Валерий Цапков - Шоколадная медаль

Моррис считал Брауна надутым индюком, недоучкой, корчащим из себя супер- шпиона. И не без оснований.

Многие замечали, что в свой изолированный отсек на втором этаже здания посольства Браун любит заходить, когда с кем-нибудь идет по коридору. С важным видом останавливаясь у двери, он вдруг прерывал беседу, делался озабоченным и сокрушенно разводя руки, произносил:

- Срочные дела, очень сожалею...

Собеседнику после этого ничего не оставалось делать, как с понимающим видом отвернуться и уйти, чтобы дать Брауну возможность беспрепятственно давить кнопки секретного шифра электронного замка.

Тщеславие Брауна еще можно было терпеть, но были вещи более досадные, с которыми Моррису мириться не хотелось...

...Однажды ночью с территории правительственной резиденции, где размещался президентский дворец, раздалась ожесточенная перестрелка. В течение нескольких часов гремели автоматные очереди, красные брызги трассеров расчерчивали черное небо, едва не задевая крыши расположенных рядом китайского и французского посольств.

С ликующей физиономией сбежав с крыши, откуда он наблюдал явные признаки кровавого побоища, Браун помчался в комнату спецсвязи, чтобы первым доложить о том, что моджахеды ворвались во дворец.

Моррис же не торопился, чтобы не опростоволоситься, надежной информации пока не было. К тому же Морриса настораживали звуки боя. Было все: перестрелка, огненные трассы, рев двигателей бронемашин, чьи-то вопли. Не было лишь одного - взрывов гранат. Моррис, хотя и служил на флоте, да еще более двадцати лет назад, твердо знал, что для боя на суше без гранат не обойтись.

Надо было видеть сконфуженный вид Брауна, когда на следующий день к обеду выяснилось, что ураганный огонь во все стороны - всего лишь шутка двух пьяных майоров Советской армии, решивших во время отсутствия командира полка провести учения с боевой стрельбой, дабы проверить боеготовность парашютно-десантного полка. Готовность оказалась на высоте, как и боевая выучка: в кромешной тьме удалось никого не ранить, никого не задавить.

Но ссора, правда в цивилизованной форме, произошла между Моррисом и Брауном в тот день, когда русские празднуют годовщину того боя, в ходе которого Красной Армии пришлось отдать немцам город Псков. С раннего утра во дворе афганского телевидения горела боевая машина пехоты, стоявшая там постоянно на охране. В машине был полный боекомплект, поэтому, в довершение к столбу черного дыма и пламени, добавился треск рвущихся патронов и снарядов.

От посольства до здания телецентра было чуть больше ста метров, поэтому с крыши было отлично видно, как от взрывов внутри машины взлетают, кувыркаясь в воздухе, обломки бронелиста. Браун ходил по крыше взад-вперед с довольным видом, злорадно улыбаясь и подмигивая команде тележурналистов, которые толпились на краю, налаживая видеокамеры.

- У вас такой вид, как будто вы лично подожгли эту жестянку, - не выдержал Моррис.

Браун вспыхнул.

- А в чем дело? У нас в городе есть люди, мы им платим!

Высокий бородатый журналист, недавно поселившийся в отеле '' Континенталь'', приехавший из крошечной страны, брезгливо сторонящейся поддерживать кого-либо в афганской войне, с любопытством обернулся.

- Простите, сэр, повторите тоже самое для прессы. Если можно, то в более развернутом виде, - и ухмыляясь, протянул микрофон.

Браун испуганно замер, только сейчас почувствовав холод утреннего февральского ветерка, интеллекта для моментального ответа у него явно не хватало, а пленка в видеокамере уже крутилась. Моррис усмехнулся и ровно, слегка торжественно произнес:

- Америка никого не подкупает, это гнусно. Мы всего лишь иногда даем деньги в долг тому, у кого их не хватает для осуществления своих собственных целей. Именно это и хотел сказать этот джентльмен. Не так ли?

Смущенный неожиданной подсказкой и глубокомыслием сложноватой для него фразы, Браун кивнул головой.

Афганский охранник на воротах Мохаммед Иса , которого легко, играючи, проездом в Кабуле, завербовал Джеймс Митчел Кроу, через сутки сообщил, что боевая машина загорелась оттого, что механик-водитель нечаянно уронил вечером гаечный ключ на аккумулятор и не заметил этого.

Потом был еще советский солдат-связист, который средь белого дня перелез через забор посольства просить политического убежища. Кроме устройства телефона, солдат ничего ценного сообщить не мог, и Моррис, несмотря на яростные протесты Брауна, распорядился выбросить перебежчика за ворота в тот же день...

Чашу терпения переполнил ночной звонок, девица на коммутаторе сказала, что кто-то из города просит срочно соединить, желая сообщить важные сведения.

- Мистер Моррис?! Мы ваши друзья, но не могли бы вы укоротить руки мистеру Брауну. Ведь вы же хотите спокойно спать ночью?...

Трубку положили. А через несколько минут начался ракетный обстрел города. Ночные разрывы ракет и реактивных снарядов никого не удивляли в городе. В эту ночь необычным было лишь то, что разрывы гремели вокруг американского посольства. Когда фосфорная вспышка зажигательного снаряда вспыхнула на газоне перед окном спальни Морриса, он не выдержал и дал сигнал:

- Всем в подвал, в убежище!

Утром состоялся тяжелый разговор. Кроме обезображенных газонов, один снаряд упал на крышу гаража.

- Где-то вы, Браун, перебрали. Не могли бы сказать, где?

- Откуда я знаю, ко мне стекается информация со всего Кабула, нервничал Браун.

Моррис скептически посмотрел на него. Это было явной ложью. Информация не стекалась. Не только в посольстве, но и за его пределами все, кто этого хотел, знали, кто скрывается за скромной должностью ''аналитика''. Но так и было задумано: Браун был приманкой для дилетантов и штатным козлом отпущения в случае неприятностей. Был еще и ''теневой'' резидент, о существовании которого Моррис знал, о личности которого с большой вероятностью догадывался. Сотрудников ЦРУ под прикрытием должностей в посольстве было более десятка, они наступали друг другу на пятки, шпионской деятельности на всех не хватало, поэтому, по иронии судьбы, основным содержанием их работы было то, что должно было быть всего лишь прикрытием. Из холла на втором этаже на все здание разносился сухой треск бильярдных шаров, Эдвард Хантер в ресторане '' Континенталь'' вел бесконечные обсуждения мифических операций с Каролиной Карр. Тэрнер Джефферсон демонстрировал свое хладнокровие, бегая на зарядку по тихим улочкам дипломатического квартала, правда, в сопровождении огромного негра из взвода морской пехоты, несшего внутреннюю охрану посольства... Только из-за особого положения в стране Моррис терпел это разброд и безделье. Поэтому он с большой надеждой узнал о требовании сената, переданном маджахедам на совещании в Джамбе, на юге Африки: разобраться с отчетностью, судя по сводкам маджахедов, на вооружении у Советской Армии не осталось ни одного бронеобъекта, а ведь за каждый выплачивалась премия в долларах.