Татьяна Попова - Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Музыкальные способности проявились у детей рано. У девочки — прекрасный голос и слух, здоровье, к сожалению, не из крепких.

Но вот Марии Анне уже восемь лет. Под руководством отца начинается ее обучение на клавесине. В короткий срок девочка делает поразительные успехи. Родителям не приходится напоминать дочери о том, что ей нужно сесть за инструмент. Ее не оторвешь от клавесина.

Все чаще подходит к инструменту и Вольфганг. К великому изумлению отца, малыш, которому едва исполнилось три с половиной года, по слуху безошибочно повторяет все пьески, которые разучивает сестра. А когда отец кончает урок с дочерью, Вольфганг взбирается на табурет. Он тоже хочет заниматься.

— Рано, сынок, сперва надо подрасти, — уговаривает малыша отец. Вольфганг разражается горькими слезами.

Чтобы успокоить ребенка, Леопольд Моцарт берет его к себе на колени, кладет маленькие ручки на клавиши и шутки ради разучивает с ним какой-либо простенький менуэт. «Это не более как шутка, игра»,— твердит он про себя. Как опытный педагог, Леопольд понимает, что для настоящих занятий с сыном время еще не пришло. Чрезмерное напряжение умственных способностей в столь раннем возрасте может губительно сказаться на нервной системе ребенка.

И все же мальчик на четвертом году жизни уже сидит за клавесином. Малыш не довольствуется легкими пьесками, сочиненными для него отцом. Повторяет все, что разучивает старшая сестра. Сам выучил ноты. Пяти лет начинает сочинять маленькие пьески, которые в особую тетрадь заботливо записывает отец.

В январе 1762 года Вольфгангу исполняется шесть, сестре его — десять с половиной. Оба настолько хорошо овладели техникой игры на клавесине, что отец принимает решение совершить с детьми концертную поездку. Для начала отправляются в Мюнхен, где дети успешно выступают при дворе курфюрста Баварского. Леопольд Моцарт принимается хлопотать об отпуске для поездки в столицу Австрии.

В сентябре 1762 года семейство зальцбургского капельмейстера прибывает в Вену. Однако доступ в город преграждает таможня. Миновать очередной осмотр багажа невозможно, ведь Зальцбург — столица самостоятельного княжества, все равно что заграница. Как знать, не везет ли кто контрабанды? Пассажиры выстраиваются в очередь.

Осматривая скромный багаж зальцбургского музыканта, служащие таможни обращают внимание на довольно тяжелый и громоздкий ящик. При толчке из него слышится жалобный дребезжащий звук.

— Вы же в отпуск едете. Для чего возите с собой тяжелые клавикорды? — спрашивают таможенники.

В разговор вступает Вольфганг.

— Мы же едем давать концерты. Надо упражняться...

— Давать концерты? — переспрашивает чиновник. — И ты вправду, малыш, умеешь играть на этой штуке?

— Конечно умею,— обижается мальчик. Он готов сесть за клавесин, но крышка инструмента на запоре.— В таком случае я сыграю вам на скрипке.

И, вытащив откуда-то крошечную скрипочку, Вольфганг начинает играть менуэт. Свою нехитрую пьеску маленький музыкант исполняет так ритмично и четко и вместе с том воодушевленно, что все чиновники восхищены. На багаж быстро наклеиваются ярлычки. Препятствий к въезду в Вену больше нет.

Зальцбург XVIII в. Старинная гравюра.

С первых же выступлений детей Моцарта в Вене успех носил сенсационный характер. Дети играют в гостиных вельмож и даже перед королевской семьей. Среди дворцовой роскоши фигурка шестилетнего артиста кажется еще более хрупкой и миниатюрной, чем обычно. Маленькие ноги в белых чулках и башмаках с пряжками забавно свисают со стула. Напудренный парик с косичкой придает круглому личику непривычно серьезный вид. Мальчик играет сосредоточенно, с невозмутимой уверенностью. Его руки так и летают по клавишам. Иногда по желанию высокопоставленных лиц клавиатуру накрывают платком. Вовсе не видя клавиш, мальчик продолжает играть так же уверенно и спокойно. Перед ним ставят ноты с незнакомыми пьесами. Он тут же их проигрывает, как говорят музыканты, «с листа».

Случалось, что детям приходилось выступать по 2—3 раза в день. «Сегодня мы пробыли в одном аристократическом доме с 2 до 4 часов,— с гордостью сообщал Леопольд Моцарт в письме зальцбургским друзьям.— Затем коляска отвезла нас еще к одной даме, у которой мы смогли задержаться только до половины шестого. Далее отправились к графу Кауницу и освободились только к 9 часам вечера».

...Это был тяжелый, изнурительный труд, непосильный для хрупкого детского организма. Ослепленный успехом, зальцбургский капельмейстер не замечал, что мальчик день ото дня бледнеет и худеет. Тяжелая скарлатина положила конец венским триумфам.

По возвращении домой Леопольд Моцарт позаботился о том, чтобы занятия детей шли строго и планомерно. И не только музыкой, но и обычными школьными предметами.

Вольфгангу семь лет. У мальчика живой пытливый ум. Музыкой он занимается уже всерьез. Своим чередом идут занятия чтением, правописанием и французским языком. Самый любимый предмет — арифметика. Считать Вольфганг учится охотно и скоро хорошо усваивает все четыре арифметических правила. Каждый день он исписывает примерами и задачками обе стороны грифельной доски. И, если места на доске не хватает, мальчик продолжает выводить большие кривые цифры прямо на столе и даже на полу.

По вечерам отец музицировал с друзьями. Один играл на виолончели, другой — на скрипке. Партию второй скрипки за неимением еще одного скрипача, усаживали исполнять трубача Шахтнера.

— Постарайся, дружище,— говорит Леопольд Моцарт,— эта партия ведь не из трудных.

Услышав слова отца, Вольфганг вытаскивает свою крошечную скрипочку:

— Папа, и я хочу поиграть. Разреши мне быть за вторую скрипку,— умоляет он.

— С каких пор берешься не за свое дело, мальчик,— сурово возразил отец.— На скрипке ты играешь еще недостаточно хорошо. Испортишь нам весь ансамбль.

Спор разрешил Шахтнер.

— Пусть играет вместе со мной,— попросил он.

— Хорошо, только чтобы мальчишка играл совсем тихонько. Как только ошибется разок,— мы его живо выставим,— согласился отец.

Начали играть. Вольфганг вел свою партию уверенно и точно, даром что видел эти ноты в первый раз в жизни. Потихоньку Шахтнер отложил свою скрипку в сторону: в его участии уже не было надобности. Шесть довольно больших трио (пьес для трех инструментов) были сыграны без единой ошибки. Удивлению и восхищению музыкантов не было границ.

С той поры отец начал систематически заниматься с сыном также игрой на скрипке. «Раз уж мальчик достиг кое-чего самоучкой, так пусть играет как следует. В будущей концертной поездке игра чудо-ребенка на скрипке послужит лишним доказательством его удивительного таланта»,— рассуждал Леопольд.