Василий Шатилов - В боях рожденное Знамя

Много подвигов совершила 150-я дивизия в Лубанских болотах. Исключительную выдержку, смелость проявил комбат Ионкин, его начальник штаба Усачев, командир роты Ковригин. Настоящим героем боя была и санинструктор Мария Атаманова. Я и сегодня ясно вижу парторга Колосова, человека большой храбрости, шедшего в цепи роты Горшкова, командира истребительного дивизиона майора Тесленко, раненного в начале боя, но оставшегося на командном пункте, и многих героев тех ожесточенных боев.

Переход через Лубанские болота и бой у реки Айвиексте явились свидетельством огромной выносливости, инициативы и самоотверженности воинов дивизии, их возросшего мастерства, морального духа.

После боев наша дивизия в составе 3-й ударной армии, сковывая и тесня немецкие части с юга, помогла нашим соседям 8 августа овладеть крупным населенным пунктом и узлом дорог городом Мадона. До конца августа дивизия вела трудные наступательные бои. Противник, потеряв хорошо подготовленную оборону, усиливал контратаки, бросая в бой танки и самоходные орудия.

13 октября войска 2-го Прибалтийского фронта в кровопролитных сражениях взломали мощные оборонительные обводы на подступах к Риге, освободили город и повели дальнейшее наступление.

Свыше 30 вражеских дивизий были прижаты к морю в Курляндии. Фашисты соорудили несколько сильных оборонительных полос. Гитлер требовал от своих солдат ценой жизни удержать позиции. Каждый солдат врага дал подписку не отступать.

150-я дивизия вела ожесточенные бои против мотодивизии «Нордлан» на рубеже Мешкали. В боях на этом рубеже было уничтожено два батальона и взято в плен около 200 гитлеровцев. Мы не успели расправиться с нордланцами, как показалась цепь немецких моряков. Сверху по склону покатилась непривычная для глаз трехцветная черно-бело-синяя лавина. Они бежали в расстегнутых бушлатах, под которыми пестрели тельняшки, в руках автоматы и гранаты.

Была передана Алексееву команда контратаковать противника в направлении деревни Чанкас, захватить высоту и не допустить фашистов на юго-восток. Командир полка поднял солдат по тревоге, и цепь быстрым шагом направилась в сторону моряков. Бойцы шли в рост с оружием на изготовку. Мы с Алексеевым и артиллеристами держались сзади метрах в пятидесяти. Рядом двигались радисты с рациями и телефонисты с катушками проводов.

Я заметил, как замедлили шаг наши солдаты. Кое-кто начал останавливаться. Со стороны врага посыпались автоматные очереди. Моряки издали протяжный крик, похожий на вопль. Нужно было немедленно сломить этот психический натиск. Не успел я принять решение, как кто-то прокричал:

— Братцы, били пехоту, побьем и моряков!

— Побьем! — покатилось по цепи…

Из минометов дали залп по склону. Удар «катюши» был сокрушительным. Моряки исчезли в огне и облаках дыма. Среди черных дымных полос, стлавшихся над полем боя, слышалось раскатистое «ура-а-а!». Немецкие матросы повернули назад…

Полк с ходу ворвался в деревню Чанкас, овладел высотой. Бой в полосе дивизии не утихал. Но главного мы все же добились: не допустили прорыва противника в тыл ни на левом фланге, ни на стыке двух дивизий. Такую оценку наших действий дал и штаб армии.

Еще целых два дня продолжались бои. Вечером 19 октября противник предпринял контратаку. Но и она, как и все предыдущие, была отбита. Убедившись в тщетности попыток изменить на этом участке положение в свою пользу, немцы отошли и заняли оборону.

В конце декабря 1944 года дивизия была переброшена по железной дороге в Польшу и вошла в состав 1-го Белорусского фронта. Ее пополнили техникой и людьми… Начались тактические учения, ночные марши, боевые стрельбы, молодых солдат готовили к тяжелым испытаниям. Солдаты и сержанты изучали листовки-памятки, выпущенные Военным советом фронта.

Прошлые бои обогатили каждого опытом быстрого маневра, гибкости управления, четкости взаимодействия пехоты с артиллерией и танками, умением ориентироваться в обстановке.

14 января 1-й Белорусский фронт начал Висло-Одерскую операцию. Наша 3-я ударная армия находилась во втором эшелоне фронта. Орудия и минометы армии и нашей дивизии были на плацдарме южнее Варшавы. Они приняли с войсками первого эшелона активное участие при прорыве обороны врага на главном направлении.

В ночь на 17 января оборонявшиеся в Варшаве немецкие войска стали вопреки приказу Гитлера отходить. Воспользовавшись этим, в наступление перешла 1-я польская армия, которая вступила в столицу одновременно с нашей 61-й армией. К 12 часам этого же дня польские и советские воины завершили ликвидацию арьергардных частей противника.

Дивизия переправилась через Вислу и вошла в Варшаву. Мы видели много городов и сел, превращенных в руины. Но такие варварские разрушения и в таком огромном масштабе нам, пожалуй, привелось увидеть впервые. Улицу за улицей, квартал за кварталом проходили солдаты и не могли найти ни одного уцелевшего дома. Улицы, заваленные кирпичом, камнями и железом, образовали труднопроходимые баррикады.

«Виллис», на котором мы ехали, с большим трудом и осторожностью пробирался за передовыми частями через завалы. В городе трудно было ориентироваться — ни номеров домов, ни названий улиц, не у кого спросить. Увидев человека на площади близ костела, я даже обрадовался. Это был ксендз. Он рассказал:

— Гитлеровцы разрушили весь город и заминировали остатки зданий, школ, костелов, музеев. Фашисты прибегали к различным ухищрениям, ставили мины замедленного действия. Среди развалин укрывали различные коварные ловушки: мины оказывались на койках, в печах, под лестницами, в лифтах. Оставшиеся в живых чувствовали себя как на пороховой бочке. Вот этот костел, — ксендз показал на одиноко стоящее здание, — случайно остался цел. Кто-то обстрелял немецких минеров, они убежали и больше не возвращались. От нашего красивого города остались руины. Нет ни зданий, ни жителей — мертвый город, — закончил он горестно.

Мне показалось, что продвижение по развалинам города длится целую вечность. Наконец-то дивизия преодолела преграды и минные поля, вышла на простор, соединившись со своими артиллерийскими частями и минометными подразделениями. Шли грунтовыми, проселочными, лесными дорогами, иногда тропками, а то и просто через поле.

Этот ускоренный марш от Варшавы через Флатово до Шенвальде сильно изнурил людей. Но готовилось наступление на север, к Балтийскому морю. Погода была скверная, шел мелкий дождь, от которого шинели набухали и становились тяжелыми. Дороги раскисли. Орудия приходилось перетаскивать на руках, лошади окончательно выбились из сил. А в низинах зловеще поблескивали болота. Их тут было больше, чем в Латвии.