Татьяна Попова - Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Во время одной из таких прогулок капельмейстер зашел на ярмарку, где было тоже шумно и весело. Волынщики, дудошники и скрипачи гудят, дудят и пиликают вовсю. Тут же продают глиняные свистульки, ярко раскрашенные дудочки и трубы, игрушечные цимбалы, нехитрые музыкальные инструменты для сельских ребятишек.

«Детская симфония». Старинная гравюра.

Капельмейстер покупает у ярмарочного торговца целую кучу игрушечных инструментов и торопливым шагом возвращается в замок. И тут же пробует, как они звучат. Отобранные инструменты откладываются в сторону: среди них игрушечный перепел, свистулька, издающая соловьиные трели, забавная кукушка, выкрикивающая свое неизменное «ку-ку», хрипучая детская труба, трещотка, барабан и звонкий треугольник. Чудесный получится оркестр! Композитор прибавляет еще две обычные скрипки и контрабас.

Разложив перед собой игрушечные инструменты, Гайдн достает перо и нотную бумагу и принимается сочинять симфонию в трех частях, самую забавную и веселую из всех, какие только существовали на свете.

Искрящейся весельем музыке хорошо соответствуют своеобразные тембры игрушечных инструментов. Кукушка звонко кукует, соловей заливается трелями, трещотка весело трещит, треугольник тоненько звенит. Но барабан покрывает все. И это было едва ли не самым удивительным, ибо барабан в то время в состав симфонического оркестра еще не входил.

Маленькая симфония для игрушечных инструментов — чудесный образец гайдновского юмора. Успех ее был огромным. Симфония получила прозвище «Детской», возможно, потому, что она доступна для исполнения силами самих детей.

Руководимая Гайдном капелла скоро стала первоклассным ансамблем. Всем, кто только слышал оркестр капеллы Эстергази, казалось, что это звучит один небывалый инструмент. Будто одна рука приводит в движение все смычки, одно дыхание заставляет звучать все духовые инструменты.

Слава о капелле Эстергази давно уже вышла за пределы Австрии. Со всех сторон стекались в маленький Эйзенштадт знатные вельможи, артисты и музыканты, чтобы самим насладиться игрой удивительной капеллы.

Тридцать лет уединенной жизни в отдаленном Эйзенштадте были для Гайдна временем огромного творческого роста. Из начинающего молодого музыканта он стал прославленным мастером, автором многих симфоний, квартетов, трио, фортепианных и скрипичных сонат, музыки для театра и церковных хоров. Завоевав в 80-х годах (благодаря исполнению своих симфоний не только в Вене, но и в Париже) европейскую известность, Гайдн продолжал влачить полное унизительной зависимости существование княжеского слуги, целиком подчиненного воле господина.

Освобождение пришло, когда Гайдну было уже под шестьдесят. После смерти старого Николая Эстергази, обеспечившего капельмейстера пенсией, Гайдн получает, наконец, возможность увидеть широкий мир, посетить города и страны, где так любили и ценили его музыку.

В 1791 году композитор едет в Лондон — крупный музыкальный центр того времени. Лондон встречает Гайдна шумно и радостно. Капельмейстер князя Эстергази делается центром внимания огромного города. Гайдновские симфонии слушает теперь не замкнутый кружок аристократов, а многочисленная аудитория больших концертных залов.

Гайдн на пути в Англию. С картины К. Релинга .

В Англии, уже в то время бывшей передовой буржуазной страной, имелись концертные организации, и любой гражданин среднего достатка мог за недорогую цену купить себе билет, чтобы услышать музыку знаменитого австрийского композитора. Кажется, здесь, в Англии, его музыка звучит совсем иначе: более мощно, сильно, жизнерадостно, так, как никогда не звучала во дворце Эстергази. Гайдна осыпают почестями, всевозможными знаками отличия. Он встречается с рядом выдающихся людей того времени, посещает библиотеки, музеи, театры. На старости лет гений его развертывается с небывалой силой. Гайдн сочиняет свои замечательные последние симфонии, прозванные «лондонскими», задумывает писать оратории. Работы много, никогда он еще так не уставал. «Но сознание того, что я уже больше не крепостной лакей, вознаграждает меня за все трудности»,— пишет он в своих письмах на родину.

В знаменитых 12-ти «Лондонских симфониях» Гайдн достигает вершины своего симфонического творчества. Несколько позднее появляются две монументальные оратории Гайдна — «Сотворение мира» (по поэме «Потерянный Рай» Мильтона) и «Времена года» (на стихи шотландского поэта Дж. Томсона). Эти грандиозные вокально-симфонические произведения достойно завершают творческий путь великого музыканта.

Симфонии Гайдна

Гайдновские симфонии 80-х годов (в особенности так называемые «парижские»), а также более поздние «лондонские» составили драгоценный вклад в сокровищницу мировой симфонической музыки. Сохраняя связь с народно-бытовыми песенными и танцевальными темами, композитор высоко поднимается над уровнем бытовой музыки, преодолевает «прикладной» развлекательный характер и собственных ранних сочинений. Вместе с тем большинство зрелых симфоний Гайдна сохраняет присущий ранним его произведениям оптимизм, светлое жизнерадостное мироощущение.

Иным из симфоний Гайдна присущ лирически взволнованный, а подчас и драматический характер. Такова первая часть «лондонской» до-минорной симфонии, а также некоторые симфонии 70-х годов, в том числе «Прощальная».

Поводом к созданию «Прощальной симфонии» — неповторимо своеобразного творения Гайдна — послужил острый, хотя и скрытый конфликт между музыкантами капеллы и их властительным хозяином. Летнее время и часть осени князь Эстергази проводил в роскошном загородном дворце «Эстерхаз», на постройку которого было потрачено около 11 миллионов гульденов. Но музыканты капеллы жили при дворце на казарменном положении, в тесном, неутепленном летнем помещении. Многие (в том числе и Гайдн) постоянно болели, ибо в болотистых окрестностях поместья свирепствовала тяжелая форма малярии. И только перемена местожительства сулила надежду на выздоровление. К тому же по распоряжению князя музыканты на все летнее время лишены были возможности видеться со своими семьями и с нетерпением ждали возвращения к родным пенатам. А между тем в 1772 году князь не на шутку увлекся охотой и его пребывание в поместье затянулось дольше обычного. Стояла ненастная сырая осень.

И еще одно происшествие глубоко взволновало в ту осень музыкантов — безвременная смерть даровитой 15-летней солистки балетной труппы. Юная Дельфина блестяще выступала на сцене только что отстроенного в «Эстерхазе» театра, но вскоре умерла от злокачественной лихорадки, схваченной ею в поместье.