Татьяна Попова - Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Осенью 1720 года Бах отправился в Гамбург, надеясь занять освободившееся место органиста при церкви святого Якова. Был объявлен конкурс. Но еще до конкурса Бах выступил с двухчасовым органным концертом. Его вдохновенная игра покорила слушателей.

Одну за другой играл Бах свои могучие драматические прелюдии, фантазии и фуги для органа. По просьбе гамбургских музыкантов он импровизировал на тему скорбного хорального песнопения «На реках Вавилонских мы сидели и плакали». Впечатление от его импровизации было захватывающим.

В числе слушателей был некогда знаменитый 97-летний органист Иоганн Адам Рейнкен. По окончании концерта он подошел к Баху и сказал:

— Я полагал, что великое искусство игры на органе умерло, но теперь вижу, что ошибся: оно еще живет в вас...

— И будет жить в наших учениках и детях,— добавил Бах. В этот момент он думал о старшем сыне Вильгельме Фридемане, чье умение импровизировать на органе так напоминало его собственное.

Великим мастером органной игры показал себя на этом конкурсе Бах. Но скромное место органиста церкви святого Якова досталось все же не ему, а довольно посредственному музыканту Гейтману, ибо он «хорошо умел прелюдировать не пальцами, а талерами». Еще до конкурса он поладил с церковным начальством и, уплатив за место 4000 марок, заранее обеспечил свое избрание.

В школе при Томаскирхе

Лейпциг — культурный и торговый центр Саксонии. Издавна в этом городе существовало крепкое сословие купцов, искусных ремесленников и зажиточных бюргеров. Славился Лейпциг и своим университетом.

Широкое развитие в этом городе получило также типографское дело и книготорговля. Уже в самом начале XVIII века в Лейпциге были организованы любительские музыкальные собрания (Collegium Musicum). Силами этого музыкального общества в городских залах и летних садах систематически устраивались общедоступные концерты. Интересны были и выступления университетского оркестра.

Седьмого февраля 1723 года в церкви святого Томаса исполнялась кантата Баха для певцов-солистов, хора и оркестра. Представителям городского магистрата кантата понравилась. Магистрат был озабочен тем, чтобы на пустовавшую с прошлого года должность музыкального руководителя и учителя пения (кантора) при церкви святого Томаса пригласить по-настоящему хорошего музыканта, ибо должность эта считалась почетной.. Правители Лейпцига рассчитывали на согласие известного в те времена композитора Телемана. Но этот почтенный музыкант только что получил гораздо более выгодное место музыкального директора в Гамбурге и от школьного преподавания отказался. Волей-неволей лейпцигским правителям пришлось обратиться к кётенскому капельмейстеру.

Долго колебался Иоганн Себастьян Бах, прежде чем согласиться на это «почетное» предложение. Мучительные сомнения одолевали его. Браться за работу учителя пения и руководителя хора в церковной школе после того, как он был княжеским капельмейстером, казалось обидным. Он предвидел и будущие столкновения с церковным начальством.

Но подрастали сыновья. Пора было подумать об их образовании. И к тому же в Лейпциге его ожидала увлекательная работа органиста. Играть на большом органе, покорять людские сердца его могучими звуками... Вернуться к сочинению вокальной музыки. Писать арии и ансамбли. Создавать грандиозные хоровые композиции... Ради всего этого стоило взяться за тяжелый и неблагодарный труд обучения мальчиков.

Хор мальчиков церкви св. Фомы. XVIII в. Рис. Л. Рихтера .

Летом 1723 года семья Баха переехала в Лейпциг, заняв небольшую квартиру кантора в левом флигеле школы. Иоганн Себастьян не думал тогда, что его странствования закончились и что в стенах школы при церкви святого Томаса ему придется прожить 27 лет.

Осмотрев школьные помещения, Иоганн Себастьян поразился их запущенности. Теснота и грязь были ужасающими. Ученики выглядели оборвышами. У некоторых гноились глаза, у других руки были в струпьях. Как учить игре на музыкальных инструментах тех, кто болел чесоткой? Пожалуй, больные заразят здоровых... Кормили мальчиков плохо, скудно. Досыта дети наедались, лишь когда хор приглашали на свадьбу или похороны. А если ребятам приходилось особенно голодно, они не стеснялись выпрашивать подаяние у прохожих. Некоторые попадались и на воровстве...

Первый день занятий особенно хорошо запомнился. Новый кантор знакомился с мальчиками. Слушал пение каждого в отдельности. Из 55 только 17 мальчиков обладали хорошими голосами и надлежащей музыкальной подготовкой. Около двадцати ребят, несомненно, были способны. Но неокрепшие голоса их не были поставлены, а нужными музыкальными знаниями дети еще не обладали.

«Хрипят, кашляют, — раздумывал кантор. — Первое, что необходимо сделать — отстранить их от участия в хоре. Дать возможность оправиться от простуды. Подучить их, наконец». Этим совсем еще неподготовленным ребятам приходилось петь на улицах в похоронных процессиях в стужу и слякоть. Голосам их грозила гибель.

Запретить участие в платных выступлениях? Лишить их скромного заработка? А заодно урезать заработок учителей и свой собственный? Ведь наибольший доход как раз давали платные выступления хора. Примерно третья часть учеников вовсе не обладала музыкальными способностями. Как же их приняли в хор?

Хуже всего было то, что из этих 55 ребят приходилось формировать четыре хоровые группы для обслуживания четырех лейпцигских церквей... Много времени и сил потратил Бах на хождение в магистратуру, добиваясь приема у высокопоставленных чиновников, «отцов города». Напрасны были его хлопоты о том, чтобы мальчиков получше кормили и одевали, чтобы хор не заполняли ребятами с «ослиными ушами».

Магистрат был недоволен новым ректором: слишком уж строптив.

При поступлении на новую должность Иоганну Себастьяну Баху пришлось подписать унизительное обязательство. Без разрешения бургомистра не покидать города... Вести себя достойно, чтобы служить примером мальчикам-хористам... Что он, кабацкий завсегдатай, что с ним разговаривают в таком тоне?

Во избежание лишних расходов кантор должен обучать мальчиков не только пению, но и игре на музыкальных инструментах... Преподавать также латынь...

Латинский язык Бах знал неплохо. Однако уроки латыни довольно скоро прекратились. Не стало у него времени этим заниматься. Он с головой погрузился в сочинение кантат. Тогда кантор пожертвовал 50 талерами своего заработка для оплаты учителя латыни.

Исполнением кантаты — довольно обширной «Пьесы для пения» — отмечалось в больших городах воскресное богослужение. И всякий уважающий себя кантор разучивал кантату непременно собственного сочинения.