Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Видимо, по предположениям команды премьера, решающую роль в переломе ситуации должны были сыграть визит главы правительства России В. Черномырдина и подписание новых документов по объединению денежных систем. Визит российского премьера действительно состоялся 3 июля. Удивительно, что даже после обнародования результатов первого тура Москва не отказалась от поддержки В. Кебича. Несомненным остается факт, что, поставив весь свой политический капитал на белорусского премьера, российское руководство сделало ошибку. Очевидно, оно стало жертвой неправильной информации о шансах кандидатов.

Интересным представляется факт, что во время возложения В. Черномырдиным венков на площади Победы Лукашенко пытался прорваться сквозь охрану, чтобы поприветствовать российского премьера.

Государственные СМИ, почувствовав изменившуюся ситуацию, фактически вышли из-под контроля правительства и стали более объективно отражать ход избирательной кампании.

Необходимо отметить, что после первого тура в политическом поведении Лукашенко наметился небольшой дрейф вправо. Он стал более осторожен в высказываниях, сдержаннее в популистских обещаниях. Хотя, казалось бы, все складывалось в его пользу и не было никакой необходимости предпринимать неординарные ходы, Лукашенко не удержался, чтобы не устроить очередной скандал. Он решил прорваться в свой бывший кабинет руководителя антикоррупционной комиссии Верховного Совета, закрытый по решению парламента и опечатанный несколько месяцев назад. Офицеры милиции, охранявшие здание, его туда не пустили, возникла драка, в результате которой у кандидата в президенты порвали пиджак. Надо ли говорить, что этот инцидент, подробно описанный СМИ, был воспринят населением как очередной акт гонения против борца с коррупцией.

С другой стороны, команда Лукашенко, видимо, ожидая каких-то резких ходов В. Кебича, решила перестраховаться. В своих мемуарах тогдашний премьер рассказывает, как перед вторым туром к нему пришел Александр Григорьевич с двумя соратниками и предложил возглавить правительство после всеми ожидаемой победы шкловского депутата. Но В. Кебич отказался. Этот эпизод любопытен в том смысле, что показывает степень цинизма будущего президента. В ходе избирательной кампании Лукашенко, презентуя себя в качестве непримиримого борца с коррупцией, объявил В. Кебича главным коррупционером в стране, обещал посадить его в тюрьму. И одновременно за кулисами он предлагает этому человеку пост премьера.

Накануне выборов состоялись теледебаты между двумя претендентами. Как и следовало ожидать, они свелись к обвинениям друг друга. Лукашенко оказался лучше подготовленным и все время заставлял Кебича защищаться. Последний даже не нашел, чем занять все отведенное ему время. На вопрос премьера, как он собирается выполнять свое обещание запустить заводы, будущий президент отвечал незатейливо, но уверенно: «Запустим. Вы не запустили, а мы запустим».

Второй тур выборов состоялся 10 июля. В нем приняло участие 70,6 % избирателей — на 8 % меньше, чем в первом туре. Только в Минске население откликнулось на призыв оппозиции бойкотировать выборы. Здесь на избирательные участки пришло лишь 50,8 % выборщиков.

Лукашенко получил 80,34 % голосов, Кебич — 14,7 %. Практически весь электорат выбывших в первом туре кандидатов целиком перешел к Лукашенко. То есть многие даже не его сторонники голосовали против Кебича, надеясь хоть на какие-то перемены в государстве. В результате Лукашенко получил поддержку 56 % всех граждан Беларуси, имеющих право голоса. Он набрал 86,49 % голосов в Могилевской области, 84,74 % в Брестской, 82,42 % в Минской, 80,05 % в Витебской, 78,13 % в Гродненской, 77,3 % в Гомельской областях и 70 % в Минске.

Интересен феномен белорусских выборов: во втором туре за Кебича проголосовало существенно меньше избирателей, чем в первом. 23 июня премьера поддержали 1023 тыс. человек, а 10 июля — только 748 тыс., или 70 % от первоначальной цифры. Это объясняется, очевидно, двумя причинами. Во-первых, часть его электората, увидев сокрушительное поражение премьера в первом туре, просто не явилась на выборы. Во-вторых, местные власти во втором туре не стали применять меры давления, а может быть, и прямую фальсификацию, как это было, наверное, в первом туре.

На основе данных социологической лаборатории «Новак», полученных между двумя турами выборов, социальная характеристика электората Лукашенко выглядела следующим образом. За нынешнего президента голосовало 68,6 % рабочих низкой и средней квалификации, 62,2 % высококвалифицированных рабочих, 46,9 % специалистов, 33,5 % специалистов высокой квалификации, 33,4 % руководителей предприятий, 33,8 % руководителей подразделений, 53,6 % работников промышленности в целом, 66,8 % работников сельского хозяйства в целом, 22,9 % работников культуры, 65,6 % граждан с начальным и неполным средним образованием, 55,1 % — со средним и 37,3 % — с высшим обра- званием, 45,5 % жителей областных центров, 51,3 % жителей городов с населением свыше 50 тыс. жителей, 54 % жителей городов с населением менее 50 тыс. жителей, 61,3 % жителей деревни. Таким образом, набранное количество голосов позволяет говорить о том, что Лукашенко приобрел качество харизматического лидера.

Некоторые из членов команды Лукашенко объявили его триумфальную победу на выборах «народной революцией». В большинстве европейских стран советского блока свержение коммунистических режимов вполне можно назвать народными антибюрократическими, антитоталитарными революциями. Феномен Беларуси состоит в том, что здесь это определение имело иное содержание. Для понимания происшедшего не обойтись без короткого анализа социальных процессов, предшествовавших президентским выборам.

Если в СССР в целом, как и во всех европейских странах советского блока, к середине 80-х годов социалистический общественный строй исчерпал себя и оказался в состоянии кризиса, то в Беларуси ситуация была иная. Здесь существовавшая система к этому времени не выработала свой ресурс, имела еще определенный запас прочности и могла какое-то время функционировать сравнительно эффективно. Это объяснялось комплексом причин, анализировать которые здесь нет возможности. Важно то, что к началу горбачевской перестройки в Беларуси, в отличие от других коммунистических стран, общество не созрело для реформ. Поэтому демократизация и реформирование начались здесь не естественно, не органически, на собственной основе, а были привнесены извне, из Москвы. Произошел импорт реформ. Если Для коммунистических стран Центральной Европы, республик Балтии достаточно было слабого сигнала из столицы СССР, чтобы прежние режимы быстро развалились, то в Беларуси, наоборот, общество всячески сопротивлялось изменениям из Центра. Большинство населения Беларуси считало, что трансформация социализма произошла не в результате внутреннего кризиса, а вследствие действий неких политических сил («демократов», Горбачева, БНФ), что рынок и демократия искусственно привнесены с Запада с помощью его агентов и здесь насильственно внедряются. И у людей происходило психологическое отторжение новых форм общественного устройства. Поэтому с самого начала реформ Беларусь оказалась «антиперестроечной Вандеей», одним из центров оппозиции политике М. Горбачева. Большинство населения и правящей элиты испытывало сильный психологический дискомфорт от развала СССР, создания независимого государства.