Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Хотя надо признать, что Александр Григорьевич не отрицал рынок в принципе, но требовал сделать его «справедливым». В изданиях, ориентированных на структуры бизнеса, он призывал предпринимателей «не пугаться Лукашенко», обещал избавить их от государственного рэкета, поощрять бизнесменов, занятых производством.

Но, пожалуй, главной идеей всех предвыборных выступлений Лукашенко была борьба с коррупцией, которая объявлялась основной причиной всех общественных проблем. («Коррупция парализовала работу власти»; «Коррупция съедает все новое, все то доброе, что общество генерирует»). Кандидат поддерживал иллюзию о больших богатствах, наворованных чиновниками вместе с коммерсантами, разделив которые, можно разбогатеть всем.

Вполне естественно, центральным элементом предвыборной стратегии команды Лукашенко был образ главного борца с коррупцией. Все его выступления, агитационные материалы настойчиво напоминали, что именно он возглавил комиссию по борьбе с коррупцией и «попытался вырвать наше общество из цепких объятий мафиозного спрута». Он нагнетал интерес населения определенной недоговоренностью, намекал на то, что ему как руководителю парламентской комиссии известны сенсационные факты о незаконной деятельности высших должностных лиц государства. Кандидат обещал «разгромить мафиозные кланы», очистить органы власти от коррупционеров и посадить их в тюрьму, ужесточить наказания за должностные преступления и т. д.

Поскольку политические взгляды, социально-экономическая, внешнеполитическая части программы Лукашенко и его главного конкурента Кебича мало отличались, то главный огонь критики в адрес оппонента шкловский депутат сосредоточил именно на коррумпированности премьер-министра и правительства, его номенклатурной сущности, обвиняя в попустительстве формированию «мафиозных кланов». Г. Дракохруст, Ю. Дракохруст и Д. Фурман в книге «Белоруссия и Россия: общества и государства» так оценивают борьбу двух кандидатов: «Противостояние Лукашенко и Кебича было не противостоянием идей и программ, а противостоянием символов и имиджей: человек из народа — человек из номенклатурной элиты, честность — коррумпированность… противостояние, которое можно назвать «социально-стилистическим».

Но Лукашенко не остановился на борьбе с коррупцией, а пошел дальше. Весь запал своего темперамента он обрушил на номенклатуру вообще, истеблишмент. Идея о том, что причиной плохой жизни народа является обнаглевшее начальство, проходила красной нитью в выступлениях кандидата. Элита наделялась всеми возможными отрицательными качествами. Для борьбы с чиновниками предлагалось сокращение наполовину госаппарата и его чистка («немедленное изгнание из властных структур воров и бездельников»), ужесточение наказаний за должностные преступления, наведение порядка при назначении руководителей, установлении их окладов, введение для должностных лиц деклараций о доходах.

Однако дело не ограничилось критикой номенклатуры как класса. Лукашенко сознательно и весьма последовательно дискредитировал государственные учреждения, власть вообще. Он не только громил правительство (что было понятно, ибо его главный соперник — премьер-министр), но и Верховный Совет («номенклатурный парламент»), банки, суды, правоохранительные органы. От борьбы с государственными структурами он перешел к критике политических институтов (партий, профсоюзов), противопоставлял народ политикам. («Почему мы так живем? Почему нет согласия в обществе, веры в людях, надежды в народе? Потому что политики, представлявшие самих себя или свои партии, все время лгали людям»; «У этой кормушки все хрюкают одинаково — и красные, и белые».).

Кроме всего прочего, таким приемом Лукашенко пытался разрушить существовавшую в стране политическую двухполюсность: номенклатурная власть — демократическая оппозиция. Общество было разочаровано и в тех, и в других, чем кандидат и стремился воспользоваться. Ведя войну на два фронта, он пытался предстать в образе третьей силы: «Александр Лукашенко не тянет вас в мафиозное болото и не толкает в пропасть «незалежнасці». Александр Лукашенко предлагает третий путь»; «Ни с левыми, ни с правыми, а с народом».

Идея справедливости и борьбы с коррупцией в избирательной кампании Лукашенко превратилась в гремучую смесь, когда она объединилась с идеей возмездия. Из выступлений кандидата следовало, что подлинная справедливость — это наказание всех виновных в народных бедах («кто-то же должен в конце концов ответить за обвальную нищету народа»), возвращение награбленного народу. И он попал в самую точку. Белорусское общество оказалось не только готово, а жаждало пришествия народного мстителя, своего Стеньки Разина, готового отомстить за унижение нищетой, за возникшее социальное неравенство, за слезы людские всем преуспевающим в жизни (чиновникам, предпринимателям), забрать у богатых и отдать бедным. Если С. Шушкевич в свое время в выступлениях по телевидению объяснял обнищание населения объективными причинами перехода от одной общественной системы к другой, то Лукашенко просто указал пальцем на виновников народных бедствий и сразу стал кумиром. А ходе кампании он неоднократно обещал посадить В. Кебича и других начальников в тюрьму. И народу это нравилось.

Белорусский философ П. Рудковский обратил внимание на один эпизод из пропагандистского фильма «Новейшая история», показанного по Белорусскому телевидению в 2004 году. В ходе президентских выборов 1994 года кандидат в президенты Лукашенко встречается со своими земляками в Шклове. Никто уже не сомневался, кого изберут главой государства. «Кто-то задает вопрос, какие будут его первые шаги, ответ звучит такой: «А я уже сказал, сначала с жуликами будем разбираться, а потом со всеми остальными», — в ответ слышатся одобрительные оханья и аплодисменты. Вот она, тайна единства между народом и его избранником: не созидательная идея, не желание строить, объединять, возрождать страну, а примитивная страсть «разбираться», искать врагов надолго и накрепко объединила народ и президента». В этом смысле президентские выборы и последующие события дают основание пересмотреть устоявшееся мнение о толерантности белорусского социума.

А Лукашенко все больше входил в образ мессии и благородного разбойника в одном лице. Вполне логично, что врагомания, искусственное провоцирование общественной конфронтации стали составной частью имиджа Лукашенко, способом его борьбы за власть. Сделав ставку на социальные низы, противопоставляя народ и элиту, богатых и бедных, он сознательно нагнетал напряженность, разжигал социальную рознь, причем делал это очень агрессивно.