Светлана Замлелова - Александр Алехин. Партия с судьбой

8. Таким образом, смерть А. А. Алехина вполне могла наступить в результате нарушенного кровообращения. Причем в этом случае вскрытие не смогло бы установить причину смерти. Алехин мог почувствовать себя плохо еще на улице. Дойдя до гостиницы, он заказал ужин и в своем номере почти упал в кресло, не думая о том, чтобы поаккуратнее расправить пальто и вообще снять его перед едой. Ужин принесли и, возможно, немного отдохнув, он почувствовал себя лучше, принялся за еду. Но вдруг новый сердечный спазм. Вспомним, что на посмертных фотографиях правая рука его покоится на животе. Это могло получиться из-за того, что перед самой кончиной правой рукой он хватался за сердце. И вот именно после внезапной остановки сердечной и дыхательной функций на губах его могла появиться та самая пена, увиденная Ф. Люпи.

9. Но пена вполне могла появиться и в результате асфиксии, то есть закупорки дыхательных путей куском мяса. В книге «Судебная медицина» (под ред. В. И. Прозоровского) читаем: «Асфиксия (задушение) — это острое нарушение газообмена в организме. Чаще всего она происходит вследствие прекращения доступа воздуха или накопления в нем вредного для организма углекислого газа. В обоих случаях развивается кислородное голодание организма, приводящее в конечном итоге к смерти». При этом смерть от механической асфиксии наступает в течение нескольких минут. Если умерший страдал сердечным заболеванием, как в рассматриваемом нами случае, возможна и моментальная смерть от остановки сердца. То есть кусок мяса мог остаться в глотке после скоропостижной смерти от нарушения работы сердца, а могло получится и так, что сердце остановилось в связи с закупоркой дыхательных путей.

О том же пишет Д. Г. Левин, автор книги «Судебная медицина: конспект лекций»: «В ряде случаев небольшие предметы, раздражая слизистую гортани и трахеи, могут вызвать отек слизистой, рефлекторный спазм голосовой щели или рефлекторную остановку сердца. В последнем случае асфиксия не успевает полностью развиться, что будет констатироваться отсутствием ряда типичных признаков асфиксии. Таким образом, обнаружение инородного предмета в дыхательных путях является ведущим доказательством причины смерти». Другими словами, смерть от обтурационной асфиксии может наступить после того, как в ответ на перекрытие дыхательных путей инородным телом происходит рефлекторная остановка сердца. Особенно, если учесть, что сердце у Алехина было больное. В случае рефлекторной остановки сердца другие признаки асфиксии могут вообще отсутствовать.

Кого-то из исследователей смутило, что лицо трупа оставалось спокойным — Люпи даже сравнил его с лицом спящего. Из-за этого, в частности, асфиксия как причина смерти отвергалась, поскольку многим представляется, что подавившийся мясом человек должен умереть в страшных корчах и с выпученными глазами. Но это совершенно необязательно, тем более если смерть наступила мгновенно от остановки сердца. У асфиксии есть и другие, заметные невооруженным глазом признаки. При наружном осмотре трупа, например, наблюдается синюшность лица, особенно сильно выраженная в первые часы после кончины. Но через несколько часов она может исчезнуть вследствие стекания крови в нижележащие отделы. То есть к тому времени, когда в комнату № 43 гостиницы «Парк» вошли сотрудники полиции и двое Люпи, синюшность могла исчезнуть. А если вспомнить, что при рефлекторной остановке сердца другие признаки асфиксии могут вообще отсутствовать, то ничего удивительного ни в спокойном выражении лица покойного, ни в чистоте его кожных покровов и вовсе не остается.

До нас не дошло, обнаружили португальские врачи иные признаки асфиксии, кроме застрявшего в горле мяса, или нет. Важно, однако, еще раз подчеркнуть, что увиденная Люпи пена — это свидетельство в пользу удушья. К слову сказать, пена изо рта может пойти и в случае сильного отравления, то есть попадания в организм большой дозы яда. А при отравлении синильной кислотой, то есть цианидом, морфологические признаки схожи с признаками, проявляющимися при асфиксии. Однако в случае отравления цианидом запах миндаля сохраняется довольно долго, и при вскрытии врачи непременно почувствовали бы этот специфический дух. Но мы помним, что желудок покойного был исследован на предмет яда, и ни запаха миндаля, ни чего бы то ни было другого врачи при вскрытии не обнаружили. Можно предположить, что был использован какой-то редкий яд, не распознаваемый при вскрытии. Но такой яд, в отличие от цианида, купить в аптеке было невозможно, а значит, таким ядом могли располагать только спецслужбы. Впрочем, при наличии явных признаков атеросклероза и асфиксии странно подозревать ничем не подтверждаемое отравление.

