Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Нина Михайловна также написала отчет о других наблюдениях, произведенных во время затмения. Ботанические наблюдения не удались из-за почти полного отсутствия растительности в месте наблюдения. А вот наблюдения над поведением животных и людей оказались достаточно интересными. По окончании затмения Субботина с Нунчевой съездили в православный монастырь, располагавшийся в 8 верстах от Отуз, настоятель и вся братия которого также наблюдали затмение, и побеседовали с ними и с окрестными жителями. «Татары, — например, говорит Субботина, — не верили, что будет затмение, хотя многие боялись его. Когда стемнело, все высыпали на улицу, даже девушки с открытыми лицами. В момент полной фазы несколько человек, испугавшись, побежали прятаться и молиться, другие, воспользовавшись появлением звезд, закурили: был пост Рамазан, когда до вечера нельзя есть, пить и курить. <���…> Ребятишки не проявляли страха — 4-х летний Ванька „астроном-любитель“ усердно наблюдал в фиолетовое стеклышко, а годовалая Домаша, его сестра задрожала и заплакала; плакали другие грудные дети в деревне. Взрослые русские, заранее напугавшие себя нелепыми рассказами, разочарованно говорили: „мы думали — будет тьма кромешная, а все видно!?“» [731] Субботина Н. М. Солнечное затмение 8 августа 1914 г. на Кундур-Тепе. С. 6–7. . В монастыре, упомянутом нами выше, по словам Н. М. Субботиной, «Настоятель, о[тец] Мирон, аккуратно отмечал контакты и все интересное. Он видел яркий метеор, упавший в море, левее Венеры. При первом солнечном луче он радостно перекрестился и затем спустился вниз, в монастырь. Молодые послушники боялись навсегда потерять солнце и затаив дыхание ждали первого луча. Всего больше испугались деревенские девушки — пололки, работавшие на огороде. Они не обратили внимания на постепенное ослабление света и страшно испугались, когда внезапно наступила темнота и они увидели почерневшее солнце. Они слыхали о кончине мира, „когда солнце померкнет, а мертвые воскреснут“, и в паническом страхе плача, твердя молитвы и закрывая лицо руками, побежали в лес, прямо в колючие заросли барбариса и кизиля и упали там на землю, уткнувшись лицом в траву. Пережитый страх еще отражался на их лицах во время рассказа» [732] Там же. С. 7. . С грустью Нина Михайловна писала, что их с Нунчевой намерение поездить по окрестностям и собрать рассказы и наблюдения не могло быть исполнено: вечером 10 августа экспедиция покинула Отузы.

В завершение отчета Нина Михайловна сочла необходимым рассказать о проведенных ею во время затмения психофизиологических наблюдениях. «Нам не удалось поставить строго научные и объективные наблюдения их, — писала она, — а самонаблюдение, думается, годилось меньше всего, т. к. все мы волновались, всех нас тревожил вопрос об успехе после долгих стараний и хлопот. Все, что мы может быть чувствовали особого, сводится к признакам легкого аффекта: сердце билось усиленно, дыхание и пульс учащались, испытывалось затруднение в рисовании и письме. Там, где аффект этот усиливался, наступала растерянность: один наблюдатель забыл открыть кассету, другой не мог закончить рисунка короны. Не было только ни у кого чувства подавленности и легкого оцепенения, которое мы испытали в Испании, когда все так инстинктивно и так глубоко обрадовались первому солнечному лучу! — американцы тогда невольно зааплодировали. — Быть может это состояние зависело от темноты и длительности явления, а также от тех фантастических, чисто апокалиптических красок затмения, о которых и помину не было в Отузах? В следующие затмения, при более благоприятных условиях, эти наблюдения следовало бы повторить», — заканчивает своей отчет Н. М. Субботина [733] Там же. С. 8. .

