Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Однако, видимо, причина краха первоначальных реформаторских интенций Лукашенко более сложная. У президента было достаточно власти, чтобы побудить правительство осуществлять преобразования. В конце концов, он мог поменять тех людей, которые блокировали реформы.

Прежде всего вопрос о реформах не был принципиально важным для самого Лукашенко. Эта проблема находилась где-то на периферии его внимания, о чем свидетельствуют публичные выступления президента в первые месяцы и совсем не реформаторский состав правительства. Он хорошо помнил свои предвыборные обещания и в глубине души понимал, что его электорат голосовал на прошедших выборах не за реформы, а совсем даже наоборот. Поэтому он не станет союзником главы государства в ходе назревших общественных преобразований. И Лукашенко был вынужден пожинать плоды предвыборного популизма и становился его заложником.

Указанное противоречие явственно сказывается в первых действиях главы государства. В первую очередь новое руководство было вынуждено хвататься за решение частных экономических проблем, которые навалились на страну, тушение отдельных кризисных очагов. И лишь когда оно упиралось в невозможность разрешить задачу в рамках старых механизмов, только тогда решалось на их реформирование. Например, катастрофический дефицит бюджета побудил к повышению цен на продукты питания и сокращению социальных расходов. Дело в том, что государство еще с советских времен продолжало тянуть на себе чрезмерные обязательства в отношении населения в сфере потребления. Свыше 5 млн человек получало различные социальные выплаты или имело льготы. И правительство пошло на некоторое сокращение дотаций в этой сфере.

Причем решение неотложных, кризисных проблем происходило самым простым, понятным президенту и незатейливым способом. Так, помня свое предвыборное обещание «запустить заводы», Лукашенко в категорической форме потребовал от директорского корпуса расширения производства и увеличения выпуска продукции. Производственники были вынуждены выполнять это указание. В результате осенью запасы нереализованной продукции превысили месячный выпуск сентября: станков — в 5 раз, комбайнов — в 3 раза, минеральных удобрений, волокон, часов, стиральных машин — на 20–45 %.

Кроме всего прочего, на отношение к реформам повлияло то, что Лукашенко понимал рынок весьма своеобразно. Из публичных выступлений президента следовало, что для него рыночные отношения — это не естественное состояние общества, не фундаментальный принцип существования социума, а лишь один из возможных путей хозяйственного развития, инструмент для улучшения социально-экономического положения. Он хотел бы взять лишь его преимущества (эффективность, высокий уровень жизни, изобилие товаров), но был категорически против таких неизбежно сопутствующих рынку явлений, как безработица, имущественная дифференциация, конкуренция и др. В этом состоит еще одна причина непоследовательности в проведении экономической политики.

Поэтому с одной стороны провозглашается курс на реформы, а с другой — выдвигается требование не сокращать работников на государственных предприятиях, обещание заморозить цены с 1 сентября 1994 года, уверения, что не будет «никакого реформирования экономики за счет затягивания поясов».

Необходимо отметить, что еще до избрания Лукашенко президентом страна жила в ожидании двух экономических чудес: приходу российского рубля и приватизации государственной собственности за ваучеры. Вскоре выяснилось, что чудесам сбыться не суждено. Идея объединения денежных систем Беларуси и России умерла естественной смертью. С 22 октября белорусский рубль стал полноценной денежной единицей государства, национальной валютой, единственным платежным средством на территории страны.

Одновременно Лукашенко потребовал приостановить «обвальную» приватизацию. Хотя на самом деле никакого «обвала» в этой сфере и не было. Эта проблема в значительной мере была мифологизирована. Белорусская номенклатура так и не решилась в начале 90-х годов на серьезную приватизацию. К октябрю 1994 года 83 % предприятий оставались в государственной собственности.

30 сентября была принята Программа неотложных мер по выходу экономики из кризиса, получившая название антикризисной. Эксперты сразу же отметили ее некомплексность, эклектичность, несовместимость составных частей: «валютная амнистия» и обязательная 50-процентная продажа субъектами хозяйствования валюты государству; борьба с инфляцией и поддержка госпредприятий; свободные цены и список товаров, цены на которые должны регулироваться и т. д. Программа оказалась плодом компромисса между рыночниками и антирыночниками с уклоном в сторону жесткого администрирования. Она была ориентирована не столько на смену старой системы, сколько на преодоление спада производства.

В итоге антикризисная программа в основных своих параметрах не была реализована. Дело даже не в том, что она не выполнялась именно в части реформирования экономики. Проблема состояла в другом. Отсутствие концептуального подхода к экономической политике как у президента, так и у правительства, ориентация на решение текущих проблем, импульсивный стиль руководства самого Лукашенко обусловили неспособность правящей команды руководствоваться какой-либо программой вообще.

После инаугурации Лукашенко пытался поменять свой имидж, сформированный в ходе избирательной кампании, стремился выглядеть не как дешевый популист, а предстать в образе солидного, ответственного и цивилизованного государственного деятеля. Он стал осторожнее в высказываниях, старался не делать безответственных заявлений. Особенно это было видно в ходе международных контактов президента.

Однако было заметно, что новый имидж давался ему с трудом, время от времени проявлялись рецидивы периода избирательной кампании. И довольно скоро образ мудрого государственного деятеля, искренне пекущегося о судьбах страны, вытеснил политик-популист, заботящийся о собственном рейтинге. Трудно играть чужую роль, не свойственную человеческому естеству. Выяснилось, что, наоборот, именно популизм является его сущностью, натуральным состоянием. И не нужно прилагать больших усилий. В этом образе президент чувствовал себя как рыба в воде. Тем более что Лукашенко интуитивно ощущал: в таком прежнем, предвыборном облике он ближе и понятнее своему электорату. И чем дальше, тем больше в его поведении стало преобладать стремление не решить проблему, а понравиться аудитории, говорить то, что от него хотят услышать. Поэтому он все смелее раздает популистские обещания: заморозить цены, расширить жилищное строительство за счет государства, отменить решение правительства о полной оплате населением коммунальных услуг и др.