Андрей Горохов - Музпросвет

Звуки традиционных инструментов препарированы наравне со звуками натурального происхождения, все звуки постоянно возвращаются, и похожее на муравейник мелко вибрирующее пространство медленно расширяется и расползается. Очень может статься, что это очередная попытка симуляции транса и вообще традиционной ритуальной музыки, скажем, из африканского леса.

У этой музыки нет позвоночника, нет главной темы, все плывет и повторяется, нет чего-то, за что можно ухватиться и удержаться, она неуловима и проницаема. Да, в джунглях музыке не выжить, джунгли прорастают сквозь любые заграждения, в джунглях все становится джунглями. Не ходите, дети, с гитарой, барабанами и микрофоном в джунгли. И на крестьянский двор не ходите. А то будете растворены без остатка.

No-Neck Blues Band — загадочный коллектив, окруженный анекдотами, непроверенными слухами, выдумками и всяческими тайнами. Музыканты не фотографируются и интервью не дают. NNCK выпустили огромное количество грампластинок и кассет со своей музыкой, много десятков. Практически все они — записи концертных выступлений; лишь несколько альбомов — студийные.

NNCK — коллектив импровизаторов, придерживающихся не очень понятно каких правил в построении музыкального произведения.

В их музыке очень много от духа хиппи, она органична и часто своей монотонностью напоминает этнографически окрашенный транс. Впрочем, она много что напоминает: фолк-музыку кантри, шаманский транс американских индейцев, свободный джаз (скажем, Art Ensemble Of Chicago конца 60-х), немецкий хиппи-рок Сап, что-то явно заимствовано из восточной музыки.

Музыка NNCK совсем не виртуозна, солирующих инструментов нет, а если какой-то инструмент начинает солировать, то кажется, что он сам не замечает, что вышел на передний план. Общий саунд от этого не разрывается, все остается пастельным, расслабленным и непринудительным.

Все время перед тобой минималистическое, крайне настойчивое колочение и позвякивание по барабанам и тарелкам, гудение в дудки и саксофоны, треньканье на акустических гитарах, пиление скрипки, растягивание аккордеона, бормотание и подвывание. Кажется, что музыка не доведена до фокуса. И в этом и состоит ее достоинство: она избегает встречаться с тобой лоб в лоб. Ты ее все время слышишь как бы краем уха, в ней все время чего-то не хватает.

Идея, что человек, стучащий по колокольчику, который в обычной жизни висит на шее у коровы, в такой же степени контролирует происходящее, как и гитарист, крайне симпатична. Симпатично и такое положение дел, когда каждый участник коллектива может взять в руки любой инструмент и на нем заиграть или вдруг запеть. Живые выступления NNCK похожи на хеппенинги: скажем, басист, вместо того чтобы дергать за струны, начинает рисовать, потом мять свои рисунки и кидать их в свой контрабас. Кидание предметов на сцене якобы является отличительной особенностью коллектива. И все это не в качестве артистического выпендрежа, а просто потому, что музыканты — открытые и доверчивые люди.

Мы тоже открытые и доверчивые люди, мы не хотим слушать, как кто-то без всякой задней мысли колотит по кастрюле и мычит, мы хотим слушать психоделическую музыку, которая производит такое впечатление, что кто-то без всякой задней мысли колотит по кастрюле и мычит.

На альбоме «Ка» (2003) нью-йоркской группы Excepter слышно, как делается новая музыка. Это своего рода эмбиент, собранный из живых звуков, скорее всего просто вручную сыгранных. Применен могучий дилэй-эффект: многие звуки много раз возвращаются. Но возвращающиеся звуки не очень попадают в движение других слоев, которые подчиняются свободному ритму: друг на друга накладываются свободный ритм и жесткое повторение. Плюс медленные наплывы человеческих голосов или гула. В результате возникает эффект дыхания или медленного обморочного вращения. Очевидно, именно в этом и состоит искусство Excepter — в игре с легкой асинхронностью неспешного бита.

Если сыграть это вживую, то скорее всего и получится стереотипный психо-фолк. При полном отсутствии студийных и сонграйтерских достоинств становятся видны настоящие достоинства этой музыки — ее простота, легкость и невымученность. Ее свобода, в конце концов.

Для новой странной музыки очень характерно шизоидное сценическое шоу, самодельная агрессивная театральщина.

Посмотреть на выступление американского трио Melted Men меня пригласил Феликс Кубин, я как раз приехал в Гамбург весной 2004-го с целью встретиться с тамошними музыкантами и чисто случайно попал на концерт.

Melted Men должны были выступать в небольшой комнате на втором этаже клуба, находящегося в гамбургском порту.

Никакой сцены не было, в празднично оформленном углу стояли два невысоких столика с электроприборами: микшерный пульт, микрофоны, мегафон, семплер, вязанка проводов — и две странного вида ударные установки: в каждой всего один барабан, две-три тарелочки и масса каких-то малопонятных штучек. Все предметы, стоившие в этом углу, были покрыты тряпками, блестками, лентами, мишурой, бубенчиками.

Внимание, однако, привлекало огромное черное знамя, висящее на задней стене. На нем был вышит знак, показавшийся нам с Феликсом зловещим. Два глаза. От них вниз идут две пятерни, а вверх — вроде бы два бараньих рога. Между глазами — вроде бы горящая свеча. Масонская символика, сказал я Феликсу; он ехидно заметил, что это больше похоже на выставку работ детского кружка кройки и шитья при масонской ложе.

Концерт Melted Men — это нечто феерическое. Я даже не соображу, с какого бока лучше начинать о нем рассказывать — с музыкального или театрального. Перед зрителями действуют три разодетых персонажа. Буквально для каждого номера они меняют свои наряды.

Амуниция устроена, с одной стороны, примитивно, с другой — невероятно изобретательно. То музыканты замотаны в красные хламиды, а на их головах водружены огромные металлические конструкции с глазами и ртами — то ли маски, то ли шлемы. Голых рук, ног, животов и задниц мы видим много, а вот лица каждый раз скрыты. Наблюдая за какой-то деталью туалета, вдруг понимаешь, что это просто синий полиэтиленовый мешок для мусора, намотанный вокруг бедер и склеенный липкой лентой. Однажды — всего на несколько минут — появилась черная лохматая горилла с руками длинной метра три. На горилле висели маленькие белые тряпочки. Один наряд, мне кажется, потряс всех без исключения присутствующих: выскочил совершенно голый парень, на его голове надета резиновая маска какого-то монстра. Сверху к голове прикреплен в виде шапки разноцветный зонтик.

Все эти существа с дикой энергией прыгали, разыгрывали непонятные ритуалы, орали в микрофоны и мегафон, колотили по барабанам.