Евгений Додолев - Михаил Ефремов. Последняя роль

Миша часто повторяет: “Какое счастье, что ты не актриса!”. Я действительно не умею врать, обманывать. Только попытаюсь слукавить, сразу заливаюсь румянцем, как маков цвет. Мы строго блюдем друг друга, помогая не совершать глупостей, которые потом не исправить.

Когда спустя два года Бог даровал нам первенку, поразмыслив, пришла к выводу, что бояться мне нечего. Я ведь знала, как Миша заботится о старших детях. Даже если бы в наших отношениях что-то не сложилось, он, как преданный друг, не оставил бы ребенка без заботы… Почти месяц наша дочка прожила без имени. Поводом для долгих сомнений стал шедевр отечественного кинематографа “Маленькая Вера”, бросивший длинную тень на прекрасное женское имя. Но потом мы плюнули на предрассудки и назвали, как хотели с самого начала. Вера – главное, что есть в жизни. Следующей на свет появилась Надежда. Официальный брак мы оформили, когда я была на сносях третьим ребенком.

Мы не слишком заботились о формальностях. У Миши уже случились два развода. Ему без разницы было – жениться или нет, зашиться или расшиться. Да, он такой: “неправильно” относится к жизни. Я же уверена, что все надо делать осознанно. Например, не даю Мише зашиваться, считая эту процедуру насилием над личностью и над телом. Если хочется, почему не выпить? Важнее настроить мозг на посыл “Мне этого не надо!”, чем испытывать физический страх перед алкоголем. Человек способен справляться со своими желаниями, нужно лишь ему в этом помочь».

Ты всегда был человеком, который советуется и соизмеряет свои решения с кем-то?

– Не всегда. Да и сейчас не всегда. Это, кстати, и плохо. Это, кстати, очень плохо. Ну, по-хамски, по-жлобски…

Ты ведь говоришь, что у нас «жлобская страна», что мы все жлобы.

– Я плоть от плоти своей страны.

Страна, она сейчас не та, в которой мы с тобой родились?

– Не та, конечно. Она лучше. Она просто переживает проблему перехода из одной, как это говорилось в школе, общественно-экономической формации или политико-экономической формации – в другую.

Оказалось, что в феодализм?

– Ну, из социализма, как мы надеялись, в капитализм, но через империализм.

Какой феодализм? Феодализм здесь как был, так и останется всю жизнь. Тут это не вытравишь.

Почему? Потому что «жлобы»?

– Потому что жлобы, конечно. Завистливые. Очень. Конечно.

???

– Ну, как? Про что у нас главные темы сейчас по телевизору? Ну, про США всегда, потому что это зависть неизбывная. А так – про Украину.

Мы завидуем Украине?!!!

– Конечно. Как это вы не с нами? Как это вы самостоятельно? Прямо слюней брызжем. Как вот этот, как его фамилия, человек такой – Делягинесть. Не помню я, как его зовут. И он, ну, жлоб абсолютный. Потому что он даже, по-моему, во внуки не годится Михаилу Сергеевичу Горбачёву, который для меня святой человек, и так по-хамски про него говорил. Вот если бы я имел руку в телевизор, то я бы там ему по мордасам-то надавал, конечно. Чтобы не смел больше про Михаила Сергеевича так никогда говорить. Это я предупреждаю: Делягин, встречу…

Про Михаила Сергеевича многие отзываются не самым лестным образом.

– Вот, «многих» прошу ко мне на шашлыки отравленные.

Ну, потому что как бы считается, что он, скажем мягко, страну проебал .

– Нет, на мой взгляд, он Россию спас. Потому что, если до 2000-го «совок» бы дотерпел, то мир бы, боюсь, разорвался.

NB В качестве коды этого фрагмента – репортаж с последнего дня рождения Олега Ефремова (из МК):

На этом дне рождения в доме на Тверской, что напротив МХТ, за небольшим столом не так уж много людей. Михаил Горбачёв, Вячеслав Ефимов, тогда директор театра, его заместитель Ирина Корчевникова, одноклассник именинника – Николай Якушин, мхатовский фотограф Игорь Александров, Валентина Брейбурт, сотрудник театра – секретарь Ефремова Горячева. Из актеров: Андрей Мягков, Виктор Гвоздицкий, Владлен Давыдов, Татьяна Лаврова. Ефремов сидит между Горбачёвым и доктором МХТ Сергей Тумкиным. Позже подойдут президент Чеховского фестиваля Валерий Шадрин, Анатолий Смелянский и сын Михаил с (тогдашней. – Е.Д.) женой – актрисой Ксенией Качалиной.

Олег Николаевич Ефремов: Я считаю, что Раиса Максимовна была умницей, совершенно замечательным человеком. Вот он ( показывает на Горбачёва ) не плакал. Ну там один раз. А я плакал. Михал Сергеич, мы все атеисты и так далее, все понимаем, главное – помни: ты среди нас находишь своих друзей и как хочешь вообще распоряжайся нами.

Горбачёв: Я вам должен признаться, что все эти дни… Очень тяжело мне… Состояние просто невыносимое, как будто свинец разлился по всему телу – ну ничего не могу делать… Назначали ей всякое лечение там… Все было бессмысленно… Поднимались с ней на второй этаж, где там все у нас было с ней – и библиотека, и кабинет, – это мы делили на двоих. И она говорила, о чем болит сердце… Я не мог ее сохранить. Ученые не знают причины, отчего происходит эта болезнь страшная – лейкоз.

<���…>

Вы поймите, ничего бы не было: ни Горбачёва, ни перемен, если бы не было этого, вот вас всех.

Олег Николаевич Ефремов: Речь шла только о власти. И больше ни-че-го!

Я помню, Михал Сергеич, как ты им сказал, когда все орали: «Рыночная экономика, рыночная экономика!» – тихо так сказал: «Рыночная экономика? Ну попробуйте». Это я слышал сам.

Все-таки странное впечатление оставляет этот последний в жизни день рождения Олега Николаевича. И не похож он на день рождения, скорее, политическая сходка, дискуссия. Даже за именинника мало поднимают тостов.

Горбачёв: Один мой дед, Пантелей, самый любимый, идет создавать колхозы. А дед Андрей, отец отца, до 35 лет не вступает в колхозы, остается единоличником. И вот между ними идет разлом. Потрясающе! Более того, когда отец мой идет на сторону тестя, становится механизатором, у них с отцом начинается разлад – они не могут разделить урожай. И он душит отца моего! Бабушка моя, Степанида, кричит: «Мария! Скорей сюда! Батька Серегу убивает!» ( Смех .)

Олег Николаевич Ефремов (тихо спрашивает) : Как же быть с Россией?

Горбачёв: Россия будет.

Олег Николаевич Ефремов:Я знаю, что будет.

Горбачёв: Вот я думаю, Олег, что программ много, но главный пункт – надо уберечь народ… Вот как? Кормить можно – продукты есть.

Из интервью Олега Ефремова «Независимой газете» (1997):

Я стараюсь быть справедливым, а не то чтобы верным. Я справедлив – не было бы никакой этой жизни, если бы не Горбачёв. Я видел, как он тыкался то туда, то сюда, движимый каким-то своим чувством – тоже справедливости. Поэтому я искренне не понимаю, почему интеллигенция так его отбросила от себя. Я не говорю, что таким именно и должен быть руководитель, я говорю о том, что он совершил и сделал у нас в стране. А во что это вылилось… Он уже тут ни при чем. Не он виноват в том, что демократы-то, грубо говоря, оказались жиденькими – все, к сожалению. И вороватыми, хотя это, конечно, недоказуемо.