Василий Шатилов - В боях рожденное Знамя

Искусно маневрируя, Мочалов окружил неприятельский пехотный батальон и два зенитных дивизиона. Решительная атака ошеломила гитлеровцев. Они попытались уйти на северо-запад, но, попав под наш огонь, прекратили сопротивление. По радио Мочалов сообщил:

— Взяли много трофеев! Двадцать четыре зенитных орудия, около пятидесяти пулеметов, большое количество стрелкового оружия, машин и лошадей. Пленных более двухсот человек. Как поняли? Перехожу на прием…

Я попробовал связаться с корпусом, но тщетно. Сильные радиопомехи не дали возможности доложить о ходе боевых действий. Ни к чему не привели и неоднократные попытки генерала Переверткина переговорить со мной.

Посреди ночи к нам прибыл нарочный с пакетом от командира корпуса. Депеша была очень сердитой:

«Тов. Шатилов! Это безобразие… у вас серьезная угроза слева. Противник занимает Фрайенвальде и все время подбрасывает туда силы. Вы скользите вперед и все время увеличиваете разрыв со своим соседом слева. Ставите под серьезную угрозу весь корпус. Ваш Мочалов изолировался. Кругом у него противник, справа озеро. Вы хотите его утопить? Смотрите влево, чтобы противник не ударил по тылам и, главное, чтобы не погиб ваш левый полк.

Приказываю:

Движение Мочалова приостановить, если он находится у южного берега озера. Вести сильную разведку влево…

До подхода 207-й дивизии полк Зинченко задержать и подготовить для действий на Фрайенвальде, Фелингсдорф. Имейте в виду, целиком отвечаете за левый фланг. Безрассудно нельзя лезть вперед.

Смотрите за Мочаловым…

Послание было написано еще с вечера. Семен Никифорович нервничал, имея недостаточно точное представление об обстановке. Рейд танков из Фрайенвальде означал начало контрудара, который, как ему казалось, развивался успешно для противника. Это и заставило его направить мне записку. Переверткин очень опасался за свой левый фланг, а потому даже не помышлял о возможности действовать активно. Его можно было понять. Но как быть мне? В тексте было слово «приказываю». В армии оно не имеет двоякого толкования. И если наше ночное наступление закончится неудачей, командиру дивизии придется отвечать не только за свои просчеты, но и за прямое невыполнение приказания.

Потерпев еще одну неудачу в попытке связаться с Переверткиным по радио, решил поступать так, будто ничего от него не получал. Ведь сведения, на основе которых командир корпуса отдал распоряжение, устарели. Дела же наши сейчас шли хорошо.

Утром, когда озеро было обойдено и оба полка благополучно соединились, я поехал на новый НП. Он оказался километрах в трех к северо-востоку от озера. Здесь и остановились штабные автобусы. В одном из них повар Моисей Блинник принялся готовить завтрак для оперативной группы. Поодаль начали работать саперы.

Через некоторое время появилась машина командира корпуса. Переверткин вылез из нее спокойный и бодрый, приветливо поздоровался с нами и попросил меня доложить обстановку. Я пригласил его в автобус. Расстелил на столе карту. На ней было подробно отражено положение частей. Я доложил, что 674-й полк выходит во второй эшелон, а занявший его место 756-й продвигается в направлении Регенвальде; 469-й полк наступает западнее. Затем сообщил о количестве трофеев и захваченных пленных.

— Хорошо действовали, — заговорил Семен Никифорович, — молодцом. Проявили разумную инициативу. Противник, когда почувствовал угрозу с тыла, отказался от активных действий в районе Фрайенвальде. Это обеспечило успех не только нашего корпуса, но и двенадцатого гвардейского. Ну, а я ночью обстановку знал не полностью. Связь плохо работала. Да и трудно подробности знать, когда в двадцати пяти километрах от переднего края находишься. Тем более противник резервы то туда, то сюда бросает. Тебе, конечно, виднее было. Обиделся на записку-то?

— На начальство обижаться не положено.

Я пригласил Переверткина в соседний автобус. Там уже был приготовлен завтрак.

— С удовольствием, — оживился Семен Никифорович, — а то я и ночь почти не спал, и есть не ел. С рассветом выехал к вам.

За столом мы обсудили, как брать Регенвальде. Тут у нас не было расхождения во взглядах; город надо захватывать вместе с танками, с ходу.

Прощаясь, Переверткин поблагодарил нас за успехи, пообещал доложить о них командарму.

После беседы с командиром корпуса многое для меня прояснилось. Я понял и намерения противника, и то, как повлиял на них наш ночной бросок вдоль озера.

Немцы вопреки моим предположениям все же намеревались нанести контрудар во фланг нашей армии. С этой целью они произвели перегруппировку сил и выслали танковую разведку, с которой мы встретились на шоссе. Наши атаки оказались для немцев неожиданными. Узнав, что в тыл им выходят, как им показалось, крупные силы русских, они отказались от своего намерения.

Вот и получилось, что наши скромные тактические действия повлияли на ход всей операции. Что ж, это было приятно. Нас хвалили. Хвалили чересчур, как людей, все заранее предвидевших…

Все дни дивизия продолжала наступать во взаимодействии с танкистами. Густая сеть хороших дорог позволяла нам маневрировать частями и подразделениями, совершать обходы опорных пунктов. Используя ударную мощь идущих впереди танков, продвигались достаточно быстро, без серьезных задержек.

Восточно-Померанская операция завершилась в марте разгромом вражеской группировки. Правое крыло 1-го Белорусского фронта получило надежное обеспечение. Наша 3-я ударная действовала на главном направлении и свою задачу успешно выполнила. Дивизия за отличные боевые действия при прорыве обороны противника восточнее Штадгарта и выходе на побережье Балтийского моря в районе Колберга приказом Верховного главнокомандующего от 4 марта 1945 года получила благодарность.

В другом приказе от 6 марта того же года всему личному составу дивизии объявлялась благодарность за овладение городами Плате, Гюльцев, Каммин. А Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1945 года 150-я дивизия за ночной бой у озера Вотшвинзее была награждена орденом Кутузова II степени.

12 марта наша дивизия сдала свой участок обороны частям Войска Польского и, соблюдая маскировку, совершила 160-километровый марш, сосредоточившись в районе Мантель — Шенберг с целью ведения боевых действий на главном — Берлинском направлении.

Война близилась к концу. Теперь уже не только наши войска, но и войска союзников вели боевые действия на территории фашистской Германии. В январе — марте Советские Вооруженные Силы находились в 60—70 километрах от Берлина и готовились нанести по нему последний массированный удар.