Удачное наблюдение затмения, наверно, привело наблюдательниц в то самое состояние аффекта и, несомненно, радостного возбуждения. «…вся программа была выполнена, — писала Н. М. Штауде в автобиографии. — Теперь надо было еще записать все под свежим впечатлением и идти на встречу с другой группой. Там тоже наблюдали благополучно…» [734] Штауде Н. М. Автобиография. С. 408. . Это чувство радостной удачи усиливалось еще осознанием того, насколько близка и реальна была неудача. «…совсем недалеко от Н. М. Субботиной находившаяся иностранная экспедиция потерпела неудачу — облако закрыло солнце в самый момент полной фазы. В Феодосии на обратном пути мы узнали, что нам привалило исключительное счастье: почти все съехавшиеся в Крым экспедиции, русские и заграничные, затмения не наблюдали из-за облаков», — писала Н. М. Штауде. Это «исключительное счастье» было еще большим, чем догадывались в тот момент девушки. Как выяснилось позднее, из-за войны, погоды и прочего их экспедиция оказалась практически единственной, наблюдавшей затмение. Н. М. Штауде писала об этом впоследствии: «…оказалось, что из-за войны наблюдения затмения сильно пострадали: А. А. Иванов совсем не поехал в экспедицию, так как единственный сын его был призван в армию. Пулковская экспедиция, правда, выезжала в Ставидлы Киевской губернии, но в момент затмения солнце было за облаком. Г. А. Тихов так был огорчен неудачей, что избегал говорить о затмении. Наша скромнейшая экспедиция собрала научных наблюдений больше всех других благодаря ясному небу и раннему приезду на место работы» [735] Там же. .

Г. А. Тихов действительно был подавлен неудачей. Настолько, что через много лет, в 1959 г., в написанных для детской книжки воспоминаниях он не мог удержаться и не упомянуть об этом. Конечно, при подготовке к экспедиции Г. А. Тихов, в то время уже пулковский астроном, имел все преимущества перед студенческой экспедицией ВЖК (учитывая, что он получил согласие руководства): ему не надо было собирать деньги на экспедицию, одалживать или мастерить самостоятельно приборы. «Получив согласие директора, — рассказывает Г. А. Тихов, — я списался с английской и немецкой фирмами. Первой заказал зеркальный телескоп небольших размеров с кварцевым спектрографом для фотографирования спектра короны, а второй — коронограф с четырьмя объективами. Заказы были выполнены своевременно и прибыли в Пулково за несколько месяцев до затмения. Местом наблюдения была выбрана усадьба Ставидлы, близ железнодорожной станции Каменка, киевской губернии. Со мной отправился Н. Н. Калитин. Впоследствии он стал известным актинометристом — наблюдателем солнечного излучения» [736] Тихов Г. А. Шестьдесят лет у телескопа. М.: Гос. изд. дет. лит., 1959. С. 67. . Однако при начале войны мужчины сразу же оказались в проигрышном положении по сравнению с девушками, поскольку некоторых из них тут же призвали в армию, что и случилось с помощником Г. А. Тихова. «Когда мы проехали часть пути, была получена телеграмма об объявлении войны. Калитин как прапорщик запаса тут же пересел в обратный поезд и вернулся в Петербург. Все сразу осложнилось. Трудно было вести подготовку к наблюдениям без помощника. Незадолго до выезда в экспедицию я получил новые приборы и еще не успел их испытать и привести в полный порядок. Кроме того, их надо было установить во временных павильонах. Но благодаря содействию хозяина усадьбы удалось все сделать. Собрали и установили тяжелый коронограф, весивший около тонны, оборудовали небольшую комнату под фотолабораторию», — пишет он [737] Там же. С. 67–68. . И, наконец, погода — величайший уравнитель из всех, не признающий справедливости. «Утро 21 августа [738] Нового стиля. выдалось совершенно ясное, — рассказывает Г. А. Тихов. — Началось частичное затмение. Солнце сияет на безоблачном небе. Приближается полное затмение. Одновременно кучевое облако приближается к Солнцу и закрывает его. Полная фаза проходит за облаком. Через две минуты после окончания фазы облако уходит с Солнца, и мы видим появившийся уже его узкий серп. Разочарование полнейшее! Настроение подавленное. Как нарочно, все следующие дни нашего пребывания в Ставидлах сияло чистое безоблачное небо. Неудачу этого затмения я переживал целых тринадцать лет, пока не получил хороших результатов при полном затмении в 1927 году» [739] Тихов Г. А. Шестьдесят лет у телескопа. С. 68. .