Яков Мелькумов - Туркестанцы

Одновременно с подготовкой бригады к походу я занялся восстановлением агентурной сети. Для этого мне приходилось часто выезжать в Среднюю Бухару и на Сангардакский перевал. Во время этих поездок я узнавал о положении дел в армии ислама и изучал настроение местного населения.

В одну из таких поездок я встретился со слепым каратегинцем Довлят-Ша. Он пришел на свидание со мной в сопровождении сына, пройдя по горам глухими козьими тропами сотню километров.

Между камнями горел небольшой костер. В темноте всхрапывали лошади и попыхивали цигарками мои коноводы. Сын Довлят-Ша жарил на костре шашлык. Дул ледяной, пахнущий снегом ветер. Все внизу было затянуто густым холодным туманом. Огромная фигура Довлят-Ша вырисовывалась в неровных отблесках ко-стра, и на отвесной скале отражалась расплывчатая тень.

Довлят-Ша рассказывал о положении в Гарме. Невеселый это был рассказ. Многих людей, которых я знал, уже не было в живых. Геройски погиб мужественный сын таджикского народа Исраэль.

— Ему на спине и на груди звезды вырезали, потом кожу резали, — говорил Довлят-Ша. — Все хотели, чтобы он вас проклял. Вешать хотели. Но Исраэль не позволил… Головой в пропасть кинулся. Свободным умер…

Довлят-Ша помолчал.

— Не надо было вам уходить. Много хороших людей из-за этого погибло. Каждый день вспоминают кизыл-аскеров, спрашивают: когда вернетесь? — сказал он после паузы.

Я и сам понимал, что из Восточной Бухары не следовало уходить, но обсуждать это теперь, когда и так все было ясно, не стоило. Я спросил Довлят-Ша, как живут дехкане, что делают.

— Как можно жить? Вторую весну поля пустые. Каждый день берут деньги, рис, мясо — говорят, надо войско ислама кормить. Эмир фирматы шлет — деньги требует. Энвер-паша фирматы шлет — тоже деньги требует. Из кишлаков каждый день мужчин берут, гонят в Кофрун. Говорят: Энвер на Старую Бухару пойдет…

Пока мы ели пахнущий дымком шашлык, сын Довлят-Ша рассказал, что за отцом ведется слежка. От самого кишлака за ними шли двое вооруженных басмачей, уйти от которых удалось только в горах.

Я понял, что Довлят-Ша опасно возвращаться Домой, и предложил ему ехать со мной в Самарканд. Он покачал головой и сказал:

— Нельзя. Сейчас надо дома быть, помогать людям.

Через час мы расстались. Он пошел вниз, держась рукой за кушак сына, и вскоре скрылся в тумане.

2 июня 1922 года я получил приказ Какурина выступить из Самарканда по маршруту: Тахта-Карачинский перевал, Шахрисябз, Гузар, Тенги-Харам, Акра-бад, Дербент.

Выступили мы на рассвете и шли тем же маршрутом, что и год назад. Участники первого похода рассказывали новичкам о трудностях, которые им предстоит встретить.

Особенно большие неудобства испытывали войска при размещении во время продолжительных стоянок в Восточной Бухаре. В русской части Туркестана име-лись построенные в свое время для царских войск казармы и многочисленные почтовые станции, расположенные вдоль главных трактов на Старую Бухару, Чарджуй, Ташкент. Ими можно было пользоваться во время передвижений войск. В Восточной же Бухаре ничего этого не было, и нам предстояло размещаться лагерным порядком.

В то время кишлаки, да и города Средней Азии буквально тонули в нечистотах. Единственными ассенизаторами были собаки и шакалы. Вечно голодные и необычайно свирепые псы слонялись по задворкам кишлаков, и трудно приходилось чужому человеку при встрече с ними. Собаки бродили стаями, и бывали случаи, когда они нападали на людей и лошадей.

Во время Гиссарской экспедиции бойцы нередко отбивались от собак оружием. Но когда голодные псы сводили знакомство с эскадронными кашеварами, они из лютых врагов становились самыми верными друзьями. Собаки быстро привыкали к армейскому распорядку, хорошо понимали сигналы трубы и ревностно охраняли бивачные стоянки, не подпуская к ним местных жителей.

Население в кишлаках жило обособленно, за высокими глинобитными заборами, и размещаться в кишлаках небольшими подразделениями по квартирам строго-настрого запрещалось. Бойцы, не знакомые с обычаями страны, могли невзначай заговорить с женщиной, случайно зайти на женскую половину дома и т. д. Поэтому войска располагались за кишлаками под открытым небом и были вынуждены терпеть все неудобства такого ночлега.

Но все это молодым бойцам только предстояло изведать. А пока мы шли по хорошей дороге, и впереди нас ждали удобные стоянки на почтовых станциях и в просторных караван-сараях.

По обе стороны дороги лежали хорошо возделанные поля пшеницы и джугары — здесь, в Самаркандской области, уже почти исчезли следы войны. Набеги, кото-рые совершали мелкие басмаческие шайки, легко отражались гарнизонами и отрядами самообороны из местного населения. Дехкане, занятые поливкой полей, стоя в арыках по колено в воде, приветствовали бойцов и желали им удачи.

Чтобы не переутомить лошадей в первый же день похода, на ночлег остановились засветло, достигнув перевала Тахта-Карача. Едва бойцы успели расседлать коней, как подошло человек десять узбеков. Они пригнали из долины два десятка баранов, принесли рис и черешню — все это в качестве селяу. Напрасно комиссар Ратников убеждал их, что бригада обеспечена продуктами. Узбеки и слышать ничего не хотели.

Вскоре вкусно запахло пловом. Мы разговорились с узбеками. Оказалось, что и в Самаркандскую область дошла листовка эмира и Энвер-паши, в которой гово-рилось, что армия ислама уже идет в Советский Туркестан, чтобы освободить его от неверных и коммунистов. Узбеки решили, что мы идем на границу Бухары навстречу Энвер-паше. Они просили нас не пускать Энвера через перевал и заверили, что, если нужна будет помощь, они ее окажут. Хотя и стояло время горячих полевых работ, дехкане готовы были взяться за оружие и отстоять завоевания Советской власти.

Я успокоил узбеков, сказав им, что Энвер-паша сидит в Восточной Бухаре и не только не придет в Советский Туркестан, но очень скоро убежит и из Восточной Бухары.

11 июня бригада прибыла в Гузар. Здесь располагался полевой штаб Бухарской группы войск. Командующий группой Какурин собрал всех командиров частей на совещание.

Он стоял у огромной карты и, водя по ней указкой, излагал план операции. В основу его плана была положена старая тактика борьбы с басмачами: через каж-дые пятьдесят километров предполагалось оставлять гарнизоны, создавая при них базы снабжения. Опираясь на эти базы и используя широкий маневр, кава-лерийские полки должны были разгромить шайки Энвера.

Я не мог согласиться с этим планом. Во-первых, чтобы осуществить его, нам нужны были 23 стрелковые роты, а это значит, что вся 3-я стрелковая дивизия была бы обречена на пассивные действия. Во-вторых, тактика медленного продвижения и закрепления за собой отдельных пунктов оправдывала себя, когда нашим частям приходилось действовать среди враждебно настроенного населения. Расходовать же — столько сил теперь, когда население Восточной Бухары нетерпеливо ожидало нашего прихода, было просто не нужно. Слушая Какурина, я тихо сказал сидевшему рядом комиссару Ратникову: