Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Таким образом, все происшедшее нельзя классифицировать иначе, как государственный переворот, насильственное изменение конституционного строя. Новая Конституция легализовала, юридически оформила фактически сложившийся в стране режим ничем не ограниченной личной власти Лукашенко.

Первое зарубежное поздравление Лукашенко с победой на референдуме поступило от премьера России В. Черномырдина. Лидеры других государств не спешили это делать. На торжественной церемонии подписания новой Конституции послы иностранных государств не присутствовали. Запад встретил итоги референдума резко отрицательно. Долгое время ЕС, ОБСЕ, Совет Европы признавали группу депутатов Верховного Совета, сохранивших верность Конституции 1994 года, законным парламентом Беларуси. Поэтому заявление Лукашенко, что принятию новой Конституции рукоплескали в Европе и Америке (см. эпиграф), — один из примеров ставшей для него уже традиционной демагогической риторики, когда черное называется белым.

Применяя этот же метод и стремясь заклинаниями залечить тяжелую национальную травму, нанесенную этими событиями, президент неоднократно утверждал, что «сегодня именно в Беларуси положено начало самому демократическому процессу в мире, когда власть осуществляется народом и все полномочия передаются государственным лицам от имени народа»; «в республике установилась политическая стабильность, гражданский мир и национальное согласие».

Установление авторитарного режима в Беларуси явилось проявлением определенной закономерности. Согласно анализу белорусского политолога А. Батуры, за 1973–1989 годы 80 % из стран молодой демократии, избравших президентскую форму правления, скатилось к диктатуре; в некоторых это сопровождалось переворотами, гражданскими войнами. Во всех государствах СНГ процесс трансформации приобрел характер квазидемократических мутаций. В экономике — это различные вариации номенклатурно-олигархического капитализма. В политической жизни — разновидности «управляемой демократии» в виде авторитарных и полуавторитарных режимов вплоть до модели восточной деспотии (Туркмения).

И государственный переворот в Беларуси стал проявлением этой общей тенденции. Итоги референдума свидетельствовали о том, что большинство людей либо не поверили, либо не увидели ничего страшного в утрозе диктатуры. Они не воспринимали демократию как ценность. Или, вернее сказать, рассматривали демократию не в европейском ее понимании (разделение властей, независимые СМИ, наличие оппозиции и т. д.). Значительная часть населения понимала ее как возможность выбирать себе «батьку» (диктатора) с неограниченными полномочиями. Мысль о том, что человеке такими полномочиями эту власть уже не отдаст, как-то не пугала или просто не приходила в голову. Свежий воздух демократии, прорвавшийся с началом горбачевской перестройки, оказался слабым. Большинство народа было готово пожертвовать ценностью «свобода» ради ценности «порядок».

Лукашенко эффективно воспользовался этими настроениями для утверждения единоличной власти. А способ реализации замысла был уже известен, прошел успешную апробацию. Урок президентских выборов 1994 года, когда прямая апелляция к народу дала ошеломляющий результат, навсегда стала для него формулой победы.

Нужно отметить, что Лукашенко нанес поражение национально ориентированной и либеральной оппозиции по частям. На референдуме 1995 года против белорусизации голосовала и часть либеральной интеллигенции, ИТР, госслужащих. Отвергая введение белорусского языка в сфере образования и государственного делопроизводства, они не понимали, что отказ от новых символов стал началом системных контрреформ, а на смену белорусизации придет вовсе не либерализация на европейский манер, не формирование какого-то наднационального гражданского общества западного типа, как многие из них полагали, а советизация общественной жизни, воссоздание сообщества совков. Следующий референдум, 24 ноября 1996 года, стал уже ударом по демократии.

Однако между 1994 и 1996 годами была принципиальная разница. Теперь Лукашенко уже два года находился у власти. За это время, используя рычаги государственной машины, он успел построить систему, помогающую ему достичь нужного результата. Например, он сумел еще сильнее, чем было до него, привязать бизнес к власти. Для «своих» создавались льготные условия (льготные кредиты, доступ на Межбанковскую валютную биржу, освобождение от таможенных сборов), для чужих — запреты, ограничения, перерегистрация. Поэтому крупные бизнесмены стояли в очереди в Администрацию президента, безропотно согласились финансировать фонд референдума.

В 1994 году, когда на президентских выборах население отказалось слушать настойчивую «подсказку» властей и убедительным большинством проголосовало за Лукашенко, некоторыми экспертами были сделаны выводы, что отныне возможность партии власти влиять на исход выборов ограничена и что старые тоталитарные структуры (государственные предприятия и учреждения, колхозы и совхозы) уже не выполняют прежней функции контроля над обществом. Как оказалось, эти выводы были поспешными. Экономическая и иная зависимость людей от государственной и хозяйственной номенклатуры не только осталась, но в условиях кризиса и безработицы еще и возросла.

Лукашенко сделал то, что не решился сделать В. Кебич двумя годами ранее. Президент сумел запугать всех госчиновников и заставить государственный аппарат работать на него. Стоило чуть усилить нажим, включить фактор страха, и старая советская система заработала на полных оборотах. Власти выбивали «добровольные» пожертвования у трудовых коллективов в фонд референдума, проводили собрания для одобрения инициативы президента и «выборов» на Всебелорусское народное собрание, заставляли голосовать досрочно. И большинство людей восприняло это нормально.

Впервые в истории независимой Беларуси Лукашенко продемонстрировал возможности монополии государства на радиоэлектронные СМИ. От советского периода и времени правления В. Кебича информационный тоталитаризм нового образца отличался бесцеремонностью, агрессивностью, адресной направленностью. Оказалось, что у большинства населения отсутствовал иммунитет против «черного» пиара. Люди были просто психологически не готовы к нему и оказались не в состоянии поверить тому, что президент может так беспардонно и по-крупному искажать факты.

Утверждение режима личной власти Лукашенко положило начало новому этапу современной истории Беларуси. Представительные органы власти были фактически ликвидированы. Все организованные политические силы в виде партий и других структур вытолкнуты из легальной политической борьбы и оказались в положении внесистемной оппозиции. Десятимиллионная страна оказалась в заложниках у одного человека.