Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Для наблюдателей полного солнечного затмения список вопросов, которым следовало уделить внимание, был другим: «1) Моменты начала и конца (глазом, в бинокль или трубу)? 2) Наблюдались ли четки Бейли? Когда и сколько? Их длительность. Заметили ли хромосферу? 3) Какого цвета были протуберанцы? Сколько их было? Какой формы и величины? 4) Не заметили ли чисто белых или бледно розовых протуберанцев? Отметьте на рис[унке] их положение. 5) Какого цвета вам казалась корона? Сколько отдельных ее лучей вы заметили и какой они были длины по сравнению с Луной? Казались ли лучи неподвижны? 6) Какова была яркость короны? (напр[имер] ярче лунного света в 1-ую четверть и т. д. 7) Как велика была темнота вокруг вас? Можно ли было читать и отсчитывать время без фонаря? Различать цвета? Какие из них пропадали? 8) Какие звезды были видны? Видели ли вы α Leonis? 9) Просвечивала ли она сквозь корону, находилась ли вне ее или совсем не была видна? Замечали ли вы ее раньше, когда она находилась также близко от полной Луны? 10) Не заметили ли зодиакального света, падающих звезд, кометы? 11) Дополнительные замечания наблюдателя. 12) Психологические заметки» [690] Там же. С. 97–98. . Таким образом, программа, предложенная Ниной Михайловной, была достаточно сложной и требовала от наблюдателя определенных профессиональных знаний и навыков, предварительной подготовки и тщательного внимания во время самого процесса наблюдения. Тем не менее она кажется вполне доступной для увлеченного предметом любителя.

Н. М. Субботина предлагала также не ограничиваться только астрономической программой наблюдений. Ее интерес к психологии в целом и к психологии наблюдателя в частности подсказал ей идею составить также программу психологических наблюдений. «Подобно астрономической можно составить небольшую программу психологических наблюдений, с целью выяснить, в чем состоит психофизиологическое влияние затмения на человека, каковы субъективные проявления его?» [691] Там же. С. 98. — писала она. Н. М. Субботина считала, что можно допустить существование подобного влияния, поскольку «органическая жизнь находится в тесной зависимости от солнечных лучей, от обмена веществ и химических процессов, совершающихся в присутствии солнечного света и тепла». Соответственно, «процессы эти слабеют во время ночи и сна», поэтому Нина Михайловна предполагала, что «нечто подобное могло бы наблюдаться во время затмения, хотя благодаря кратковременности его влияние должно быть скорее психическим, чем физиологическим». «В чем же оно состоит? — задавала вопрос Субботина и отвечала следующим образом: — Можно попытаться выяснить это научным наблюдением и самонаблюдением и т. к. на некультурного человека и ребенка затмение вероятно должно влиять непосредственнее и сильнее, чем на астронома, внимание которого поглощено специальными работами и которого волнует вопрос об успехе, то интересно наблюдать психологически именно простых, неподготовленных людей, как культурных, так и некультурных» [692] Там же. . Нина Михайловна считала: «Для этой цели следует заранее ознакомиться и записать взгляды и верования населения, их космические представления о затмениях; отметить степень их культуры, национальность и т. д. Во время затмения обратить внимание на психологию толпы, особенно детей, и на отдельных лиц, отметив все особенности за время частного и полного затмения, напр[имер]: затих ли говор и движение? Когда именно? Волновались ли или оставались спокойными, как реагировали на исчезновение и возвращение света? Чем отличались от интеллигентных людей? После затмения опросить кого можно и записать показания, отмечая пол, возраст, степень культурности данного лица. Наконец дополнить эти показания самонаблюдением и заметками других интеллигентных лиц, которым следует раздать вопросные листки с просьбой ответить возможно объективнее» [693] Там же. С. 98–99. . Субботина предлагала примерный список вопросов для этой программы: «1) Что особенно поразило вас во время затмения? 