Светлана Замлелова - Александр Алехин. Партия с судьбой

Обращаем внимание, что все приведенные цитаты — это вполне законченные, не вырванные из контекста мысли.

Итак, о нескольких посланиях Алехина в Советский Союз упоминалось выше. В отечественной печати не раз публиковались снимки этих писем. Но г-н Чащихин считает, что это фальшивки. Почему? Просто потому, что ему так хочется; потому, что так он может доказать желаемое. На письмах, кстати, стоит подпись Алехина с характерным начертанием буквы «А». Но г-н Чащихин все равно настаивает, что это подделка. Так, может быть, стоит для начала провести графологическую экспертизу, а уж потом утверждать, что это подделка? Но даже если бы Алехин не мечтал вернуться в Россию, то письма — хоть подлинные, хоть поддельные — никак не смогли бы убедить «международную общественность» отправить тело гроссмейстера на Родину. В таких вопросах обращают внимание совсем на другое. В частности, на происхождение человека, на его завещание, на мнение наследников. Но не на какие-то письма, в которых человек ничего не писал о том, хотел бы он быть захороненным на Родине или нет. Но даже если бы такие письма имели хоть какое-то юридическое значение, то, наверное, «международная общественность» позаботилась бы об установлении их подлинности. То есть в этом случае графологической экспертизы было бы не миновать. И конечно, советская сторона прекрасно об этом знала бы и, разумеется, сто раз бы подумала: а имеет ли вообще смысл подделывать письма для того, чтобы в чем-то убедить «международную общественность», если обман может раскрыться на счет «раз-два-три».

Но оказывается, что за СССР тянулась слава потрошителя трупов, так что правительство СССР так и не смогло убедить «международную общественность», что не станет глумиться над телом Алехина. Другими словами, эта самая общественность не отдала прах гроссмейстера только потому, что была уверена: Советы выпрашивают кости, чтобы поглумиться (трудно себе представить, что должно быть в голове у человека, транслирующего в мировой эфир подобные умозаключения). Доказательства тому, что в СССР только и делали, что глумились над останками умерших, г-н Чащихин не преминул явить миру. Оказывается, он видел в Челябинске, как сносилось старое кладбище, а застройка шла прямо по погосту. Может быть, такое и было — чего только не бывает, особенно в стране, занимающей 1/6 часть суши. Но сделать на этом основании вывод, что глумление над покойниками давно стало прочной нормой или традицией, зная о которой «международная общественность» даже не захотела выдавать тело Алехина, — это значит как минимум не отличать частное от общего. Интересно, к 2005 г., например, когда в Россию перевезли останки А. И. Деникина и И. А. Ильина, «международная общественность» уже отказалось считать Россию местом, где регулярно глумятся над трупами?

А вот другой пример: г-н Чащихин доказывает, что М. М. Ботвинник повинен в смерти Алехина: «В 1946 году был организован всемирный бойкот Алехина — ему запрещено участвовать в шахматных турнирах, выступать с лекциями и сеансами, то есть ему фактически запрещено жить (на войне, как на войне). Его принуждают играть матч с Ботвинником. Разумеется, этот матч планируется не для нового триумфа Алехина — речь могла идти только об игре в „поддавки“ со стороны Алехина и предполагалось обсудить условия, на которых он мог уступить свой титул… Но Алехин ни на какие условия не соглашался и его пришлось убить — на войне, как на войне!» [14] В. Д. Чащихин. Шахматные битвы — М.: ДатаСтром, 1993. (Орфография и пунктуация сохранены.)

Бойкот Алехину объявили западные коллеги, матч с Ботвинником предложил СССР. Прямой связи между этими обстоятельствами нет. Откуда известно г-ну Чащихину, что Алехина вынуждали играть в «поддавки»? Откуда ему известно, что Алехин на это не соглашался, тем более что обсуждение только предполагалось, но даже не начиналось? Все это взято г-ном Чащихиным из собственной головы, но преподнесено как факт.

В другом месте он пишет: «В этой книге (В. Д. Чащихин. „Шахматные битвы“ — М.: „ДатаСтром“, 1993. — С.З.) был дан портрет и самого М. Ботвинника, который жестоко расправлялся со своими шахматными конкурентами: одних направлял в лагеря смерти (В. Петров, М. Измайлов), других лишал спортивного звания (Б. Берлинский, А. Модель, В. Созин), а против Г. Левенфиша плел интриги в ЦК…» [15] http://fishka.spb.ru/artickles/history/bessmertie/247.htm (Орфография и пунктуация сохранены.)

Где доказательства? Нет доказательств. И потом, если Ботвинник в состоянии отправить кого-то в лагерь смерти, зачем размениваться на интриги и лишение звания? Не проще ли было бы всех скопом упечь по разным лагерям?

Читаем дальше: «А ведь существуют факты и даже высказывания самого Ботвинника, которые и прямо и косвенно указывают на него, как непосредственного руководителя всей операции по физическому уничтожению А. А. Алехина. Ботвинник в книге „Аналитические и критические работы. Статьи. Воспоминания“ (М. ФиС, 1987) пишет, что Подцероб сообщил ему (по телефону из Португалии) о смерти Алехина через три часа после установления факта смерти. Получается, что Ботвинник очень точно знал дату и час смерти Алехина (но все-таки нигде не назвал ее). Более того: ему во всех подробностях должна быть известна истинная причина смерти» [16] Там же. . (Орфография и пунктуация сохранены.)

Если существуют такие высказывания Ботвинника, почему г-н Чащихин нигде и никогда их не приводит, а лишь многозначительно намекает? Каким образом инженер и шахматист Ботвинник (пусть даже и обласканный властью) мог стать руководителем спецоперации по ликвидации гражданина иностранного государства на территории недружественной СССР державы? Неужели г-н Чащихин даже не догадывается, что разведывательно-диверсионная деятельность требует от человека не меньшей подготовки и опыта, чем, скажем, шахматы? И самое главное. В книге Ботвинника «Аналитические и критические работы. Статьи. Воспоминания» нет указанийна то, что советский дипломат и шахматист, старший помощник министра иностранных дел СССР Б. Ф. Подцероб звонил Ботвиннику из Португалии. Вот буквальная цитата из книги: «В воскресенье, 24 марта 1946 года, к нам пришли друзья. Беседуем, пьем чай. Телефонный звонок. — Говорит Подцероб, — слышу четкую знакомую речь. — Страшная новость. Три часа назад неожиданно умер Алехин…» [17] М. М. Ботвинник. Аналитические и критические работы 1928–1986: Статьи, воспоминания. — М.: Физкультура и спорт, 1987. — 528 с. С. 425. Более в книге нет ничего об этом звонке, нет упоминаний о том, что звонил Подцероб из Лиссабона, Эшторила или Виламоры. Кроме того, из этой цитаты никак не следует, что «Ботвинник очень точно знал дату и час смерти Алехина». О том же, как именно новость распространилась по миру, довольно подробно описано выше.