Яков Мелькумов - Туркестанцы

За доблесть и мужество, проявленные в боях, орденом Красного Знамени были награждены следующие бойцы, командиры и политработники Туркменской кава-лерийской бригады: начальник полковой школы Якуб Кулиев, командир снайперской команды Аббасов Али, командиры эскадронов Анна-Кулиев, Анна-Муратов, политруки Алиханов, Али Рахимов, старшины Токка Чеканов, Чирчак, красноармейцы Худай-Бердыев, Кары-Ниязов, Анна-Чекметов, Нуры-Исмалилов и многие Другие.

Все части, занятые в этой последней экспедиции, были награждены правительством Туркмении почетными Знаменами Туркменской ССР.

Пески Кара-Кум были полностью очищены от басмачей. На всей территории Средней Азии больше не оставалось ни одной басмаческой шайки.

В заключение мне хотелось бы кратко рассказать о том, как прославленные полки туркестанской кавалерии действовали на фронтах Великой Отечественной войны. Сам я по не зависящим от меня причинам в этих событиях не участвовал, но десятки бойцов, командиров и политработников продолжали героические дела туркестанцев и в тяжелых боях громили врагов нашей Родины.

Туркменская, 7-я и 8-я отдельные кавалерийские бригады, которыми мне довелось командовать в те далекие годы, были переформированы в 18, 20 и 21-ю кавалерийские дивизии и героически сражались на фронтах Великой Отечественной войны.

Боевой путь 20-й ордена Ленина Краснознаменной кавалерийской дивизии, переименованной в 17-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, описан в книге пол-ковника в отставке Сергея Николаевича Севрюгова [37] См. С. Н. Севрюгов. Так это было… Записки кавалериста. Военное издательство. М., 1957. .

Недавно я побывал в Средней Азии. Легковая машина мчалась по великолепным дорогам, по тем местам, где некогда с трудом мог проехать всадник.

Я не узнал Дейнау. Когда-то эти места называли «долиной смерти». Теперь здесь раскинулись цветущие поля, окружавшие новые селения. Города Гарм, Сталинабад, Гисеар с их зелеными улицами и большими домами казались мне выхваченными из сказки — так не похожи они были на те, которые я когда-то видел. Лишь остатки крепостных стен напоминали о минувшем.

Особенно потрясли меня изменения в Хорезме. Некогда узкая полоска оазиса на краю пустыни превратилась в огромный цветущий сад. И пустыня за его границами перестала быть грозной. Она лежала по-прежнему знойная, но во все стороны ее пересекали дороги, и по ним спокойно проезжали машины, доставляя строителям канала продукты и материалы.

Вода, за которую было пролито столько человеческой крови, наполняла арыки, и ею поливали улицы городов.

Но особенно потрясли меня люди. Ведь я знал их, когда грамота только-только проникла в кишлаки и аулы, когда не каждая женщина осмеливалась переступить порог мужской половины дома, если там были гости, когда на полях в лучах знойного солнца поблескивал тяжелый кетмень дехканина…

Я остановился переночевать в знакомой туркменской семье. Дом стоял на краю аула. Не спалось, и я вышел на берег канала. Под чистым небом, усеянным звездами, журча и поблескивая бежала вода. Она текла в пески, в пустыню на 350 километров! И тот, кто не бывал в Кара-Кумах, не знает, что это значит!

Я просидел над водой всю ночь. До моего слуха доносились непривычные в этих местах звуки музыки, передаваемой по радио, смех и пение у колхозного Дома культуры. Постепенно все стихло, аул уснул. Но даже эта тишина была не похожа на ту, которую я знал несколько десятков лет назад. Ее нарушал то звук мотора преодолевающей бархан машины, то рокот самолета, то далекий шум поезда на новой железнодорожной линии Чарджоу — Ташауз — Кунград.

На рассвете за спиной у меня раздались голоса. Туркмен в европейском костюме устанавливал на треноге короткую трубу телескопа. Со всех сторон его окружали подростки — девочки и мальчики, они собирались наблюдать движение второго искусственного спутника Земли. Внук моего старого знакомого спрашивал учителя, скоро ли полетят на Луну. Это спрашивал мальчик-туркмен, дед которого, отправляясь в Кара-Кумы, прощался с семьей…

Мне семьдесят четыре года, и я счастлив, что прожил их не зря…

Курбаши — главарь басмаческой шайки.

По утверждению генерал-майора в отставке И. Ф. Куца, фамилия командира 3-й бригады была Марсаков.

Сарбаз — солдат.

Нас — разновидность жевательного табака.

Кетмень — разновидность мотыги.

Медресе — религиозная мусульманская школа.

Мираб — смотритель оросительной сети.

Курултай — съезд.

Назир — комиссар.

Здравствуйте.

Зеленый чай.

Арбакеш — возчик.

Подарок.

Дувал — глинобитный забор.

Бий соответствует узбекскому бек.

Известная под таким названием комиссия была назначена правительством БСНР в Восточную Бухару в качестве исполнительного органа власти.

Тохсаба — воинское звание в армии эмира, соответствующее полковнику.

Хауз — искусственный пруд.

Аксакал — староста кишлака.

Амлякдар — помещик.

Як — горный бык.

Дутар — музыкальный инструмент.

Ичкари — женская половина дома.

Фирмат — манифест.

Дервиш — странствующий магометанский монах.

Карнай — особая труба длиной до двух метров с широким раструбом.

Сучи — перевозчики на реке.

Этот поход подробно описан в книге С. Севрюгова «Красная конница в горной войне», выпущенной в 1931 г. Военным издательством.

Остальные полки бригады находились в Восточной Бухаре.

Деревянная соха.

Хоп — ладно.

Ныне Турткуль.

В настоящее время генерал-майор А. В. Васильев — кандидат военно-исторических наук, доцент, работает в Военно-научном управлении Генерального штаба Советской Армии.

Геннадий Маркович вступил в Красную гвардию в самом начале гражданской войны. Участвовал в борьбе с бандами Антонова и с ферганскими басмачами. В Туркестане он провел несколько лет и хорошо изучил быт и нравы местного населения, природные условия Средней Азии. Человек исключительной храбрости, Маркович еще до начала операций против Ибрагим-бека был награжден за боевые подвиги двумя орденами Красного Знамени. В штабе 8-й бригады Маркович возглавлял отряд туркменских добровольцев, сформированный при штабном эскадроне.