Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Надо сказать, однако, что настоятельная потребность Нины Михайловны в астрономических наблюдениях оставалась удовлетворенной не до конца. Так, 12 февраля 1948 г. она частично жаловалась, частично спрашивала совета у Тихова: «Не знаю — куда поехать летом понаблюдать хоть немного звезды? Очень это стало затруднительно…» [1772] Там же. Л. 47. . Но наблюдать Солнце она продолжала, когда только позволяла погода, так же как и интересоваться новостями из этой области научного знания. «Изредка видно Солнце, а на нем очень много пятен и довольно большие группы, — сообщала она Тихову 16 февраля 1949 г. — Часть оч[ень] близко от экватора. Начинает преобладать северное полушарие. Из Кисловодска присылает КИСО первые снимки Солнца на том Солнечном телескопе Пономарева, первую модель которого Вы показывали мне в начале 1941 года. А Пулково восстанавливается черепашьим ходом!.. Впрочем „тише едешь, дальше будешь“…» [1773] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 16 февраля 1949 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 52 об. .

16 марта 1949 г. Н. М. Субботина отослала Г. А. Тихову результаты своих наблюдений солнечных пятен за 1947–1949 гг. «Дорогой Гавриил Адрианович! — писала она. — Шлю Вам свои выводы W за 2 ¼ года и очень бы хотела знать Ваше мнение о [намеченной] среднегодовой кривой (красный пунктир). Ведь <���…> [1774] Слово неразборчиво. много пятен ускользает от наблюдений, особенно пятна-однодневки. Изображенье тоже смутное — [Солнце] низко и облака для минимумов кривой W могут быть выше? Очень обяжете за указания» [1775] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 16 марта 1949 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 54. . Случалось, к Субботиной обращались за научной консультацией. «На днях я получила просьбу из Сочи, Ин[ститу]та Сталина (О[тде]л климатологии), — рассказывала она в том же письме, — сообщить мои W для сравнения с их исследованиями прямой солнечной радиации. Пишут, что возобновили съемку W [Солнца] на м[алом] кварцевом спектрографе Цитиса, но на пленках. Спрашивают, где можно обработать их на спектрофотометре?» [1776] Там же. Л. 54, 54 об. И уже сама спрашивала: «Годятся ли снимки на пленках для обработки напр[имер] на <���…> [1777] Слово неразборчиво. Молля? В свое время я послала Ин[ститу]ту Сталина весь свой материал и полученные у Вас молеграммы, но Ин[ститу]т был в эвакуации и все пропало… Не знала я, что они находятся так близко от Ташауза! Даже брат Олег Мих[айлович] ездил туда в командировки» [1778] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 16 марта 1949 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 54 об. .

Нина Михайловна также старалась поддерживать связи со старыми друзьями и коллегами, следила, правда издалека, за постепенным восстановлением Пулкова, радовалась, когда удавалось попасть на какое-нибудь мероприятие и ощутить привычную дружескую атмосферу. «12.III состоялось на Чернышевском пер. 18, юбилейное чествование С. В. Романской и Л. Л. Маткевич (40 л[ет] службы), — рассказывала она Тихову. — Собралось чел[овек] 80 — читали много адресов, телеграмм, писем, потом было тов[арищеское] чаепитие в вычислительной. Очень приятно мне, что удалось побывать там и снова окунуться в старую Пулковскую тов[арищескую] атмосферу. В само Пулково я [еще] не ездила: грустно было бы смотреть на его развалины!» [1779] Там же. Л. 55. Такие оказии выдавались не очень часто по разным причинам, но всегда были приятными и служили поводом для рассказа: «Ездила я на защиту диссертации на д[окто]ра ф[изико]-м[атематических] [наук] А. В. Маркова. Народу было много, все Пулковские и отчасти из у[ниверсите]та, ГОИ и Г. А. И. так было приятно очутиться в старой, доброй астрономической семье! Редко приходится бывать и только благодаря Н. И. Идельсону, к[ото]рый дает иногда свою машину. Спасибо ему!» [1780] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 17/18 марта 1950 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 58 об. Поддержание связи со старыми друзьями Нина Михайловна считала очень важным. «Право, я так вспоминаю Пулково своей юности и так охватываю мыслью прошедшие 55 лет, что оно д[о] с[их] п[ор] радует и бодрит, особенно когда <���…> надо поддерживать связь и со старыми тов[арищами] — друзьями!.. — писала она Тихову 18 декабря 1951 г. — Не беда, если на письмо уйдет 10–15 минут — это в память юности, свежего воздуха в Пулковском парке, ясных звезд и ясных мыслей о науке и жизни в своей стране. Сколько мы пережили, перевидали, в скольких начинаниях участвовали, когда надо было строить все с начала и не унывать, во имя жизни и науки!» И заключала с оптимизмом: «А сколько интересного, нового давала жизнь и наука! Сколько она еще даст! Надо только уметь любить свою страну…» [1781] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 18 декабря 1951 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 74, 74 об. .

Надо сказать, что академическое начальство и коллеги старались не обижать Нину Михайловну. Почти каждый год она получала путевки в санатории (например, в Болшево, Узкое, Репино), и если санаторий был подмосковным, то обязательно заезжала в Москву. Нечастые путешествия в Москву и встречи с московскими астрономами доставляли искреннее удовольствие Субботиной, даже когда никакая «научная» часть ею специально не планировалась. «Я собственно приехала за путевкой в Болшево, но поскольку астрономы меня встретили с распростертыми объятиями, Шайн сразу повел под руку в 1 ряд и усадил рядом, то значит все было в порядке вещей», — рассказывала она об одной из таких встреч [1782] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 26 мая 1952 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 81. .

Неспособность Н. М. Субботиной долго усидеть на одном месте, о которой когда-то сокрушалась ее мама, не оставила ее и в пожилом возрасте после всех пережитых приключений. Она по-прежнему живо интересовалась всем окружающим, и, конечно, прежде всего научной жизнью, оставалась внимательной, наблюдательной и охотно делилась своими наблюдениями. «Дорогой Гавриил Адрианович! — писала она, например, 8 июля 1950 г. из Можайска. — Шлю Вам привет и добрые пожелания всем. Как живете? Я думала Вас повидать в Москве, но сессию для выборов академиков отложили. Была только „Павловская“ в Доме Ученых. После санатория я заглянула туда: удивилась как ожесточенно спорят и бранят друг друга за ошибки физиологи. Тех, кого год назад возносили (Купалова, Анохина, Сперанского), теперь жестоко критикуют. Астрономы деликатнее! И наука наша точнее… Интересно, что Павлова сравнивают с Ньютоном и Коперником!» [1783] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 8 июля 1950 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 62.

Невозможность путешествовать более свободно, как она это делала до Великой Отечественной войны, печалила Нину Михайловну, но она хорошо понимала, что ничего не может с этим поделать: ни сил, ни денег для дальних поездок у нее не было. «Мне-то, конечно, в Сочи не попасть, — писала она Тихову, завершая обсуждение одной научной гипотезы, которую неплохо было бы проверить на месте, в Сочи, — теперь не дают путевок в санаторий, как НКСО, ни ж[елезно]д[орожного] проезда, а на пенсию я могу побывать не дальше Москвы, да и силы уже не те после эвакуации…» [1784] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 16 октября 1950 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 66. .