Сергей Михеенков - Маргелов

Моя служба в Воздушно-десантных войсках началась с октября 1958 года, когда, окончив Муромское военное училище связи, я прибыл лейтенантом в отдельный батальон связи 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. А первое знакомство с Василием Филипповичем состоялось в августе 1961 года, когда он с офицерами штаба ВДВ прибыл проверять боеготовность частей и подразделений дивизии. Нас подняли по тревоге, мы вышли в исходные районы, и началась проверка.

Батальон связи прибыл на стрельбище. И вот мне, еще лейтенанту, но уже ожидавшему очередную звездочку, выпала «честь» начать стрельбу личным составом моего взвода радиостанций Р-115.

Командир роты майор Дудов и комбат подполковник Антипов, видимо, сами переживали и буквально заин-структировали меня и личный состав взвода. Грешным делом подумал: хоть бы ушли поскорее и не дергали ни меня, ни солдат. И тут вижу: направляется к моему взводу генерал в сопровождении офицеров. Я подал команду: «Взвод! Смирно!» — так как командиры роты и батальона стояли спиной к подходившим и их не видели.

И здесь я впервые увидел Василия Филипповича Маргелова, как говорят, живьем. Он поздоровался со взводом, подошел ко мне. Я представился, он протянул руку, и когда моя ладонь утонула в его мощной и крепкой ладони, в голове у меня мелькнуло — не дай бог попасть под его горячую руку. Спросил меня, откуда родом, сколько совершил прыжков, какое училище окончил. Я ответил на все вопросы, и тогда был задан самый каверзный вопрос: «А как будешь стрелять, ведь по твоему взводу будет дана оценка всей роте. Не боишься?» Я чуть замялся. Мельком взглянул на командира роты. Тот стоял напряженный, выражение лица — как перед смертным приговором. Маргелов, видимо, все это заметил. Понять майора Дудова, конечно, можно. Но стрелять-то моему взводу. Говорю генералу, что и во взводе, и в себе уверен, не подведем. «Тогда действуй и не обращай на нас внимание». И вот после таких слов, честное слово, на душе стало как-то спокойнее. Видимо, это передалось личному составу. Команды я подавал, как всегда, на стрельбище. Взвод так же четко выполнял их.

Все стреляли уверенно, и взвод получил оценку «отлично».

Я построил взвод, доложил командующему, и он, поблагодарив взвод за отличную стрельбу, объявил всему личному составу благодарность. И, обращаясь уже к командиру роты, спросил:

— А когда он будет обмывать очередную звездочку?

— Все уже готово, — ответил ротный.

— Ну, что, тогда заранее поздравляю. Смотри, не подведи.

И опять я ощутил крепкое пожатие его руки.

— Не подведу, — ответил я.

Эти короткие минуты я запомнил навсегда.

Вскоре я получил очередное воинское звание «старший лейтенант», а в октябре 1965 года был переведен для прохождения дальнейшей воинской службы в Москву, на узел связи управления командующего ВДВ. Будучи дежурным по связи, мне приходилось часто общаться с командующим, так как из его кабинета был прямой провод к дежурному.

В начале 1960-х годов переговоры командующего с командирами дивизий и частями мы обеспечивали по открытым междугородним телефонным каналам связи, методом заказа разной степени срочности, а также по закрытым телеграфным каналам. Для переговоров по телеграфу командующий приходил на узел связи, и телеграфистки обеспечивали ему переговоры.

За шесть лет работы в должности дежурного по связи я убедился, сколь многогранен характер нашего командующего.

Был со мной вот такой случай.

Дежурный по связи заступал на дежурство на сутки. А при проведении тренировок по связи или в ходе учений состав узла связи обеспечивал работу на стационаре и ЗПК (запасной командный пункт). Нагрузка при этом возрастает в два, а то и в три раза. А я простудился, температура под тридцать девять градусов. Но вторые сутки я на казарменном положении, замены нет. Сижу в своей «конуре» — комнатушка два на два с половиной метра. Лицо — красное, все горит. Обеспечиваю телефонный разговор командующего с комдивом 105-й вдд. Василий Филиппович узнавал нас, дежурных, по голосам, и не успевали мы произнести несколько первых слов, как в ответ по прямому проводу можно было услышать:

— Рябов, здравствуй. Давай мне всех моих…

— С кого начать?

— С самого «теплого».

«Теплый» — это командир Ферганской дивизии.

Обычно после такого короткого разговора он клал трубку. Все ясно, и я начинал заказывать всех по «междугородке».

А тут я хриплю, и командующий меня не узнал.

— Что, новенький? — спрашивает.

— Нет, это Рябов, чуть приболел, — говорю.

Обеспечил командующему три первых переговора, сижу. И вдруг входит на узел связи Маргелов в сопровождении начальника УС подполковника Геннадия Ивановича Панкова. Когда командующий приходил на узел связи, он здоровался со всеми, кого встречал.

Я выскочил из своей «конуры», хриплым голосом представился ему. Он протянул мне руку и говорит:

— Так это ты так хрипишь? И рука горячая.

Поворачивается к Панкову и говорит:

— Что держишь на службе больного? Он весь горит. Нет замены — садись сам и работай. А ему дай машину, и пусть едет домой лечиться. Понял?

Я пытался что-то сказать, но он мне не дал и рта открыть.

— Молчать! Выполнять приказ! Немедленно в машину и домой!

Геннадий Иванович — под козырек:

— Есть!

И тут вдруг выскакивает из аппаратной мой сослуживец Игорь Виноградов:

— Здравия желаю, товарищ командующий!

— Ты в этом… — и показывает на аппаратуру в комнате дежурного по связи, — соображаешь?

— Так точно!

— Тогда садись и дежурь. Видишь, Рябов какой — напился и ничего не соображает! — И сам улыбается.

Так и отправил меня командующий на машине подполковника Панкова домой лечиться.

Дело было зимой.

Мороз под двадцать градусов, с ветерком. А я в хромовых сапогах и в повседневной шинели руковожу в 76-й вдд погрузкой в самолет нашей БМД-1КШ (командно-штабная машина на базе БТР-Д). Заместитель командира дивизии по тылу после загрузки машины в самолет решил сэкономить место в грузовом отсеке и приказал поверх станции, прямо на рамочные антенны, укладывать свое кухонное хозяйство. Я начал доказывать полковнику, что этого делать нельзя — можно повредить антенны, в результате командир дивизии не будет обеспечен связью. Дело дошло до повышенных тонов, и мне с экипажем машины пришлось чуть ли не силой препятствовать полковнику творить это безобразие. И вдруг слышу голос Маргелова:

— Полковник, если не понимаешь, так слушай, что говорит связист. Грузи свои железки на другой борт.

Полковник ретировался из нашего самолета. А командующий говорит мне: