Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Рис. 40. «Участники I-го Всероссийского астрономического общества. Петроград 8 апреля 1917 г.» — расшифровка к рис. 39 (Архив ГАО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 117. Л. 3)

Первый съезд ВАС завершился заключительным словом председателя Штернберга в 11 часов 30 минут вечера 7 апреля 1917 г., выполнив большую часть намеченных организаторами задач. Через два дня Нина Михайловна вернулась в Москву. О последующей ее деятельности в роли члена комиссий ВАС известно очень не много.

В июле 1917 г. она справлялась у Марьи Васильевны Жиловой о том, как обстоят дела. «Милая Марья Васильевна! — писала она. — Не будете ли Вы так добры известить меня — как обстоят дела нашего вычисл[ительного] бюро Астр[ономического] союза? Работает ли там кто-ниб[удь], или пока нет? Если работает, то кто и над чем. Весной мне писал Нумеров [897] Нумеров Борис Васильевич (1891–1941) — астроном, геофизик, геодезист; член-корреспондент АН СССР по отделению физико-математических наук, по разряду математическому (астрономия) с 31 января 1929 г. о нашем 2 заседании, т[ак] ч[то] знаю о малых планетах и т[ак] д[алее]. Но что удалось осуществить реально?» [898] Субботина М. Н. Письмо М. В. Жиловой. 10 июля 1917 г. // СПбФ АРАН. Ф. 711. Оп. 2. Д. 33. Л. 3. К этому времени радость и возбуждение, вызванные участием в профессиональном съезде, общением с коллегами и друзьями, остались в прошлом. Субботина не могла удержаться и не высказать коллеге-астроному раздражение текущим положением своих собственных дел, не позволявших ей вернуться к полноценной научной деятельности. «Ах, как мне хочется попасть в Пулково и опять пожить научной жизнью! Политика и война меня замучила. Черкните парочку слов! — просила она М. В. Жилову, одновременно жадно расспрашивая ее о друзьях-астрономах: — Как Вы поживаете, что поделываете? Поедете ли куда-нибудь в отпуск? <���…> А где теперь Тихов? Я не знаю, куда ему писать?» Адрес самой Нины Михайловны оставался прежним: «Собольки. Можайск. Моск[овской] губ[ернии]». Так же как и ее занятия, хотя ее общественная деятельность к этому времени, похоже, сошла на нет. «Только в саду немного работаю, рассказывала она М. В. Жиловой. — Собираюсь наблюдать Персеиды. Будете ли и Вы? Эти карты Цераского [899] Субботина предположительно имеет в виду популярную в свое время карту, составленную профессором В. К. Цераским: Ceraski W. Carte pour tracer les Perséides, les queues de comètes etc. // Annales de l’observatoire de Moscou. II Serie. Vol. II. M.: Typographie F. Neubürger, 1890. очень неудобны особенно для <���…> [900] Слово неразборчиво. и для [утренних] метеоров. Нет ли других? Целую Вас. Будьте здоровы, — и как крик души: — Пишите, пишите! Ваша Нина Субботина» [901] Субботина М. Н. Письмо М. В. Жиловой. 10 июля 1917 г. // СПбФ АРАН. Ф. 711. Оп. 2. Д. 33. Л. 3. .

Ситуация в стране не улучшалась и не способствовала научным занятиям, особенно занятиям человека, не состоявшего на службе в государственном учреждении. В декабре 1917 г. Собольки были конфискованы. Произошло это в отсутствие членов семьи Субботиных, и, к счастью, никто из них не пострадал. 31 декабря 1917 г. Нина Михайловна писала С. К. Костинскому: «На днях я вернулась из Москвы, ездила туда на неделю и хотела направиться в Собольки, но их как раз забрали в Земельный комитет, вчера была телеграмма от прислуги, что Соб[ольки] окончательно забраны большевиками. Перед самым отъездом брата приходил туда какой-то хулиган требовать: „очистить квартиру, т[ак] к[ак] она нужна им самим“, в т[ом] ч[исле] не знаю еще, в какой форме выразился захват и вернут ли мне такие вещи, как мои книги, <���…> [902] Слово неразборчиво. и прочее, совершенно большевикам непригодное» [903] Субботина Н. М. Письмо С. К. Костинскому. 31 декабря 1917 г. // СПбФ АРАН. Ф. 708. Оп. 2. Д. 274. Л. 55, 57. .

