Михаил Алпатов - Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1

Искусство Нового царства поражает своей занимательностью, высоким мастерством, доходящим порою до виртуозности. Но ему не хватает той цельности и мудрой сдержанности, которая составляет силу искусства Древнего царства.

Главными памятниками архитектуры Древнего царства были гробницы, исполненные сурового величия памятники, в которых люди той поры стремились выразить в камне свою жажду вечного, абсолютного. Древнейшие египетские храмы примыкали к гробницам и носили поминальный характер. В отличие от этого искусство Нового царства поворачивается лицом к сознанию человека. В Новом царстве гробницы отделяются от храмов и возводится множество храмов; они должны приобщить к религии широкие слои населения.

Храм Хатшепсут в Дейр эль Бахри задуман как огромное величественное целое. Он сливается с крутой скалистой горой, и суровость самой природы немало повышает силу архитектурного впечатления. Храм Хатшепсут, к которому примыкает более древняя, украшенная небольшой пирамидой гробница царя Ментухотепа, построен в виде трех последовательно поднимающихся террас, соединенных одной линией восхождения. Храмы как бы врастают в крутую скалу, сливаются с ней и от этого приобретают еще большее величие. Храмовый ансамбль Передней Азии (ср. стр. 74), композиция его огромных и тяжелых масс отличается менее развитым характером. Наоборот, в чередовании террас и пандусов Дейр эль Бахри сказывается то высокое чувство ритма египетских мастеров, которое чарует и в египетской живописи (ср. 60). Мерное чередование темных столбов и светлых пролетов придает архитектуре больше одухотворенности и изящества. Но самое главное, что эта архитектура в гораздо большей степени, чем ассирийская, обращена к человеку. Храм, по выражению одного автора, как бы охватывает вступающего в него и ведет его в таинственные недра гор.

Самые величественные храмы Нового царства — это храмы Луксора и Карнака, огромные сооружения, созданные в результате работ поколений, соединенные друг с другом длинной аллеей сфинксов. Вся ученая, порою несколько искусственная символика, разработанная богословами той поры, нашла себе в них своеобразное преломление. Египетский храм Нового царства имеет двоякое значение. Прежде всего он служит прославлению царской власти в торжественных, приподнятых образах. Недаром план его имеет некоторое сходство с царским дворцом, а перед входом в него высятся четыре огромных колосса, изображающие не божество, а фараона, четверократно повторенного, как в торжественном славословии. Недаром и самый вход с двумя огромными башнями и величественным порталом (54) отдаленно похож на крепостные ворота перед восточным дворцом (ср. 38), а богослужение, совершаемое в храме, напоминает чин торжественного облачения царя или обряд царской трапезы.

Но это уподобление храма дворцу не исключает другого, космического его истолкования. Храм был задуман в качестве подобия мира, каким его представляли себе древние египтяне. Залы, заставленные стволами колонн, уподобляются таинственно окаменевшей роще, потолок — это небо с парящими птицами и золотыми звездами, в святилище хранится ладья — подобие той ладьи, на которой бог солнца Ра ежедневно свершает по небу свое путешествие. Храмы располагались с таким расчетом, чтобы последний солнечный луч сквозь преграды пилонов и столбов мог стрелой проникнуть в святая святых.

Эти таинственные соответствия характеризуют одну сторону замысла строителей египетских храмов. Роль храма в жизни определялась тем, что он был местом торжественной процессии. В этом выражалась связь египетского искусства с наследием первобытной архитектуры (55 ср. 21). В этом лежит объяснение особого характера архитектурных форм храма. Статую божества несли из Карнака в Луксор. Шествие передвигалось медленным, неторопливым шагом. Процессии были пышными и многолюдными. Пели славословия и курили фимиам. Торжество описывается в египетском гимне: «Открыты врата большого храма. Выносят ладью из великого храма. Фивы ликуют, Илиополь веселится, Карнак торжествует. Клики радости на небе и на земле. Люди и боги столпились, радуясь тому, что свершилось на земле. Толпа громогласно ликует, воздавая хвалу славному богу Амон-Ра».

Храм раскрывался в последовательной смене архитектурных впечатлений. Длинная аллея овнов, через которую лежал путь по дороге в храм, своим несколько утомительным однообразием служила как бы прелюдией. Огромные священные животные, выстроенные в ряд, наподобие плоского фриза на стене, должны были подготовить паломника к архитектурным впечатленным самого храма (55). Обращенные к процессии головы животных должны были отвлечь людей от многообразных впечатлений мира, заставить их сосредоточиться, чтобы быть готовыми для вступления в храм. Над ними было еще открытое небо, но участники процессии должны были собраться с внутренними силами.

Перед вступлением в храм требовалась небольшая пауза, вот почему на пути процессии обычно высились две башни, огромные плоские пилоны (54), почти непроницаемая стена, перед которой нередко стояли обращенные к процессии колоссальные изображения царя, так называемые колоссы, и обелиски. Здесь совершались моления; только преодолев это препятствие, можно было вступить в первый двор храма. Двор был открытым, прямоугольным в плане, обнесен с четырех сторон колоннадой; ряд колонн в середине двора в некоторых случаях намечал основное осевое движение. Следующий, почти закрытый со всех сторон зал — колонный зал, тесное помещение, заставленное колоннами, — был погружен в полумрак (46). Солнечные лучи пробивались сюда лишь из открытого двора или через небольшие пролеты наверху между кровлями высоких посредине и более низких по краям колонн. Сюда выносили святыню, и потому зал этот назывался «залом явления». Доступ в «зал явления» имел лишь ограниченный круг знатных людей. Все пространство зала сплошь заполняли огромные, не в обхват человеку, каменные колонны, почти вытеснявшие свободное пространство. Вдали темнело помещение святая святых, куда могли вступать только жрецы. Сюда никогда не проникал свет; здесь вечно царил таинственный склепный мрак.

Композиция египетского храма складывается в последовательную вереницу величественных впечатлений. Нельзя отказать ей в единстве, в тонком расчете, сложившемся в результате многовекового опыта. Строители храмов обращались к людям эпохи Нового царства, прошедшим через испытания, изведавшим сомнения, которым требовалась сильная психологическая встряска, контрастная смена впечатлений. Архитектура египетских храмов Нового царства не была архитектурой спокойного бытия, радостного предстояния. Смысл архитектурной композиции заключался в том, что она ведет богомольца долгим путем процессии, заставляет его чувствовать себя участником таинства, тешит близостью тайны и скрывает ее во мраке святая святых, бросает его на произвол смутных чувств среди священных письмен, покрывающих стены бесконечными лентами фриза, с их фигурами, выстроенными в ряд, как будто и они участвуют в торжественных процессиях (46).