Борис Наумов - А почему бы и нет

— Хватит, мужики. Дайте мне помыться и переодеться, надоело мне быть в мокрой робе и выслушивать шуточки.

Так успешно закончилось моё подземное, авантюрное путешествие.

На следующий день главный геолог пригласил всех нас на беседу и сообщил следующее:

— Мне известно, что все вы хорошо освоили технологию работ на тех участках, куда были определены. Но у нас, как вы знаете, разнообразные геологические методы разведки и добычи. Поэтому с завтрашнего дня вы меняетесь местами. Вы двое — он показал на Петра и Юру — пойдёте в забой вместо этих двоих — и он снова ткнул пальцем на меня и Гену.

— А вы, — продолжил он, — будете работать на поверхности на буровых скважинах и, может быть, на шурфах. Вот так будет правильно для вашего образования, и материала для отчёта наберёте больше.

Сопротивляться против решения руководителя нам не положено, поэтому мы смиренно приняли его к исполнению.

Следующий рабочий день мы с Геной начали не со спуска вниз, а с подъёма на гору, где были установлены копры. Когда мы достигли плоской вершины, мы увидели вдалеке буровые установки и направились к ним. Расстояние было немалое, так, что мы, шагая, с удовольствием вместо шахтного воздуха вдыхали горный аромат трав и цветов.

Ряд выложенных ящиков с керном уже ожидал нас, и мы приступили к его документированию. Эта работа для нас сложностей не представляла. Мы хорошо знали название пород и минералов — спасибо нашим преподавателям: геологу-разведчику Карюткину Александру Дмитриевичу и минералогу Анне Викентьевне — поэтому с удовольствием узнавали их не в музее, а в природных залежах.

День за днём приближалась к концу наша практика. Несколько раз мы работали на шурфах, узнавая те же породы не в виде керна, а в качестве натуральной руды.

Последние два дня пребывания на алтайских рудниках мы оформляли, компоновали, дополняли материалы для будущего написания отчётов.

И вот, попрощавшись с нашими наставниками по работе, а также, поблагодарив приютившую нас Нину и обменявшись с ней адресами, мы отправились в обратную дорогу. Наравне с чувством грусти, мы ощущали и радость, предвкушая встречу с друзьями и преподавателями.

Впереди ещё полтора года учёбы — срок, отделяющий меня от ожидаемого полного счастья свободы, наслаждения новыми впечатлениями и удивительными местами.

А пока, после защиты отчёта и курсового проекта по результатам производственной геологической практики, каникулы и поездка домой, на малую родину.

Встреча с родителями всегда приятна — слёзы счастья, долгие разговоры и воспоминанья. Наша разлука была недолгой, но для любящих людей она кажется бесконечной и томительной.

Два моих младших братика подросли и встретили меня, с удовольствием общаясь и расспрашивая о далёких и ещё незнакомых для них краях, о которых они могли только прочитать в книгах. Мне тоже было интересно узнать об их делах, о мальчишеской жизни.

Не менее интересны встречи со школьными друзьями, которые остались на родине, или с теми, кто также приехал навестить своих родителей.

— Как цыгане? — однажды спросил я у мамы, — появляются здесь или нет?

Мне хотелось бы повидать Клару и старого цыгана Петра, поделиться с ними своими успехами и спросить об изменениях в их жизни.

— Давно их не видно, уже два года или больше.

«Жалко», — подумал я, но сообщение мамы оставил без ответа.

В те далёкие годы, да и вообще, всю свою жизнь я жил так, как подсказывало и позволяло время и определяли обстоятельства. Теперь, спустя много лет, я поймал себя на мысли, что каждый отдельный отрезок времени в обязательном порядке обозначался какими-то характерными событиями.

У меня был двоюродный брат, мой одногодок Коля Сартанов. Я уже упоминал о нём. Это тот самый мальчишка, который вырос в семье дяди Кости Сартанова — хулигана, пьяницы, дебошира, постоянно избивающего жену Настю и своих собственных детей.

С Колей мы учились в одном классе. Особой близости у нас с ним не было, но родство частенько нас объединяло в той или иной ситуации.

Вот и теперь мы с ним встретились, обнялись по-братски, поговорили о своих делах и, вообще, о жизни. Не видя с детства ничего другого, кроме пьянства отца, избиения матери и постоянных её слёз, Коля вырос озлобленным на весь мир, рано пристрастился к спиртному и всегда искал повод, чтобы с кем-нибудь поссориться, а ещё лучше, подраться.

После длительной разлуки мы с ним прекрасно поладили и решили преподнести сюрприз нашей бабушке — сделать совместный визит. Два внука, почти никогда вместе у них не появлялись, а тут вдруг.

Действительно, дедушка и особенно, бабушка, были нам рады и после объятий и первых, самых важных «Как ваше здоровье? Как вы живёте? Что у вас нового?» — вопросов, бабушка замельтешила по комнате, загремела чугунками — кастрюль у неё не было — чашками, ложками. Тятя, как и, было принято, достал стограммовые гранёные стопки и, хитро прищурившись, улыбнулся сквозь свои красивые усы и бороду.

— Ну, что ж, внуки, — сказал он, когда два блюда с закусками мамстара поставила на стол, — давайте за встречу.

В стопки он налил какую-то мутноватую жидкость, резко ударившую в нос отвратительным запахом.

— Не часто вы появляетесь в нашей избе, тем более, вместе.

Мамстара пустила слезу и тоже взяла в руки стопку с чуть-чуть налитой в неё жидкостью.

— За встречу и за вас, дорогие наши предки, — присоединился я к тятиному тосту, добавив в него несколько приятных для стариков слов.

Все, кто, сколько смог, выпили и, крякнув по обычаю, поставили стопки на стол.

— Ой, крепкая, зараза, — то ли похвалил, то ли обругал Коля выпитый напиток. Все дружно, кроме бабушки, заработали ложками.

Я не могу сказать, что я был любителем выпить, но при случае, иногда приходилось употреблять. После одной стопки этой «заразы» у меня зашумело в голове. Братишка, привыкший к подобному зелью, налил ещё по полной стопке и был готов произнести, видно, свой любимый тост: «после первой и второй — перерывчик небольшой».

— Нет, брат, я больше не буду, — отстранил я свою стопку.

— У нас так не принято, — не взял во внимание Коля мой отказ. — Сколько лет мы не виделись? Очень много. Так что, братишка, давай наверстаем упущенное.

— Не хочет, не заставляй его, — вступилась за меня бабушка.

— Ну, ещё по одной-то можно, — тятя высказал своё мужское мнение. Это сыграло решающую роль в нашем застолье.

— Только по одной, — скривив рожу, согласился я на такой подвиг. Отвратительная жидкость побежала по нашим внутренним органам.

Коля раскраснелся, почувствовал себя в своей тарелке. Голос его крепчал, а речь украшалась его любимыми словцами. Третий тост он не предлагал, а просто налил в свою стопку и залпом выпил в одиночестве.