Василий Шатилов - В боях рожденное Знамя

После того как гитлеровская армия потерпела под Сталинградом, а затем и на Курской дуге сокрушительные поражения и стратегическая инициатива перешла к нам, силы Советской Армии, ее удары по врагу нарастали с каждым днем. Фашистские войска растеряли свое преимущество и под ударами наших войск отступали.

Холодная зима 1944 года. В лесах и болотах Калининской области днем и ночью гремели бои. Противник укрепился на водных и высотных рубежах. Я к этому времени уже командовал 150-й стрелковой дивизией, которую принял 1 мая.

3-я ударная армия готовилась к новому и решительному наступлению на Латвию к Балтийскому морю. Необходимо было узнать о целях врага. Нужен был «язык». Кто доставит его? Выбор пал на взвод лейтенанта Бориса Юровского 175-й разведывательной роты. Хотя Юровский совсем молод, но он был уже опытным разведчиком, крепок и ловок, в полной мере сохранял в любой сложной обстановке спокойствие и напористость. В его взводе первым отделением командовал сержант Дорошенко, вторым — сержант Сергеев, третьим — сержант Морозов. Все разведчики во взводе были как на подбор, один одного храбрее. Не раз ходили в разведку и приводили «языков». Посылаем их. Через несколько часов после возвращения с наблюдательного пункта командир взвода Юровский докладывал:

— На высоте с кустарником дзоты противника, один из них намечен для захвата «языка».

До наступления вечерних сумерек пришел начальник разведки дивизии майор Коротенко и спросил разведчиков:

— Как настроение?

— В норме, — ответил Юровский.

— Все взяли? Ракетницу, аркан, фонари?

Коротенко был, как всегда, сдержан, хладнокровен и тактичен. Он коротко уточнил задачу по захвату пленного. И обратил внимание на взаимную выручку групп, непрерывную связь с начальником артиллерийской группы.

Наступила темнота. Разведчики покинули траншеи. Когда до намеченного блиндажа осталось не более ста метров, поползли.

Саперы-разведчики без звука прорезали в проволочном заграждении узкий проход.

Вглядывались в темень, напрягая слух, стремясь определить, откуда и как внезапно ворваться в блиндаж без потерь. Временами вспыхивали ракеты, тогда бойцы падали на снег.

Передний край переползли незаметно, теперь осталось добраться до блиндажа. Подползли ближе, в окне блиндажа увидели сверкающий огонек.

Начали действовать по намеченному плану. Два разведчика из отделения Сергеева без звука сняли часового, другие подкрались к двери блиндажа и рванули ее. За столом сидел младший унтер-офицер. Он не успел даже вскрикнуть, как его разоружили и связали.

Группа Морозова прикрывала отход. Неожиданно разорвалась мина. Вскрикнул сержант Сергеев.

— Ранило? — спросил Юровский.

— Да, но я пойду, я могу, — Сергеев держался за плечо рукой. Он шел со всеми, но постепенно стал отставать, спотыкался. Его подхватили и помогли идти дальше.

Этот день стал на фронте последним для Сергеева. Комсомолец был отправлен в глубокий тыл на излечение. Разведчики сожалели о нем. Он был опытным воспитателем комсомольцев-разведчиков и пользовался общим уважением среди личного состава разведывательной роты. Он всегда говорил, что разведчик должен быть опытным, грамотным, смекалистым, способным в любой сложной обстановке обмануть противника. Разведка в армии — основа успешного боя. После лечения Сергеев из госпиталя в дивизию не вернулся. Только через несколько лет, отдыхая в Сочи, я встретил его с женой…

Наша 150-я в общем потоке наступления с другими соединениями начала успешно продвигаться на запад, прошла с тяжелыми боями от Старой Руссы до Берлина. В огне ожесточенных боев приумножились славные боевые традиции солдат и офицеров дивизии.

После прорыва обороны врага на рубеже севернее Пустошки начались бои за город Идрица. За успешное проведение Идрицкой операции 150-й стрелковой дивизии приказом Верховного главнокомандующего за № 207 от 23 июля 1944 года было присвоено наименование Идрицкой.

17 июля в 18 часов мы подошли к Прибалтике. Перед нашими частями — сплошные укрепления, траншеи и опорные пункты противника. Кругом леса, болота.

Дивизия обходила узлы сопротивления, не останавливаясь, не давала врагу закрепиться на выгодных рубежах. По дорогам, поднимая пыль, проходили грозно ревевшие танки, а за ними двигалась пехота и артиллерия. Противник, оставляя усиленные отряды прикрытия, уводил основные силы на запад. Несколько раз немецкая авиация пыталась бомбить наши части, но безуспешно — летчики у гитлеровцев были уже не те, что в сорок первом — сорок втором годах.

Освободив Резекне, войска 2-го Прибалтийского фронта взяли направление в сторону столицы Латвии. До нее было далеко, а пока прямо перед нами лежала Лубанская низменность. Командующий фронтом генерал армии А. И. Еременко поставил задачу пройти через болота в тыл к фашистам. Решить эту задачу поручили 150-й дивизии.

Большим испытанием для воинов нашей дивизии и особенно 674-го полка, которым командовал тогда М. М. Михайлов, стали бои на Лубанской низменности. Вокруг озера Лубанас много других озер и малых рек, непроходимых болот с глубокими топями, затянутыми жесткой плавучей травой, где не ступала нога человека. Немцы прикрывали лесные дороги и межозерные дефиле, рассчитывая, видно, что через топкую местность никому и нигде не пройти.

Не довольствуясь естественными преградами и мощью созданных укреплений, гитлеровское командование принимало меры к подъему морального духа своих солдат и офицеров. Новый командующий группы армий «Север» генерал-полковник Ф. Шернер обратился к ним со специальным приказом:

«Каждый метр земли, каждый пост защищать нужно теперь с горячим фанатизмом, — призывал он. — Мы должны зубами вгрызаться в землю. Ни одно поле битвы, ни одна позиция не должны быть оставлены без особого приказа. Наша родина взирает на вас со страдальческим участием. Она знает, что вы, солдаты северной группы, держите в своих руках судьбу войны».

Однако ни болота, ни фанатичное сопротивление гитлеровцев не смогли задержать воинов 150-й.

В ночь на 30 июля разведчики вместе с саперами двинулись вперед, отыскивая для дивизии наиболее выгодный путь и прокладывая гати для главных сил.

Начальник разведывательного отделения дивизии майор Коротенко выслал вперед роту. Повел ее опытный командир капитан Тарасенко. Разведчики стали на лыжи, сплетенные из лозы, и, отталкиваясь палками с большими кругами, направились в глубь болота.

Вот как об этом потом рассказывал командир взвода Николай Вильчик:

— Взвод мой оторвался от роты. Шли спокойно, смело. В зарослях ивняка на болоте было свежо, несмотря на июль, холодновато, и я разрешил раскатать скатки и надеть шинели. Густая темнота, кругом дефиле — узкий проход между возвышенностями, водными пространствами. Мертвая враждебная тишина. Мы поминутно прислушивались, соблюдая величайшую осторожность и маскировку.