Василий Шатилов - В боях рожденное Знамя

И вот мы встретились…

Кто-то из румынских генералов задал мне вопрос:

— Господин генерал, нельзя ли нас побыстрее отправить домой в Румынию?

Вокруг нас с Артюховым воцарилась тишина. Вопрос был злободневный, острый. Естественно, румынским генералам и солдатам хотелось знать, когда же настанет конец лагерной жизни и что с ними дальше будет.

Я глянул на генерала, задавшего мне вопрос. Лицо усталое, землистого цвета. Подняв острые плечи, он стоял, вытянувшись в струнку.

На этот вопрос я сразу не мог ответить. Некоторое время мы с Михаилом Васильевичем молчали. Генерал вопросительно поглядывал то на меня, то на Артюхова.

— Думаю, что держать вас здесь нет никакого смысла. Наше высшее командование, которому мы сегодня же доложим о вашем лагере, даст соответствующие указания об отправке вас домой. А пока… Пока мы постараемся накормить вас хорошенько. Сегодня же вам будут доставлены продукты.

После моих слов лица румынских военнослужащих посветлели, повеселели.

— Спасибо!

— Мы очень благодарны! — восклицали они.

Мы попрощались и уехали. Продукты через несколько часов были отправлены в лагерь.

Через два дня я получил указание от командующего отправить румынских генералов на машинах до станции, а оттуда поездом в Румынию.

Так мы и сделали. Когда я возвращался со станции, то невольно размышлял о великодушии и гуманности нашей Советской Армии, наших советских людей. Ведь румыны вместе с фашистами воевали против нас, жгли наши города и села. А мы вот, встретив их, проявили заботу, отправили по домам. Хотелось верить, что они, вкусив ложь и обман гитлеровской пропаганды, встретив подлинную человечность советского солдата, вырвут из своих сердец все то, что их связывало с фашизмом.

И еще я с благоговением подумал тогда: вот каков он, русский человек — отходчивый, добродушный, смелый и открытый, беспощадный в бою, но милосердный, чуткий к слабым и беззащитным.

И еще я подумал, что в этой страшной войне нам помогли одержать победу не только прекрасное оружие, не только героизм и ярость благородная русского солдата, но и его удивительная доброта, человеколюбие.

Мы недолго прожили в уютном уголке дачи Геринга. Дивизия перешла в район Ной-Руппин. Штаб дивизии расположился непосредственно в этом небольшом городишке, а полки разместились южнее города, заняли отдельные рощи и деревни. Во всех подразделениях продолжались занятия по боевой и политической подготовке.

Как-то я сидел на крыльце возле штаба. Вдруг ко мне подошла какая-то дама.

— Вас волен зи, фрау? — начал было я и осекся. Женщина засмеялась:

— Да какая же я фрау, товарищ генерал?

— Ну, ты, Вера, а я было не признал тебя в платье! В первый раз вижу тебя не в гимнастерке. Зачем пожаловала?

Да, это была Вера Кузнецова, штабная телефонистка, старательный и пунктуальный рядовой боец.

Когда я думаю о фронтовых буднях, то непременно вспоминаю эту девушку. Познакомился я с Верой 1 мая 1944 года, когда принял 150-ю дивизию. Она работала телефонисткой при командире дивизии, держала с командирами частей и подразделений связь. Была она высокая, стройная, энергичная, тогда еще совсем юная. Она любила, знала и аккуратно исполняла свою службу связи.

В дни штурма рейхстага Вера работала особенно напряженно. Она находилась на наблюдательном пункте дивизии и обеспечивала бесперебойную телефонную связь с батальонами, которым было поручено штурмовать рейхстаг.

— Я к вам, товарищ генерал, по личному делу. Пришла за советом.

Вера засмущалась. Но потом решительно продолжила:

— Я ведь детдомовка. Родителей нет. Так что я к вам, как к отцу… Вот Вася Гук сделал мне предложение, замуж предлагает идти за него. А я ведь мало его знаю. Получится ли с ним жизнь? Парень он вроде самостоятельный. А все же… В общем, как вы скажете, так и поступлю!

— Знаешь, Верочка, напрасно ты так к этому тонкому делу упрощенно подходишь. «Как скажете»! Да мало ли что я скажу! Ты прежде всего свое сердце спроси, если оно скажет «да», то и советов тебе никаких не надо. Гук ведь действительно хороший парень, серьезный, честный, за юбками не бегает. Если он тебе предложение сделал, значит, по-настоящему полюбил. Ну а если у тебя к нему чувство есть, значит, счастливыми будете. Так что же твое сердце говорит: да или нет?

— Да, — тихо ответила Вера, покраснев.

— Тогда не забудьте на свадьбу пригласить!

Свадьбу сыграли на славу — первую послевоенную свадьбу в нашей дивизии. По русскому обычаю. Поздравляли молодых, желали им счастья и долгих, долгих лет жизни. После поздравления были танцы, пляски и песни.

В 1958 году мне посчастливилось побывать в гостях у молодоженов. К тому времени они уже имели двух сыновей и дочь. Прекрасная семья, хорошие дети. Вера работала в детсаде, а Василий продолжал военную службу. Крепкой оказалась любовь Веры и Василия, выросшая из их суровой фронтовой дружбы.

В начале июня 1945 года в политотделе дивизии на Знамени Победы вывели:

«150-я стрелковая ордена Кутузова II степени Идрицкая дивизия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта».

Было приказано Знамя Победы доставить в Москву с особыми воинскими почестями на Парад Победы.

19 июня утром к нам в штаб дивизии приехал начальник политотдела 3-й ударной армии полковник Федор Яковлевич Лисицын и отдал распоряжение: сержант Михаил Егоров, младший сержант Мелитон Кантария, старший сержант Илья Сьянов, капитан Степан Неустроев и старший лейтенант из соседней дивизии Константин Самсонов должны сопровождать Знамя Победы в Москву. Каждый из них получил командировочное предписание, в котором говорилось:

«20 июня убыть в командировку в Москву на Парад Победы».

Пять Героев Советского Союза во главе со старшим сержантом Сьяновым 20 июня прибыли на берлинский аэродром, где их ждал специальный самолет. Выполнить ответственный рейс поручалось летному экипажу под командованием старшего лейтенанта Павла Федоровича Жилкина. Штурманом экипажа был лейтенант Григорий Иванович Попов, бортрадистом старшина Иван Иванович Иванов, второй летчик Николай Александрович Годовинов, борттехник Александр Субботин. В их летных книжках есть запись о том полете.

После короткого митинга под звуки оркестра Федор Яковлевич вручил Знамя Победы старшему сержанту Илье Сьянову. А через несколько минут самолет Ли-2 поднялся в небо и взял курс на восток.

Москва тепло приветствовала героев. Площадь центрального аэродрома заполнила толпа празднично одетых людей. Играл оркестр. Среди встречающих — знатные люди столицы, ученые, артисты, рабочие.