2) Что показалось особенно интересным и необыкновенным? 3) Казалось ли вам, что время бежит очень скоро или тянется медленнее обычного? 4) Какое душевное состояние вы испытали? Волновались ли, чувствовали ли подавленность, нервность, легкое оцепенение? Изменялся ли ваш пульс и дыхание? 5) Сохранили ли необходимое для работы хладнокровие или растерялись? Когда и почему? 6) Выполнили ли всю свою научную программу или не успели и почему? 7) Собственные заметки и дополнения» [694] Там же. С. 99. . Нина Михайловна отмечала: «Результаты опроса конечно будут много зависеть от умения наблюдателя», — и поэтому предлагала «привлечь к этому специально образованных лиц, наприм[ер], местных врачей, студентов-медиков и т. д. Тогда можно было бы ввести исследования пульса и дыхания, как объективного доказательства аффекта. Вообще же, — писала она, — надо быть возможно объективнее в оценках и стараться не подсказывать ответов» [695] Там же. . Несколько позднее Русское общество любителей мироведения опубликовало отдельную брошюру «Руководство к любительским наблюдениям во время полного солнечного затмения 8 (21) августа 1914 г. видимого в Европейской России» [696] Калитин Н. Н., Тихов Г. А. Сикора И. И., Гальперсон С. С., Селиванов С. М., Святский Д. О., Субботина Н. М. Руководство к любительским наблюдениям во время полного солнечного затмения 8 (21) августа 1914 г. видимого в Европейской России. СПб: Типография Редакции периодических изданий Министерства финансов, 1914. , в которую вошла и программа Н. М. Субботиной.

Сегодня трудно сказать, была ли программа Нины Михайловны принята как общая единая программа экспедиции астрономического кружка ВЖК, но несомненно она являлась личной научной программой Н. М. Субботиной. Время затмения, однако, стремительно приближалось, планы были составлены, подготовка завершалась. Несмотря на свое первоначальное нежелание, Русское астрономическое общество поддержало своим авторитетом экспедицию Нины Михайловны. Н. М. Субботина писала Н. А. Морозову 3 июня 1914 г. из Собольков: «…Куда поедете на затмение? <���…> Меня Астр[ономическое] об[щест]во посылает с курсистками в Феодосию, на Карадаг, там надо быть к 10 июля. Дела очень много и я только что вернулась из П[етербурга] — была там с 8 V по 28 мая. Мироведы тоже очень хлопочут о своем пункте. Как-то все выйдет? Удастся ли?» [697] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 3 июня 1914 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 54 об. Впоследствии Н. М. Штауде в статье, посвященной отчету об экспедиции, также писала об этой поддержке со стороны РАО: «Карадагская экспедиция была организована Астрономическим кружком Высших женских курсов в Петрограде при содействии Н. М. Субботиной, встретив поддержку и со стороны Русского астрономического общества, которое от своего имени командировало на Карадаг Н. М. Субботину и нескольких слушательниц курсов» [698] Штауде Н. М. Карадагская экспедиция на солнечное затмение 8 августа 1914 г. // Известия РОЛМ. 1914. № 12 (4). Ноябрь. С. 185. . Однако участие РАО оказалось, к сожалению, только формальным, а не финансовым. Как писала Н. М. Субботина Н. А. Морозову 30 июня 1914 г.: «…Еду числа 10-го в Феодосию, дайте, голубчик, если можно рекомендацию в „Рус[ские] Вед[омости]“ или „Рус[ское] Слово“ или в обе, чтобы корреспондировать туда о затмении. Денег нам Рус[ское] астр[ономическое] об[щест]во не дало; будем прирабатывать газетной работой и покажем, что и женщины могут что-нибудь сделать на затмении! У меня уже написана 1 статья о целях и задачах наблюдения, т[ак] ч[то] как получу от Вас ответ, так ее и направлю. До сих пор „Рус[ские] Вед[омости]“ моих статей не брали, Тихов говорит — нужна Ваша рекомендация! Туда трудно попасть чужому. А „Рус[ские] Вед[омости]“ для меня самая симпатичная газета по направлению» [699] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 30 июня 1914 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 55 об. .