Несмотря на то что Нина Михайловна совершенно неожиданно потеряла единственный и любимый дом, обсерваторию, построенную для нее отцом, она старалась сохранять оптимизм, во всяком случае демонстрировать своему корреспонденту бодрость духа. «Теперь я, значит, странствующий астроном, свободный гражданин мира? — писала она С. К. Костинскому. — Везде можно наблюдать, и мне кажется, в самых скверных условиях жизни у астронома всегда будут его звезды…» [904] Там же. Л. 57. . И продолжала: «К счастью я успела вывезти свои 4˝ и 3˝ трубы, только штатив остался в Собольках. Как странно, что тот самый Штернберг, к[ото]рый когда-то 17 лет назад приезжал ко мне устанавливать рефрактор, теперь комиссар большевиков, распоряжением которых реквизировали Собольки! Ну, ничего! Я уже сегодня видела во сне новую обсерваторию и какой-то астроном показывал мне круглый дом, расписанный фресками с изображениями Данте и Беатриче, потому что „астроном должен любить свою астрономию, как Данте Беатриче“. Право — чудесный сон на Новый год» [905] Там же. Л. 57, 57 об. .

Немного подробнее о, как она выражалась, «захвате Собольков» Нина Михайловна рассказала Н. А. Морозову: «Собольки зимой были захвачены вооруженным нападением большевиков, в наше отсутствие; причем кучер и лесник отстреливались из ружей, из окон, но их затем схватили и заперли в сарай, откуда они затем были выпущены крестьянами. В общем б[ольшеви]ки особого вреда причинить не успели. Зем[ельный] к[омите]т скоро назначил заведующего, вполне приличного крестьянина, поселившегося в нашем доме, но затем вспыхнула эпидемия сыпного тифа, и завед[ующего] свезли тоже в б[ольни]цу, дом заколотили…» [906] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову; первое. 25 мая (7 июня) 1918 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 6, 6 об. .

Нина Михайловна, ее мама, младший брат Олег провели зиму 1917/1918 гг. в Нижнем Новгороде, куда они переехали, чтобы быть поближе к Сормову, в котором в это время, по-видимому, работали два старших брата Субботина. В конце мая 1918 г. Субботины, однако, вернулись в Собольки. «…я же на днях со всей нашей семьей вернулась в Собольки», — сообщала Нина Михайловна Н. А. Морозову 25 мая [907] Там же. Л. 6. . По приезде в Собольки Нина Михайловна написала сразу два письма Н. А. Морозову, направленных предположительно по разным адресам. Они очень близки по содержанию, но некоторые небольшие детали различаются. В одном из этих писем Н. М. Субботина заметила: «Милый друг Мороз, здравствуйте! Как Вы и где Вы теперь? Здоровы ли, спокойны ли, имеете ли все, что Вам надо? Боюсь, что Вы меня совсем забыли и это не мудрено в такое тяжелое время!» [908] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову; второе. 25 мая (7 июня) 1918 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 8. «Здесь, в Собольках, — писала она далее, — захватчиков сменил Зем[ельный] ком[итет] и затем з[емельного] к[омитета] комиссар, живший в доме, заболел сыпным тифом и его увезли вместе с кухаркой в б[ольни]цу; дом заколотили, слегка дезинфицировали. Затем весной вызвали сюда Олега и дали ему и Сереже 12 десятин и в пользование усадьбу. Теперь мы здесь живем на маленькой даче, где Вы были в гостях у Переслегиных [909] Супруги Переслегины, друзья Субботиных, жившие в Собольках в июне 1911 г. ; и сами трудимся на огороде» [910] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову; второе. 25 мая (7 июня) 1918 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 9. . Во втором письме она добавила несколько деталей: «…весной вызвали из нижнего моего брата Олега и предложили ему самому вести хозяйство. Дали нам 12 десятин. И вот мы снова сюда вернулись. Живем в мал[еньком] домике, работаем в огороде и пока очень довольны, что дома» [911] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову; первое. 25 мая (7 июня) 1918 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 6 об. .