Яков Мелькумов - Туркестанцы

Пока Данияр разговаривал с комбатом, люди его отряда оказались у пирамид с винтовками и никого из красноармейцев к ним не подпускали. О том, что Данияр был в заговоре с курбашами шаек, окружавших Дюшамбе, никто не сомневался, и поэтому красноармейцы расположились в бекском дворце так, как располагаются обычно в казармах.

Предательство Данияра вскоре обнаружилось. К комбату стали подходить начальники караулов, докладывая, что, согласно его приказу, посты переданы милиции. Но предпринять что-нибудь против Данияра было уже невозможно. Бекский дворец оказался окруженным, и батальону под дулами винтовок было приказано собраться в саду. Данияр же и Сурия-эфенди со своими людьми направились к больнице, намереваясь разоружить и остальные батальоны.

Однако провести командира полка Мартыновского Данияр не рассчитывал и решил действовать грубой силой, тем более что теперь на его стороне было большое численное превосходство. Но, как только отряды Данияра и Сурия-эфенди стали подходить к больнице, по ним неожиданно был открыт огонь. Оказывается, несколько бойцов разоруженного батальона, рискуя жизнью, добрались до штаба полка раньше Данияра и успели предупредить Мартыновского о предательстве. Командир полка понимал, что в создавшихся условиях самое правильное — оставить город, превратившийся в центр контрреволюционного восстания в Восточной Бухаре. Ведя уличные бои, полк прорвался на дорогу в Байсун, освободив по пути разоруженный батальон.

Об этом переходе 8-го Туркестанского стрелкового полка в Байсун следует рассказать подробнее.

Горные дороги размыло дождями. Реки несли мутные потоки воды. Там, где еще недавно были броды, образовались глубокие стремнины. Полк шел без обозов, без запасов продовольствия. Треть бойцов в полку были больны и не могли двигаться самостоятельно. Их несли на закорках красноармейцы 3-го батальона. Стычки с басмачами и преследовавшими полк конными бандами Данияра сильно замедляли движение.

Подходя к узким дефиле, командир полка, опасаясь засад, высылал на окрестные высоты заставы, и нередко эти заставы занимали намеченные позиции, предварительно выбив с них басмачей. А пока заставы вели бой, голодные и измученные бессонницей красноармейцы ложились под дождем прямо на дороге и засыпали. Но и такой отдых был очень коротким, и движение возобновлялось. Неоднократно наперерез полку выходили крупные шайки, и приходилось вести тяжелые бои на прорыв. В таких случаях больных и раненых сносили в горную расщелину, оставляли с ними нескольких здоровых красноармейцев и всем полком бросались в атаку. Затем забирали оставленных товарищей и снова шли вперед. Когда же полк выходил в открытую долину, на него со всех сторон налетали конные банды. Тогда батальоны выстраивались в каре, в центре по-мещали больных и безоружных и, отразив атаку, продолжали неуклонно двигаться вперед.

Непреклонная стойкость и мужество красноармейцев вселяли в басмачей суеверный страх. Худые от голода, босые, в лохмотьях, шли бойцы по дорогам, внушая ужас врагам и вызывая сочувствие друзей. Рискуя жизнью, дехкане кишлаков, через которые проходил полк, снабжали бойцов продовольствием и одеждой.

Никогда не забудут участники этого похода, как из-за дувала вдруг перелетал мешок риса или в открывшуюся щель калитки просовывалась рука с лепешкой или горстью урюка. Оказывалась помощь и более существенная. Нередко, покинув кишлак, бойцы неожиданно находили на дороге котлы с пловом, приготовленным чьими-то заботливыми руками, или груду халатов, принадлежавших ранее, судя по многочисленным дырам, беднякам. Но и этим, от сердца отданным халатам красноармейцы были рады.

Так с непрерывными боями полк пришел в Байсун.

Восстание в Восточной Бухаре разгоралось.

Банды Данияра насчитывали уже до трех тысяч всадников. Обуреваемый честолюбивыми замыслами, Данияр объявил себя беком. Восстание развивалось под лживым лозунгом: «За веру ислама, против неверных джадидов, за попранные права народа». Джадидами главари восстания называли коммунистов и ту часть младобухарцев, которая считала восстание преждевременным, раскрывающим их политические цели. Делалось это вполне I сознательно. Смешивая в одну кучу коммунистов и предателей интересов народа младобухарцев (джадидов), главари восстания стремились внести в умы неграмотных дехкан путаницу и смятение.

Восставшие захватили большие запасы продовольствия и фуража, собранные и оставленные в Дюшамбе 1-й Туркестанской кавалерийской дивизией. Это обеспе-чивало бесперебойное снабжение мятежников и избавляло их от необходимости силой отбирать продовольствие и фураж у дехкан, в массе своей не сочувствовавших восстанию.

Коммунистической партии Бухары удалось разоблачить матерого предателя Мухитдина-Максума, который, занимая пост председателя ЧК Бухарской рес-публики, вел тайную переписку с басмачами. Когда Мухитдину стало известно, что компрометирующие его документы известны ЦК партии, он бежал из Старой Бухары и присоединился к мятежникам. Восстание возглавил Кары-Абдулла, называвший себя «главнокомандующим газо, бухарским революционером». Его ближайшими помощниками были Каркуль-Батыр и Данияр-бек.

К февралю 1922 года у мятежников было до 15 000 джигитов. Главари восстания всячески старались привлечь на свою сторону басмаческих курбашей, и многие шайки действительно примкнули к ним. Выжидательную позицию заняли басмачи Локая во главе с Ибрагим-беком, который сам стремился к власти и не собирался идти на службу к Кары-Абдулле.

Из Восточной Бухары восстание перекинулось в Среднюю. Военный назир Шахрисябзского вилайета объявил себя сторонником «газо» и вместе с навербо-ванными басмачами стал угрожать городу Старая Бухара.

За ходом восстания зорко следил Энвер-паша. Он, как и Ибрагим-бек, был далек от мысли служить младобухарцам. Энвер-паша выжидал, когда можно будет объединить все контрреволюционные силы и, встав во главе их, осуществить свой план создания великой мусульманской империи под эгидой турецкого султана, которым он уже видел себя.

Правительство Бухарской республики было напугано размахом восстания. Лидеры младобухарцев опасались, что в результате восстания власть перейдет в руки басмачей, а сами они останутся у разбитого корыта. Младобухарцам следовало обратиться к народу, решительно начать социалистические преобразования и, наконец, призвать на помощь войска Советского Туркестана. Но народа и Красной Армии младобухарцы боялись не меньше, чем басмачей.

Коммунистическая партия Бухары, занятая тяжелой борьбой с правыми оппортунистами, оказалась не в состоянии очистить правительство от предательских буржуазно-националистических элементов. Все усилия коммунистов были направлены на то, чтобы сохранить боеспособность молодых национальных частей Бухарской республики. Эта огромной важности задача была поручена заместителю военного назира большевику Николаю Андреевичу Веревкину-Рахальскому. Веревкин-Рахальский делал все, чтобы оградить революционные части от проникновения в них предателей. И в том, что большинство этих частей остались верными революции, немалая его заслуга. Одним из ближайших помощников Веревкина-Рахальского в создании национальных частей был командир 1-го Бухарского кавалерийского полка Ибрагим Павлович Бикжанов, окончивший Военные национальные курсы, созданные по инициативе М. В. Фрунзе.