Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

В отзыве о научных трудах Субботиной, предназначавшемся для Высшей аттестационной комиссии, академик Г. А. Шайн пишет, что она «По поручению совета Бестужевских Курсов в течение 2-х семестров вела практические занятия по подготовке студентов к затмению 1914 г.» [479] Шайн Г. А. Отзыв о научных работах Нины Михайловны Субботиной // ГАРФ. Ф. 249. Оп. 3. Д. 321. Л. 44.

Так что сотрудничество Нины Михайловны с Бестужевскими Высшими женскими курсами, начавшееся в 1905 г., продолжалось до 1914 г. включительно, и, наверно, самой яркой страницей в истории этого сотрудничества стала организация совместного наблюдения солнечного затмения 1914 г. Однако до второго «большого» затмения в жизни Нины Михайловны была еще одна работа, принесшая ей, не имевшей никаких дипломов (Высшие женские курсы в тот момент государственных дипломов еще не выдавали) и ученых званий, официальное признание научного сообщества. Речь идет о знаменитой монографии Н. М. Субботиной «История кометы Галлея», первой российской книге по истории астрономии, написанной женщиной и выигравшей автору премию Русского астрономического общества.

Уже в 1907 г. Н. М. Субботина увлечена большим новым проектом, который в письмах называет «Созвездия». Вместе с художником Н. З. Пановым [480] Панов Николай Захарович (1871–1920) — художник и гравер; выпускник и в 1900‐х гг. преподаватель Центрального училища технического рисования барона Штиглица в Санкт-Петербурге. она готовила альбом, в котором должны были быть собраны рисунки созвездий, сопровождаемые сведениями об их возникновении, их названиях и толкованиях в разные времена и у разных народов.

К сожалению, в ноябре 1907 г. тяжело заболел М. Г. Субботин. Родные боялись за его жизнь. Нина Михайловна не могла думать о чем-то кроме этого. «Ваше письмо я получила в тяжелое время! — объясняла Субботина М. А. Островской-Шателен свою невнимательность к их переписке. — Был болен папа воспалением легкого и припадками сердечной слабости; было такое время, что доктора советовали не надеяться и делали впрыскивания кофеина и камфоры каждые 2 часа. 5 ночей здесь дежурил доктор, и папа дышал только с помощью кислорода. Такой невыносимый нравственный гнет был на душе, что Вы поймете отчего я не писала!» [481] Субботина Н. М. Письмо М. А. Островской-Шателен. 28 декабря 1907 г. // СПбФ АРАН. Ф. 869. Оп. 6. Д. 66. Л. 1, 1 об. Ситуация воспринималась особенно тяжело еще и потому, что оказалась совершенно неожиданной. «Папа болен с 17 ноября — он сперва схватил только инфлуенцу и мы не подозревали как серьезно его положение — но когда он позволил позвать доктора, потому что у него сделалось удушье, то доктор моментально послал за кислородом, за камфорой, сидел у него 2 часа и потом сказал, что каждую минуту ждал конца от паралича сердца! А никто, даже сам папа этого не подозревал! И вот так-то нам пришлось прожить эти 1 ½ месяца — не понимая в чем дело и всецело полагаясь на знание врача, чтобы во время предупредить и задержать развитие припадка! Видите, милая Марья Александровна, нельзя было писать в такое время!» — объясняла Нина Михайловна подруге [482] Там же. Л. 1 об., 2. .

Рис. 17. Михаил Глебович Субботин с детьми. 1904 г. (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)

Рассказывая о своем душевном состоянии в эти тяжелые дни, она писала: «Я право с ума сходила от волнения и если бы не маленькое отвлечение благодаря рисованью, которым я последнее время занимаюсь, то совсем бы и <���…> [483] Далее неразборчиво. ». И продолжала: «Сегодня первый день, как я вынула свои книги и думаю опять начать заниматься! В сущности говоря — я ничего не сделала кроме 2–3 рисунков „Созвездий“ и покончила эту работу, но они мне все-таки дали кое-что и я немного отвлекалась на них…» [484] Субботина Н. М. Письмо М. А. Островской-Шателен. 28 декабря 1907 г. // СПбФ АРАН. Ф. 869. Оп. 6. Д. 66. Л. 2 об. .