Итак, собрав воедино все доступные нам факты, мы можем сделать вывод, что Александр Алехин с большой долей вероятности умер естественной смертью, вызванной нарушением кровообращения или удушьем. Возможно, закупорка дыхательных путей повлекла за собой остановку сердца, а может быть, у приступившего к трапезе гроссмейстера остановилось сердце, и кусок мяса остался непрожеванным и непроглоченным.

Конечно, мы не можем с уверенностью сказать, как умер шахматный король, был ли он убит по неведомой нам причине или ушел в мир иной обычными для всех дорогами. Не исключено, что истина так никогда и не откроется и смерть А. А. Алехина навсегда останется неизведанной тайной. Но одно можно сказать уверенно: никаких убедительных фактов, указывающих на то, что кончина шахматного гения была насильственной, нет. Ни одна из версий насильственной смерти не имеет материального подтверждения. И отнюдь не все версии связываются с убедительными мотивами предполагаемых преступников.

Зато есть люди, которым интереснее живется в мире загадок и тайн, шпионов и маньяков, всесильных органов безопасности и мирового правительства на службе у Антихриста. Не каждый может стать непревзойденным чемпионом мира по шахматам. Но каждому по силам придумать тайну, чтобы затем самому раскрыть ее. Для этого не нужна истина.

Мы уже отмечали, что отнюдь не все исследователи биографии и наследия Александра Алехина отличаются добросовестностью. Немало попадается откровенных выдумщиков, причем самого разного толка. Ложь множится и растет как снежный ком. Но самое неприятное и даже опасное, когда с недобросовестным писателем начинают считаться коллеги, ссылаясь на его фантазии как на проверенные или доказанные факты; учитывая его мнение и цитируя рассыпающиеся аргументы.

Олицетворением такого рода исследователя стал теоретик и историк шахмат, международный мастер по шахматам, автор многих публикаций по истории шахмат В. Д. Чащихин, якобы опровергнувший причастность Алехина к «Арийским и еврейским шахматам» и доказавший, что в статьях речь шла совсем о другом. Более того, именно Чащихин настаивает на «чекистской версии», подменяя, правда, доказательства собственным страстным желанием. Но следует учесть, что г-н Чащихин — убежденный и даже фанатичный антисоветчик. А фанатизм в деле установления истины — отнюдь не лучший помощник, поскольку всегда работает на себя, а не на истину. Иными словами, фанатизм мешает объективному восприятию действительности и вынуждает исследователя выбирать факты, подтверждающие удобную гипотезу, а за неимением таковых фактов попросту их выдумывать. Г-н Чащихин, например, заявляет, что Алехин был первым антисоветчиком. Правда, почему именно первым, так и остается загадкой. Какой номер был у генерала Врангеля или адмирала Колчака — насчет общей нумерации г-н Чащихин не просвещает своего читателя. Зато он охотно оскорбляет уважаемых людей, не разделяющих его точку зрения, и выдвигает собственную теорию жизни и смерти Александра Алехина, зиждущуюся на выдумках и расхожих антисоветских мифах. Дальше и вовсе все упрощается до неловкости, особенно когда г-н Чащихин приписывает Алехину текст, который тот наверняка должен был написать. Вот именно не написал, а должен был написать. Пылкий г-н Чащихин рассуждает как московский юнкер образца 1918 г. Та же прямолинейность и фанатичная ненависть к большевикам и Советам, та же непримиримость ко всему, что не отвечает его воззрениям. Зато манерой клеймить несогласных или инакомыслящих «агентами КГБ» г-н Чащихин напоминает уже белоэмигранта, осевшего в Париже в 1920-е гг. Исследователь может ошибиться — ошибаются все, ошибался даже Алехин. Но чего исследователь не может себе позволять, так это становиться выдумщиком, а тем паче — тенденциозным выдумщиком. Но хуже всего, когда исследователь закладывает в основание своих изысканий песок вместо камня.