Акрам Шарипов - Товарищ комбат

— Товарищ комбат, вы не узнали меня? — спросила высокая миловидная блондинка.

— Где же я мог вас видеть? — удивленно переспросил Губкин.

«Товарищ комбат!» — так обращались к нему только на войне. Были в его батальоне женщины — санинструкторы и снайперы. Но слишком много прошло времени, чтобы угадать в этой чуть полноватой женщине ту маленькую девчушку. Тридцать лет — срок немалый. Правда, слишком уж молодо она выглядит…

— Не вспомнили, товарищ полковник? — с сияющей улыбкой нарушила молчание женщина.

— Нет, мне кажется, вы обознались!

— Сауле я, Сауле! Та самая девочка, которой вы спасли жизнь!

В один миг все восстановилось в памяти: горящий сарай с людьми, выстрелы вдали и он, Губкин, с крошкой на руках бежит к своим…

— Да, узнать невозможно. И видел-то я вас ночью. Чем же вы теперь занимаетесь, дорогая крестница? — взволнованно спросил он.

— Учительствую в науместисской средней школе. Одному из наших пионерских отрядов присвоено ваше имя.

— И как же вам учительствуется?

— Хорошо. В нашей школе создан интернациональный клуб «Цветок дружбы». Клуб ведет воспитательно-патриотическую работу. В сентябре занятия в школе начинаются минутой молчания в честь светлой памяти советских воинов, погибших за нашу свободу в борьбе с фашистскими захватчиками. Ученики ухаживают за могилами советских воинов. У нас побывали родные тех, кто здесь похоронен. Мы поддерживаем связь о ветеранами войны, нашими освободителями.

— Благородное дело делаете, воспитывая Отчизне молодое племя! Молодчина, крестница!..

Совсем недавно Губкин снова побывал в тех местах по приглашению правительства Литвы. Он даже не представлял, какая встреча еще ожидает его. Случайно стало известно, что в Науместисе живет семья бывшего начальника погранкомендатуры капитана Бедина, с которым служил брат Василий. Георгий Никитович обрадовался этой вести и разыскал жену пограничника.

Полина Ивановна Бедина рассказала ему о пережитой трагедии фашистской оккупации. Если бы им не помогли литовцы, то гитлеровцы расстреляли бы всю их семью. Под чужими фамилиями их угнали в рабство в Германию. И только после разгрома немецко-фашистских войск им удалось вернуться в родной Науместис. Полина Ивановна на его вопрос с сожалением ответила, что ничего не знает о судьбе старшего лейтенанта Василия Губкина и его дочери.

Георгий Никитович показал Полине Ивановне семейную фотографию Алевтины Петровны — жены брата Василия — с приемной дочерью Галиной, ее мужем и двумя сыновьями и фотографию своего сына Юры, который, окончив морское училище, находился в дальнем плавании.

В Литве Губкину было поручено произвести перезахоронение солдат и офицеров батальона в Кудиркосе — Науместисе.

Из Калининграда в распоряжение полковника Губкина прибыл мотострелковый взвод на новеньких автомашинах. Солдаты были одеты с иголочки и похожи на его бойцов, только ростом повыше, все как на подбор. Он поймал себя на мысли, что с ними пожизненно связан одной судьбой и теперь скучает без них.

Командир взвода, молодой офицер в полевой форме, молодцевато скомандовал «Смирно» и, приложив руку к головному убору, строевым шагом пошел навстречу полковнику Губкину.

Губкин, приняв рапорт, поздоровался: «Здравствуйте, товарищи!» В ответ по опушке леса прокатилось: «Здравия желаем, товарищ полковник!» Это был тот самый лес, который Губкин в юности спас от гитлеровских извергов. Все здесь было, как в сорок четвертом году, — и лес, и поля, только вместо блиндажей остались холмики, вместо траншей — полоски. Вдали, на горизонте, словно облако дыма, повисла туча. Так же, как и тогда, парило небо над изумрудом трав. Георгий Никитович ощущал дыхание тепла близкой ему земли. Эхо от слов «Здравия желаем» все еще катилось далеко-далеко по лесу, будто деревья тоже желали ветерану доброго здоровья.

Позывной генерала Рыбалко.

Позывной начальника штаба армии.

Фельдмаршал Манштейн сосредоточил на обоянском направлении четвертую танковую армию в составе пяти танковых, двух пехотных в одной моторизованной дивизии — в общей сложности 220 тысяч человек, 1500 танков и штурмовых орудий, 2500 пушек и минометов.

По радио было передано ошибочное сообщение. Тодзио после осечки пистолета раздумал стреляться. 23 декабря 1948 г. он был расстрелян как один из главных военных преступников по приговору Международного военного трибунала.

Трофейная шашка из пирамиды императора Маньчжурии Пу-И хранится в Центральном музее Вооруженных Сил СССР.