Таким образом, работа над «Созвездиями» помогла Субботиной пережить душевную травму. После того как кризис со здоровьем Михаила Глебовича миновал, она продолжила продвижение своего проекта. Сохранилось письмо Нины Михайловны, адресованное товарищу ее отца Владимиру Гавриловичу Глазову, тому самому министру просвещения, который помог ей поступить на ВЖК, от 17 января 1908 г., написанное накоротке из-за того, что Субботина не застала адресата дома, в котором она немного более подробно рассказывает об этом. «Дорогой Владимир Гаврилович! Приехала в Москву, направилась с визитом к Вам и очень огорчилась, что я не нашла Вас здесь. Мне давно хотелось написать Вам и спросить Вашего указания как археолога для одной задуманной мною работы, — писала Н. М. Субботина и объясняла далее: — Я очень мечтаю изобразить художественно созвездия Зодиака и у меня много рисунков и набросков для них, но я не знаю мифов созвездий [485] Подчеркнуто М. Н. Субботиной. , которые нужны для психологии изображений. Я уже отыскивала их в Академии наук и Публичной библиотеке, но не нашла, и мне посоветовали обратиться за указанием книг к археологам. Вы же единственный знакомый археолог и я уже очень давно хочу видеть Вас и побеседовать на эту тему. 24-го января я уже уезжаю обратно в Петербург, — продолжала Нина Михайловна и просила: — м[ожет] б[ыть] Вы будете так добры укажете мне к кому можно обратиться за указаниями в Петерб[урге]?» И далее рассказывала немного более подробно: «Я отыскиваю греческие мифы, а также Вавилонские и вообще — мифы Востока, я выбрала смешанный египетский и греческий стиль для своих картин и мы работаем вдвоем с одним художником, причем вся научная часть на мне» [486] Субботина Н. М. Письмо В. Г. Глазову. 17 января 1908 г. // РГИА. Ф. 922. Оп. 1. Д. 695. Л. 3, 3 об., 4, 4 об. .

Таким образом, Нина Михайловна впервые обращается к истории астрономии Древнего мира, начинает изучать мифологию, сохранившиеся художественные памятники и письменные источники. Знакомится с составом коллекций различных музеев, в том числе Британского музея, Эрмитажа и др. В письме от 18 ноября 1907 г. она спрашивает Н. А. Морозова: «Где Вы читали о созвездиях и об их мифах? Пожалуйста, напишите! Мне непременно надо проникнуть в глубину их содержания, чтобы выяснить психологию фигур Созвездий» [487] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 18 ноября 1907 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1809. Л. 39. . Нину Михайловну увлекает время, когда астрономия «еще не отделялась от искусства и не была окружена такой громадой цифр, как теперь» [488] Там же. Л. 39 об. . Она пишет Н. А. Морозову: «А мне надо выяснить ее (астрономии. — О. В. ) философию, цифры для меня всегда, всегда только орудие; их одних мало мне! Мы не затрагивали с Вами этих вопросов, а они мучают и волнуют меня, я так мало понимаю астрономию и так мало смыслю в искусстве!» [489] Там же. И продолжает: «…я очень углубилась в эту задачу и она увлекательна тем, что переносит в седую древность, к самому зарождению науки <���…>. А пока мы с художником рисуем и рвем, составляем и отвергаем; вся астрономическая часть лежит на мне, вся художественная — в смысле грамотности вычисления и художественной интерпретации — на Панове — я теперь только подмастерье! <���…> Я бегаю в Эрмитаж за египетскими глазами, в Акад[емию] худ[ожеств] за „примитивами“ и пойду за медалями в Академию наук! Страшно интересно!!» [490] Там же. Л. 39 об., 40, 40 об.