Акрам Шарипов - Товарищ комбат

…В полдень 18 июля батальон Губкина вышел к Неману севернее Бершан. Погода стояла жаркая, комбат настолько устал, что еле передвигал налившиеся свинцовой тяжестью ноги. Да и морально он тоже был подавлен — связь со штабом полка отсутствовала.

А в батальоне царило оживление, солдаты после пыльных фронтовых дорог не могли оторвать взгляда от искрящейся в лучах солнца реки. Над землей висел зной, истомленные жарой люди жаждали искупаться, смыть с себя пот и дорожную пыль. Велико было искушение, но обстановка не позволяла поддаваться такому соблазну. Требовалось соблюдение строжайшей маскировки, чтобы враг не смог обнаружить подхода наших частей к Неману.

С реки тянуло легким влажным ветерком. Губкин, покусывая травинку, смотрел на Неман. Ширина реки превышала двести метров. Местность на том берегу была полуоткрытая. Мысль о переправе с ходу и захвате плацдарма на правом берегу не оставляла комбата. Он решил переправить сначала разведчиков на двух рыбачьих лодках, а затем, в случае удачи, форсировать Неман главными силами батальона.

Восемь добровольцев стали пробираться по камышам к реке. Но едва они появились у кромки воды, как сразу были обстреляны с того берега. Бойцы залегли. Вскоре наблюдатель передал Губкину, что на том берегу, справа, по ржи скрытно выдвигается до взвода пехоты к прибрежной траншее.

Комбат, убедившись, что внезапность утрачена, отдал приказ разведке вернуться на исходные позиции.

Более всего Губкина беспокоило отсутствие связи со штабом полка. Дальность действия батальонной радиостанции не перекрывала расстояние, разделявшее их. Нужно было срочно доложить командиру полка обстановку и получить разрешение форсировать Неман с ходу, овладеть плацдармом, пока противник не успел подтянуть свои резервы.

В двух километрах от расположения батальона, на опушке рощицы, сержант Закаблук со своим отделением наткнулся на КП соседнего 294-го полка. Губкин тотчас же по их радиостанции связался со своим командиром полка и доложил о выходе к Неману. К этому времени генерал Городовиков уточнил задачу: второму стрелковому батальону в ночь на 19 июля совершить маневр, выдвинуться к населенному пункту Дорсунишкис, расположенному километрах в восьми к северу, и к утру форсировать Неман. На марше к месту переправы через Неман Губкин впервые встретился с подполковником Водовозовым, своим новым командиром полка. Сухо ответив на приветствие комбата, подполковник Водовозов потребовал направить в его распоряжение старшего лейтенанта Ветрова — командира батальонного взвода сорокапяток.

— Товарищ подполковник, он у меня главный артиллерист и правая рука, — возразил Губкин.

— Понимаю, но думаю, что в должности командира полковой артбатареи вы тоже хотели бы видеть достойного офицера. Кто знает, она может быть придана и вашему батальону.

— Может быть, разрешите прислать Ветрова после того, как закрепимся на плацдарме?

— Нет, присылайте немедленно!

По пути в район Дорсунишкиса комбат старался представить себе обстановку. Правее наступал соседний полк, левее, километрах в десяти, — части 70-й гвардейской стрелковой дивизии.

Когда Губкин прибыл в новый район дислокации, он еще не знал, что обстановка на левом крыле фронта, на алитусском плацдарме, резко усложнилась. Черняховский по ВЧ попросил Крылова ускорить форсирование Немана под Каунасом. Крылов тут же вызвал к телефону Городовикова:

— Басан Бадьминович! Хозяин просит ускорить форсирование. — Он так и сказал — просит. И почувствовал, что на Городовикова это слово подействовало сильнее, чем строжайший приказ. — К утру необходимо овладеть плацдармом для наступления на Каунас и быть готовыми к отражению контратак крупной танковой группировки противника.

— Немедленно сворачиваю КП и вместе со штабом выдвигаюсь к Неману.

— Лишитесь темпа. Советую, Басан Бадьминович, поторопиться! Даже не ждите штаба. Берите с собой оперативную группу и выдвигайтесь. Хозяин знает, что вам на плацдарме придется трудно. Но надо выстоять!

— Непременно выстоим!

Крылов хорошо понимал, как важно было расширить плацдарм на правом берегу Немана, чтобы лишить противника возможности закрепиться там и отбросить его к границе сорок первого года. Поэтому был так требователен к Городовикову. Он живо представил себе его, не генерала, а молодого майора, прибывшего на Дальний Восток после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе. Через год на одном из учений он проскакал на гнедом белоногом красавце дончаке с одного фланга кавалерийской цепи на другой, лихо спрыгнул, вытянулся с приложенной к козырьку фуражки рукой и доложил: «Вверенный мне кавполк в соответствии с планом боевой тревоги занял исходное положение…»

Рослый, плечистый, стройный, он стоял перед полковником Крыловым жизнерадостный и бодрый, с нетерпением ожидая команды — атаковать! Это было весной сорок первого.

И вот спустя три года, перед началом Белорусской операции, в распоряжение командарма Крылова поступила 184-я стрелковая дивизия под командованием генерала Городовикова. Николай Иванович без труда узнал Басана Бадьминовича и в генеральской форме. Правда, тот несколько погрузнел, стал нетороплив в движениях. Сказывалась и усталость: дивизия за полмесяца прошла с боями полтысячи километров. Но на смуглом скуластом лице все та же готовность выполнить любой приказ. Из-под густых черных бровей так же смело глядят веселые глаза. Пышные усы Басан отпустил, видимо, для солидности: ему было всего тридцать четыре — возраст для генерала небольшой.

Сейчас, торопя комдива, Крылов знал, как устали его бойцы. Он знал и то, что Городовиков не подведет, сумеет мобилизовать все силы…

Когда Городовиков добрался до 262-го стрелкового полка, там все повально спали: свободные от боевого дежурства бойцы и командиры, штабные офицеры — спали все, кто имел на то право и время. Ведь трое суток без перерыва полк вел непрерывные бои, отражая отчаянные контратаки противника и прокладывая путь к последней крупной водной преграде на подступах к цитадели фашистской Германии — Восточной Пруссии.

Пока адъютант будил командира полка, Городовиков куда-то исчез и появился тогда, когда полковник, стряхнув сон, уже успел привести себя в порядок.

— Почему не форсируете реку? — не ожидая доклада, спросил комдив.

— Переправочные средства не прибыли.

— Приказано было форсировать с ходу, на подручных средствах.

— Немцы увели все лодки.

— Если вы не в состоянии сколотить плоты и вернуть с того берега лодки, я вам покажу, как это делается. Знаете, что говорят на этот счет в народе?

— Никак нет, товарищ генерал.

— Река не глубока, коль воля велика, а духом не дюжий утонет и в луже!