Сергей Михеенков - Маргелов

Уцелевших и восстановленных, годных для проживания домов в Пскове было перечесть по пальцам. Устройством своей семьи Маргелов — не последний в городе человек — не стал никого обременять, поселился с Анной Александровной и малолетними детьми в свободной комнате дивизионного клуба. Зайдя в первый раз в «свою» комнату, молча переглянулись с Аннушкой, и он подумал: «Ладно хоть не землянка…» Согласился бы на должность заместителя начальника штаба ВДВ — жил бы с семьей в Москве…

С чего начинать? С кого? Начал с офицеров. Собрал командиров частей и подразделений, начальников служб и сказал:

— Многие из вас и ваших подчиненных обросли мхом, живут по принципу «моя хата с краю», не болеют за дивизию. А некоторые от безделья страдают японской болезнью — «хо-цу ецця». — И энергичным и наверняка всему собранию знакомым жестом пояснил суть «японской болезни».

Офицеров шутка развеселила. Многие ждали накачки. Развеселить-то развеселила, но и заставила задуматься. Всем стало понятно: прежней жизни настал конец, начинается другая и, судя по характеру нового командира, беспокойная.

Палочную дисциплину и резкий зажим вводить было бессмысленно. Генерал знал по опыту — результата не будет. Но занятия по строевой подготовке приказал подтянуть. Организовал конкурс на лучшую строевую песню. Плацы, зараставшие травой, заблестели — траву мигом вытоптали. Появилась разметка. Вечерами, перед ужином, асфальт в городке дрожал — роты проходили к столовой с песнями.

Старшины тоже зашевелились — впереди смотр, и солдаты должны хорошо выглядеть. Началось негласное и необъявленное соревнование старшин рот: чьи солдаты выглядят лучше. Тот, кто служил и не был избалован парой сапог и гимнастеркой вне срока, тот знает, что солдат может выглядеть опрятным не только в новой форме. Однако постепенно улучшалась и материальная часть. Солдаты начали получать не б/у, порой в штопке дырок от осколков и пулевых пробоин, а новенькие комплекты повседневной формы.

Долгие годы занимаясь историей Великой Отечественной войны, прослеживая судьбы моих героев, я сделал одно любопытное наблюдение. Многие боевые командиры, орлы, кому и Днепр с Одером были по колено, после войны словно сникли, потускнели их служебные дела и достижения. Прошлые победы покрылись пылью пафоса. О прошлом вспоминали только в праздники, и то после третьей… Служба то шла, то не шла. Полковники и генералы, в дни яростных боев награжденные полководческими орденами, и даже Герои Советского Союза тихо перекочевывали в различные управления, штабные учреждения, становились начальниками различных учебных заведений военного и полувоенного профиля.

Служба в войсках требовала от офицерского состава, кроме командирских, других, дополнительных качеств. Когда Маргелову поручили гарнизон, десантные полки, которые надо было разместить на зимние квартиры, создать в городке устойчивую инфраструктуру, отвечающую медицинским и санитарным нормам, а также условия для каждодневной боевой учебы, вот тут-то и пригодилась бывшему курсантскому старшине хозяйственная жилка. Не путать с заботами службы тыла: тыловики занимались своими повседневными делами, а командир дивизии должен смотреть в завтрашний день. Воздушно-десантные войска развивались, усложнялись задачи. С появлением ядерного оружия многое менялось в структуре вооруженных сил. Но воздушный десант — не кавалерия, век которой миновал, ВДВ вступали в период своего бурного развития.

Когда многое было уже сделано и 76-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию начали в обиходе именовать Псковской, сюда зачастили журналисты. В одном из интервью корреспондент «Красной звезды» спросил Маргелова:

— Правду о вас говорят, что вы родились десантником?

— Какое там — родился! — ответил он. — До сорока лет я смутно представлял, что такое парашют. Мне и присниться не могло, что я буду прыгать. Все получилось само по себе, а точнее, как положено в армии, — по приказу. В 1948 году после окончания Академии Генерального штаба меня вызвали в кадры и говорят: во время войны вы командовали морской пехотой, а сейчас на передовом рубеже десантники. Я человек военный, если нужно, готов хоть к черту в зубы. Вот так и пришлось, уже будучи генералом, совершить первый прыжок с парашютом. Впечатление, скажу вам, ни с чем не сравнимое. Над тобой открывается купол, ты паришь в воздухе, как птица. Ей-богу, петь хочется. Я и запел… Но на одних восторгах не уедешь. Заспешил, за землей не следил, в итоге пришлось недели две ходить с перевязанной ногой. Получил урок. Парашютное дело — не только романтика, но и огромный труд и безукоризненная дисциплина…

Незадолго до первого прыжка у Маргелова появился инструктор. В 234-м полку шли тренировочные прыжки. Когда командир дивизии прибыл в «воздухоплавательный парк», первый батальон уже отпрыгал, второй ждал своей очереди. Первым в очереди на аэростат стоял старшина. Комбат представил его:

— Секретарь комсомольского бюро гвардии старшина Михалев.

— А почему не в офицерском звании? — спросил Маргелов.

— Готовлюсь к поступлению в военно-политическое училище в Ярославле, — ответил старшина.

Оказалось, старшина считался одним из лучших парашютистов в батальоне.

— Возьмешь меня в свою команду? — Маргелов кивнул на аэростат.

При дивизии дислоцировалась летная часть — эскадрилья легких транспортных бипланов Ан-2. Аэродром и ангары находились рядом с 234-м гвардейским Черноморским полком, за забором, и десантники в шутку называли эскадрилью «Зазаборной». Летчики об этом знали, привыкли и не обижались. Раньше «за забором» располагался воздухоплавательный парк с аэростатами. Аэростаты всю войну служили Ленинграду, защищали город и его исторические здания от немецкой авиации, потом их списали сюда. Один остался при дивизии, и десантники приспособили его для тренировочных прыжков. Не надо было жечь горючее — цепляли тросом к лебедке, надували. В гондолу помещалась группа десантников. Через несколько минут серебристый динозавр зависал на высоте 400–500 метров. Прыжки происходили в полной тишине. Только команда офицера: «Пошел!»

Парашют укладывали втроем. Маргелову и старшине Михалеву помогал начальник парашютно-десантной службы дивизии полковник А. И. Зигаев. Подогнали по комплекции подвесную систему. Полковник Зигаев посоветовал маузер с собой не брать: «Все же первый прыжок…» Но Маргелов решительно перекинул через плечо ремешок и приладил на боку кобуру со своим верным боевым товарищем.

Сохранилась фотография, единственная, где генерал Маргелов в полной экипировке десантника. Сделал ее фотограф из дивизионной многотиражки «Солдатская правда». Василий Филиппович на ней серьезен и собран, как перед атакой, когда предстоит идти в одной цепи со своими солдатами.