Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Ключевая фраза здесь: «если кто-то умеет меня слушать». То есть слушать президента действительно надо уметь, вводя поправочный «коэффициент правды».

Вообще подобных примеров неправды, прозвучавших из уст белорусского президента, можно было бы приводить очень много, их хватит на целую книгу. Особенно, когда Лукашенко называет цифры: их нужно обязательно перепроверять. Он — единственный политик в Беларуси, который не отвечает за свои слова. Особенно чудовищная ложь звучит в выступлениях Лукашенко, когда он говорит о своих политических противниках, но об этом поговорим в следующей главе.

Безусловно, Лукашенко обладает харизмой, способностью внушения, социально-психологического воздействия на людей. Этот талант, умноженный на массированную пропаганду монополизированных государством радиоэлектронных СМИ, порождает у части населения не просто доверие ко всему, что он делает, а иррациональную, иногда экзальтированную веру в своего кумира. Рост симпатии к главе государства на фоне углубления кризиса, падения уровня жизни во второй половине 90-х годов прошлого века лишь оттеняет это явление. Белорусский кинорежиссер В. Дашук утверждал, что президент «обладает магнетической энергетикой и специфическим обаянием, от которого женщины предпенсионного возраста млеют». Примеров этому много. Главный редактор журнала Администрации президента «Беларуская думка» В. Величко писал: «Президент не ленится появляться на телеэкране, регулярно подзаряжая доверившийся ему электорат. Моя мама, например, не может успокоиться и заснуть, пока не увидит Лукашенко. Так что в наше время президент — это еще и психотерапевт». На Белорусском радио звучат такие голоса из народа: «Президент дан нам самим Богом. Это человек добра, мира. Я не знаю, как его ценить, я ему цены не имею — это бриллиант или даже больше бриллианта. Я за него волнуюсь всегда. Когда по радио музыка похоронная стала играть, я чуть было с ума не сошла, подумала — нет нашего Сашки, нет нашего президента… Я благодарю его за все труды, что он вытянул Беларусь из ямы, в которую эти наши негодяи нас тянули. Мы были полуголодные, сейчас мы сыты, всем довольны. Дай Бог ему здоровья, семье его счастья, его маме тоже. Наша страна вся его должна благодарить, мы все должны стать перед ним на колени…»

А вот письмо пенсионерки, попавшее к журналисту А. Старикевичу и опубликованное в газетах: «Здравствуйте, дорогой наш спаситель и надежда наша! Очень прошу вас, найдите пять минут времени и прочитайте мое письмо. Вы поймете, что я не одна такая, а нас таких целая армия. Я живу в Бресте. Одинокая пенсионерка. Помощи ни от кого не имею, имею только 40 лет стажа. Такие деньги были собраны мною за годы работы, но эти ворюги, жулики все забрали. Бывало ни одной передачи по телевизору не пропускала, где участвовали вы. А сейчас вот сижу и плачу. Было у меня два телевизора, и оба сгорели. Приглашала мастеров, но они сказали, что оба телевизора ремонту не подлежат, надо их выбрасывать. А как мне жить теперь, если я не могу видеть вас и слышать ваш неповторимый голос? Я всегда любовалась вами. Как вы умеете говорить и ставите этих жуликов-ворюг на место. Когда вы избирались, я бегала, где люди, и агитировала за вас. Вот и как мне теперь быть, когда у меня нет телевизора, а я не могу видеть и слышать вас? Купить не на что. Пенсии 30 тысяч еле хватает оплатить квартиру и пропитаться. Вкус настоящего мяса и настоящей рыбы забыла. А когда выходила на пенсию, то получила «потолок» и думала, куда буду деньги девать? На мои деньги нашлись хозяева, всякие чубайсы, гусинские, березовские. А такие, как я, остались ни с чем. Если можете, дорогой Александр Григорьевич, помогите мне приобрести телевизор. Пусть даже старый. Только бы я могла вас видеть и слышать. Не лишайте меня последнего удовольствия, а как умру, заберете телевизор обратно. А пока я иногда к соседям хожу слушать ваше выступление. Они уже знают: когда выступает Лукашенко, надо бежать за мной. Говорят: «Иди, слушай своего Лукашенко». Вот и пожаловалась, излила свою боль. Если вы мне не поможете, все равно не изменю свое мнение о вас и все равно буду бегать к соседям смотреть и слушать вас».

Сам президент в полной мере осознает силу своей харизмы, прекрасно вошел в образ народного любимца. В его публичных выступлениях сквозит полная уверенность в том, что нормальные люди просто по определению не могут не любить своего вождя. На пресс-конференции в 2007 году он хвастается российским журналистам: «У нас один тост — второй — «За президента!». Это военные придумали в первый год президентства. Первый — «Ну за всех! Собрались». Третий — «За женщин, за любовь!» Я не могу перехватить это. Ну тогда второй за тебя. Ну ладно — второй. Оно так и прижилось: «За Батьку!» второй тост подняли и все». На той же пресс-конференции он рассказал, как однажды прошел один, без охраны небольшое расстояние по Минску, «образовалась демонстрация», люди его окружили и от радости его лицезреть порвали костюм. «Я говорю, хоть трусы не порвите».

В интерпретации Лукашенко сила его влияния на людей столь велика, что позволяет, как Иисусу Христу, поднимать, возрождать к жизни тяжелобольных. Вот как он это описывает, возвращаясь к своему триумфу на президентских выборах 1994 года: «И когда я приезжал в какой-нибудь город, тысячи приходили и слушали Лукашенко. Я помню, как люди наперекор власти шли и слушали Лукашенко. Я помню, как шло голосование во втором туре и мне мои доверенные лица докладывали, как ветераны войны, годами не поднимавшиеся с постели, как старик цеплялся за спинку кровати и тянулся: «Я, говорит, пойду за Лукашенко голосовать, поднимите меня!»; «И вот они больные, с этими палками, клюшками, шли за меня голосовать. Как в Священном Писании: «Встань и иди».

Сюжет о том, как давно лежавшие больные люди благодаря белорусскому лидеру поднимаются с постели, повторяется в его выступлениях не раз: «Вдруг несколько первых ветеранов получают приглашение в представительство посольства Республики Беларусь, и там им вручают белорусские медали по случаю этого юбилея. Вы знаете, какой это был восторг. И даже приходил ко мне руководитель ветеранского совета и говорит: «Один человек, который долго лежал, поднялся с кровати, рыдал и встал на ноги». Я говорю: «Что, он ходит?» — «Еще не ходит, но будет ходить». Вот какая великая сила — дружба, эта работа и добрая душа белоруса».

И здесь трудно различить, где искренняя убежденность в действительном обожании и преклонении людей, а где рационально просчитанная игра в народного кумира, стремление создать в обществе представление о фатальной обреченности Беларуси на его долгое (вечное?) президентство, подсознательное ощущение, что авторитарный режим не может долго существовать без иррациональной веры, эмоциональной поддержки. Скорее всего, парадоксальным образом присутствует и то, и другое. Но несомненно одно: долгое купание в лучах славы и общественной поддержки породили неодолимую потребность в народной любви, наркотическую зависимость от нее. И общественное разочарование в его мудром руководстве станет для Лукашенко не только политической, но и тяжелой личной трагедией. Может быть, и поэтому он болезненно реагирует на пародии, анекдоты о себе.