Акрам Шарипов - Товарищ комбат

На рассвете следующего дня полк совместно с частями 25-й армии вновь перешел в наступление, на сопки, расположенные на дальних подступах к Муданьцзяну. Японцы укрепили перевалы, окопались на господствующих высотах. Бойцы под прикрытием огня артиллерии и танков с трудом взбирались на возвышения, устало тащились через овраги. Вот уже багровые сполохи вечерней зари подернулись голубоватой дымкой. Быстро сгущались сумерки, на сопки опускался плотный туман. Низко нависшие тучи придавили землю, стало душно. Однако полк Губкина продолжал успешно продвигаться вперед.

Ночью сопки показались Георгию Никитовичу мрачными, неприветливыми. Впереди горизонт скрывала какая-то пелена, сквозь которую ничего не было видно. Лишь неожиданно из темноты на него стала наползать гряда новых огромных сопок с таинственной грунтовой дорожкой, бегущей по долине. Молодому командиру полка показалось, будто он оторван от окружающего мира. Проводная связь с батальонами отсутствовала, ее попросту не успевали наводить, радиосвязь же вышла из строя.

Губкин вызвал к себе начальника связи полка капитана Изюмова и потребовал от него наладить бесперебойную радиосвязь. Тот начал ссылаться на непроходимость радиоволн через сопки и наличие атмосферных помех.

— Тогда почему не обеспечили телефонную связь? — строго спросил комполка.

— Скорость продвижения больше пяти километров в час, телефонисты не успевают. К тому же батальоны растянулись.

— Без связи мы потеряем управление! — гневно произнес Губкин. — Вы соображаете, к чему это может принести?

Изюмов побледнел. Ему не довелось участвовать в войне с немцами, он не привык к такому тону разговора. Несколько помедлив, Изюмов твердо сказал:

— Я солдат. Как прикажете… Только не в моих силах изменить тактико-технические данные радиостанций.

Спокойный, уверенный ответ капитана Изюмова заставил Губкина задуматься: вправе ли он требовать невозможного от начальника связи полка?

— Передайте начальнику штаба, — успокаиваясь, сказал он, — впредь штабы батальонов располагать на таком расстоянии, которое не превышало бы дальности действия радиостанций, чтобы не было их отрыва от КНП полка.

Случилось то, чего больше всею опасался Губкин: Городовиков потребовал доложить обстановку. Комдив, получив в помощь авиацию, решил поддержать Губкина с воздуха. Для этого было крайне необходимо уточнить передний край, чтобы не ударить по своим. Губкин попросил тридцать минут для уточнения обстановки.

Командир полка впервые так остро почувствовал важность бесперебойной связи. Он выделил в распоряжение капитана Изюмова боевую машину-самоходку на гусеничном ходу для установления радиосвязи со вторым и третьим стрелковыми батальонами.

Дорога оказалась нелегкой. Самоходка шла вдоль глубокой расщелины, рискуя каждую минуту свалиться в пропасть. Луна сквозь туман слабо освещала вершину сопки, на которую предстояло подняться. До вершины оставалось метров сто, когда тропа уперлась в крутой горный склон, Машина остановилась, на сидевших в ней людей навалилась тишина. Ночь еще властвовала над сопками, заслонившими горизонт. Изюмов растерялся: дальность радиостанции намного уменьшилась. Что делать? Пытаться подняться на скалу бесполезно. Тридцать минут, отпущенные ему, истекали, он приказал механику-водителю возвращаться на КП полка. Самоходка, затарахтев, подалась назад, и вдруг радист закричал: «Есть связь!»

Капитан Изюмов, получив короткую информацию от комбатов, тут же доложил комполка координаты второго и третьего батальонов, Губкин немедленно сообщил обстановку комдиву. Полк продолжал выполнять поставленную задачу.

Квантунская армия ночью отходила на рубеж Муданьцзян, Фусун. Командующий 1-м фронтом генерал-лейтенант С. Кита, чтобы задержать подход главных сил неприятеля и нарушить коммуникации его войск, приказал командиру рейдового батальона полковнику Кобаяси, после того как отойдут свои войска, взорвать мост через реку Муданьцзян. Кобаяси возложил выполнение этой задачи на поручика Куросаву с тринадцатью солдатами. Выстроив всех, он призвал их совершить подвиг во имя спасения Японской империи и самого императора. Далее сказал, что нужно подготовиться к выполнению священного долга и сосредоточить все силы самурайского духа, в этом им покровительствует бог войны. И он молит богов об их успехах! В ответ на призывы полковника разноголосо прозвучало «банзай».

На рассвете рейдовая группа поручика Куросавы расположилась на склоне сопки, метрах в ста пятидесяти от моста. Смертники с тревогой смотрели на дорогу, ведущую в Муданьцзян, по которой отступали их соотечественники. Во главе колонны поручик Куросава увидел автомобиль командующего генерал-лейтенанта Киты. Он проехал в сопровождении нескольких легковых машин. Вскоре шоссе заполнили толпы беженцев вперемежку с воинскими колоннами. Вконец измотанные солдаты еле волочили ноги. К двенадцати часам смешанный людской поток иссяк, лишь разрозненные группы солдат еще брели по дороге. Потом все ближе и ближе стал слышен рокот моторов, и в облаке пыли показался первый русский танк, за ним хлынула стальная лавина, заполнив все вокруг оглушающим лязгом и грохотом.

Куросава лежал в густом орешнике, остро переживая свое бессилие перед русскими танкистами. Только теперь он понял, почему столь поспешно отошла императорская гвардия — так называли Квантунскую армию. И сам генерал Кита впереди своих войск!

Колонна советских танков и самоходок неумолимо приближалась к мосту. Впереди по дороге брели разрозненные группы японских солдат.

Смертники отсчитывали последние минуты жизни. Поручик Куросава с безразличием посмотрел на окружающие сопки, поросшие дубняком и орешником. Пропуская последнюю колонну соотечественников, он скомандовал: «За мной, по местам!» За считанные секунды четырнадцать смертников, как муравьи, облепили бетонированные опоры моста. По сигналу поручика взрывы раздались почти одновременно. Сам Куросава в последнюю секунду не успел нажать на свой детонатор. Взрывная волна отбросила его далеко в сторону…

Машина командарма Крылова остановилась у самого въезда на мост, окутанная сплошным дымом. Пока разбирались в случившемся, автоматчики из бронетранспортера охраны привели поручика Куросаву. Из ушей его лилась кровь, с рукавов мундира стекала вода. Он шел, еле передвигая ноги. Увидев русского генерала, остановился, пригладил слипшиеся волосы.

— Поручик императорской армии уклонился от спасения своей империи и исполнения своего самурайского долга, не так ли? — спросил его Крылов через переводчика.

— Не совсем так… — Куросава ничего не слышал, но понял смысл вопроса. — Генерал Кита отошел через этот мост впереди императорской гвардии. Кита не только не остановил русских, но и не собирался отдавать свою жизнь на поле сражения во имя его императорского величества. Я же просто чудом остался жив…