Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Как только я начал играть, понял, что гитара перестроена на тон выше. А у меня в конце песни одна нота была и так очень высокая. Я с испугу ее ка-а-ак дал! На экзамене сидела профессор по вокалу Института имени Гнесиных, так она аж рот раскрыла, слушая меня. И тогда вышла Катя Филиппова — одна из преподавателей и на ушко сказала, что мне единственному поставили три пятерки. Вот так я поступил в ГИТИС.

Заранее я никому ничего не говорил.

Приезжаю в Минск. И сообщаю Володе Мулявину:

— Володя, я поступил в ГИТИС на режиссуру.

А Мулявин мне тут же без обиняков:

— Мы под тебя подстраиваться не будем. Выбирай — или «Песняры», или ГИТИС.

Я выбрал ГИТИС.

Никто по большому счету не верил, что я уйду. «Песняры» — это и слава, и деньги, а уходить надо в никуда, в самый расцвет популярности.

Предстояли гастроли по Украине, и я твердо сказал — это мои последние гастроли. Володя все понял и, конечно, переживал. Но я не ушел хлопнув дверью, я подыскал себе замену. Это был Игорь Пеня, который работал тогда в Сочи, в ресторане гостиницы «Москва». Я отдал ему все партии, целый месяц готовил его.

Помню последний концерт в Донецке, где я впервые слушал «Песняров» из зрительного зала. И в конце я заплакал — настолько все было здорово! Да и десять лет жизни в «Песнярах» — разве это можно вычеркнуть из сердца?!

После ухода из «Песняров» меня пригласил Юра Денисов в ансамбль «Мальвы», который он организовал в Киеве. Солисткой там была Наташа — Юрина жена, она раньше работала в «Мрии». Был очень интересный состав, прекрасные музыканты, уже имевшие опыт работы в фолк-роковых коллективах.

Однако у нас появились проблемы с гастролями. Их мог организовывать только Укрконцерт, а я, живший в Минске и учившийся в Москве, в ГИТИСе, никакого отношения к Укрконцерту не имел.

Вообще хочу сказать, что Укрконцерт тогда отличался ужасной бюрократичностью. Некоторые музыканты уезжали оттуда в Белоруссию, потому что не видели для себя карьерных перспектив. И вот в таких условиях мне нужно было пробить ставку.

Как всегда, проявила инициативу Ольга. Она сказала: «Давайте позвоним Тяжельникову».

С Тяжельниковым я познакомился на фестивале в Берлине в 1973 году. Мы туда ездили делегацией, в ее состав входили также и Тяжельников, и Добронравов с Пахмутовой. В поезде, пока ехали, у кого-нибудь в купе собиралась компания, звали меня и просили спеть. У нас с Толей Кашепаровым даже был небольшой застольный репертуарчик для «пробивания» слезы, вроде песен: «Как девчонок в белых фартушках…», «А мы войны не знали» А. Колкера. В то время Тяжельников занимал должность первого секретаря ЦК ВЛКСМ. Мы с ним разговорились. Ольгу он уже хорошо знал, поскольку все награды, какие только были от ЦК комсомола, она получила. Кстати, после этого фестиваля ансамбль «Песняры» тоже стал лауреатом премии Ленинского комсомола СССР.

К тому времени, о котором я рассказываю, Тяжельников занимал должность завотделом ЦК КПСС по культуре. Ольга позвонила в Москву, добилась, чтобы ее с ним соединили. Тяжельников, к нашей радости, с большой доброжелательностью сказал: «Ребята, я вас помню, приезжайте ко мне, поговорим».

И мы втроем: Ольга, Юра Денисов и я поехали в Москву на прием. Встретил он нас очень радушно. Расцеловал, усадил, стал спрашивать, как мы живем, какие у нас планы. Я тогда подумал: неужели у нас бывают такие чиновники?

Я рассказал Тяжельникову, в чем проблема. Юра показал ему наши записи. Тяжельников ответил: «Так, я все понял». И стал набирать при нас номер. Он позвонил Капто, который был секретарем по идеологии ЦК партии Украины:

— У меня сейчас сидят замечательные ребята, интересный коллектив, нужно всячески помочь.

Он повесил трубку, повернулся к нам и неожиданно спросил:

— А почему бы вместе с вами не выступить и Ольге? У нее мог бы быть свой номер.

Мы от неожиданности не знали что сказать.

— Вы подумайте, — сказал Тяжельников, — мне кажется, это будет интересно.

Идея действительно была интересной и стала предметом обсуждения на протяжении всей обратной дороги. Мы подготовили видеоролик. Там было запечатлено вручение Ольге «Золотой богини» в США. Придумали, как сделать концертный выход. Ольга показывала медали, рассказывала о спорте, о гимнастике, как она шла к своим победам.

Номер Ольги был подготовлен, концерты наши проходили безумно интересно. И мы все поехали в трехмесячный тур по Дальнему Востоку и Западной Сибири.

На протяжении всех гастролей на концертах — аншлаги. Был большой интерес к Ольге, да и меня уже знали не только как солиста ансамбля «Песняры». К тому времени в программе «Утренняя почта» показали в моем исполнении песню «Домик на окраине» Владимира Мигули, на украинском телевидении был снят ролик с песней «Куда уехал цирк», которую впоследствии спел Валерий Леонтьев.

После длительных гастролей по Сибири и Дальнему Востоку мы приехали в Киев. Нас с Ольгой пригласил к себе секретарь по идеологии ЦК партии Украины. Поинтересовался, как идут дела, может, нужна какая-нибудь помощь. Я сказал, что мы всем довольны. И вдруг он спросил:

— А не хотите ли вы переехать в Киев? Есть очень хорошая квартира в центре Киева на Крещатике.

Немая сцена.

— Спасибо большое за предложение, — сказала Ольга, — но у нас уже есть квартира в Минске, предоставленная Машеровым, и мы пока никуда не хотим переезжать. Будем жить в Минске.

— Ну что ж, смотрите, трудно жить на два дома, — и большой начальник вежливо попрощался с нами.

Мы с Ольгой и Юрой Денисовым сели в машину и поехали в филармонию. Нам нужно было получить зарплату за наше длительное турне. Касса филармонии только что открылась, возле нее — очередь человек десять. Перед нами стояли Тарапунька и Штепсель. Когда подошла наша очередь получать деньги, я увидел, что они о чем-то переговариваются между собой. Причем Штепсель все время смотрит то в ведомость, то на нас. Его явно что-то раздражало. Когда я заглянул в ведомость, то понял, в чем дело: сумма была действительно внушительная. Дело в том, что у нас с Ольгой ставки были, как у народных артистов СССР.

После того как мы получили зарплату, нам нужно было зайти к директору Укрконцерта. Нас попросили подождать в приемной. Открылась дверь, и на пороге показался Штепсель с всклокоченным чубом и покрасневшим лицом. Увидев нас, он отвернулся и быстро прошел мимо. Я услышал брошенную ему вдогонку фразу: «Извините, но за вас Тяжельников не хлопотал». Из кабинета вышел директор и, увидев нас, сказал:

— О, ребята! Давайте, заходите. Может, коньячку? Как вы съездили? Тут у нас юбилей киевского «Динамо». Может, вы примете участие?