Майк Рейсс - Симпсоны. Вся правда и немного неправды от старейшего сценариста сериала

Настало время положить конец всем этим слухам. Да, это чистая правда.

Что бы вы ответили людям, говорящим, что «Симпсоны» сдулись?

Обожаю этот вопрос, потому что никто никогда не спрашивает: «Почему «Симпсоны» сдулись?»

Нет, это всегда «что бы вы ответили людям, говорящим, что «Симпсоны» сдулись?».

Но меня не проведешь. Я все равно обижаюсь. Это как сказать: «Я не говорю, что ваша сестра проститутка… Но что бы вы ответили сотням людей, уверяющих, что это именно так?»

Правда выглядит так: телесериалы стареют в точности как люди, и каждая новая серия – это день рождения. Многие сериалы умирают во младенчестве. Отправить сериал в синдикацию можно после выхода семидесяти двух серий – а семьдесят два года как раз являются продолжительностью жизни среднего американца. Когда сериал доживает до ста серий, это такой же повод для праздника, как столетний юбилей.

«Симпсоны» – это 658-летний дед. И вы еще спрашиваете, почему он не такой бодрый, как в молодости? Скажите спасибо, что хоть писает пока самостоятельно.

Старение сериалов похоже на старение людей еще и в другом смысле: с возрастом и те, и те становятся либо странными, либо занудными. Других вариантов нет. К финалу «Госпиталь M.A.S.H.» стал занудным. «Сайнфелд» – странным. «Шоу Косби» стало занудным, а сам Косби – странным.

Мы выбрали странность. На серию у нас приходится две-три сюжетные линии – то есть за тридцать лет мы рассказали почти две тысячи историй. Приступая к новой серии, мы придумываем две тысячи первую лучшую историю. Все нормальные мы давно уже отработали: все Симпсоны в кого-нибудь влюблялись или кто-нибудь влюблялся в них. Мы убили семерых второстепенных персонажей – в одной серии есть сцена с кладбищем героев «Симпсонов».

Надеюсь, что мы, по крайней мере, не очень занудные. Наши серии становятся все динамичнее. А с тех пор как в 2009 году сериал стал выходить в высоком разрешении, мы упаковали в кадр столько шуток, сколько вы нигде до того не видели. Недавно Лиза была в библиотеке, и нам пришлось придумать тридцать смешных названий книг на полках вокруг нее. Нескоро она теперь пойдет в библиотеку.

«Мне трудно объективно говорить о том, какая эпоха «Симпсонов» лучше. Но уж, по крайней мере, нас нельзя упрекнуть в том, что мы не старались, не работали на износ и не продержались дольше всех. Популярные серии всегда чередуются с проходными (и наоборот) – это знак того, что люди продолжают нас смотреть. Не знаю, когда все это кончится; тут много финансовых факторов. Могу сказать только, что отношусь к сериалу так, словно он только начался. Мы не растеряли это ощущение».

Я был в 113 странах. Не по своей воле. Я бы предпочел путешествовать из Диснейленда в Диснейуорлд.

Но моя жена обожает путешествовать. Мы были на Северном полюсе и на Южном полюсе – если кто-нибудь откроет Западный полюс, мы наверняка туда отправимся. Моей жене удалось затащить своего очевидно еврейского мужа во все антисемитские уголки планеты: Иран, Ирак, Сирия, Южная Каролина. Почему я соглашаюсь? Потому что боюсь мою жену больше, чем ИГИЛ (организация запрещена в России).

Я вечно куда-нибудь еду – главы книги, которую вы держите в руках, были написаны в Казахстане, Узбекистане, Египте, Японии и «Эпкот-центре»; эти слова я печатаю в суданском городе под названием «Вау!». Вы, может быть, путешествуете, чтобы отвлечься от работы, но я такую роскошь позволить себе не могу: во всем мире смотрят «Симпсонов». Я осознал это в первый день в Иране. Наш экскурсовод спросил, кем я работаю. Как я мог это объяснить молодому человеку, никогда не покидавшему Тегеран? В Иране вообще есть мультфильмы?

«Я сценарист в одном сериале, – начал я. – Называется «Симпсоны»…»

«Слушайте, ранние сезоны были лучше, – сказал он, – но даже плохая серия «Симпсонов» лучше хорошей серии «Гриффинов».

Я решил его усыновить.

«Симпсоны» – единственное, что есть общего у израильтян и палестинцев. В Ираке уличные бои останавливались с пяти до шести часов вечера, чтобы все могли посмотреть по паре серий. Если бы наш сериал показывали там круглосуточно, на Ближнем Востоке воцарился бы мир.

В Курдистане наш экскурсовод Ребвар довольно убедительно подражал голосу Джули Кавнер: «Люблю моего Гомерчика».

В Сингапуре меня окружили фанаты сериала; девушки рвали на мне волосы и одежду, как будто я Джастин Бибер. Это было кошмарное ощущение, и я очень жду очередной поездки в Сингапур.

В ресторане в Малайзии официант сказал мне: «Гомер Симпсон – очень малайский отец». Через пять минут турист из Дании произнес: «У Симпсонов очень датское чувство юмора». У датчан есть чувство юмора?

Австралийцы, канадцы, индусы и англичане любят наш сериал. Но нигде его не обожают так, как в Южной Америке. Там «Симпсонов» показывают в испаноязычном дубляже, сделанном мексиканскими актерами, и все думают, что это сериал про мексиканскую семью. Наши мексиканские актеры озвучивания получают по тридцать долларов в неделю, а Гомер – сорок долларов, потому что все записывают на его микрофон. (Это не расизм, это факты!) В конце концов наши мексиканские актеры устроили забастовку – не столько из-за денег, сколько из-за чувства собственного достоинства. Я подумал: «Ты же мексиканский Гомер Симпсон! О каком чувстве собственного достоинства может идти речь?» (Ладно, а это уже, кажется, расизм.)

В 1990 году, когда сериал начали адаптировать для зарубежных рынков, мы сделали кое-что, чем обычно никто не заморачивается: отправили нашего автора Джея Когена в кругосветное путешествие, чтобы он контролировал подбор локальных актеров. Он превосходно справился с задачей: французские голоса Мардж и Гомера влюбились друг в друга и поженились в 2001 году. Если вас когда-нибудь интересовало, как Мардж могла полюбить Гомера, вам нужно увидеть этих двоих. Они в точности похожи на своих персонажей: жена высокая и худая, муж – приземистый и пухлый. И, как их персонажи, они влюблены друг в друга! Лямур!

В каждой стране мне говорят, что местные голоса лучше оригинальных, – даже в Чехии, где Мардж озвучивает мужчина. А в Финляндии, как выяснилось, дети учатся читать по «Симпсонам» – сериал там показывают на английском с финскими субтитрами.

Если вам интересно, как во всем мире умудрились перевести наши шутки и каламбуры, то ответ прост: никак! Все наши тонкие шутки с вывесками остаются на английском, без перевода. В японской версии, когда Барт звонит в «Таверну Мо» и просит позвать к телефону «Мистера Коголика, имя Ал», перевод звучит так: «Я ищу очень пьяного человека». По моим оценкам, до трети наших шуток теряется в переводе. Но ничего страшного: те две трети, что остаются понятными, иностранцам очень нравятся.