Майкл Кейн - Взорви эти чертовы двери!

Некоторые большие звезды теряют всякую связь с реальным миром. Фрэнк Синатра был очень щедрым человеком и состоял в тайном голливудском клубе филантропов — коллективе больших звезд, заботившихся о менее успешных актерах, когда те достигали преклонного возраста или переживали трудные времена. Мы с Фрэнком очень дружили. Но для него существовал только один закон — установленный им самим, и он требовал, чтобы все ему подчинялись. К примеру, было у него «правило двадцати минут». Он не соглашался ужинать где-либо, если это место находилось дальше, чем в двадцати минутах от его дома в Беверли-Хиллз. Если его приглашали на ужин и за двадцать минут он не успевал доехать до места, он приказывал водителю разворачиваться и ехать домой. «Двадцать минут вышло, — говорил он. — Слишком далеко. Возвращаемся». При этом он спокойно мог слетать на ужин из Лондона в Париж.

Вокруг него всегда суетились люди, пытаясь ему угодить. Помню, кто-то из его антуража заговорщически шепнул мне:

— Фрэнк сегодня в отличном настроении.

Я же ответил, не понижая голос:

— А я? Почему вы не интересуетесь, в каком я настроении?

Он взглянул на меня как на ненормального.

— А какая разница? Никому нет дела, как вы себя чувствуете.

Я знал звезд, которые требовали пригнать им частный самолет, купить наркотики, полностью переделать интерьер гримвагена. И это далеко не все их причуды.

Мне повезло. Моя семья не дала мне зазвездиться. Моя мама любит меня осадить: она может сказать, что Лос-Анджелес ей надоел и она хочет вернуться в Лондон, потому что соскучилась по любимому сериалу, который показывают только по британскому ТВ. Моя жена в ответ на просьбу сделать чай обычно отвечает: «Хочешь чаю? Вон чайник». Они напоминают мне о том, что, сколько бы восторгов и обожания ни выдавали мне в мире кино, дома я просто Майкл. Не звезда, не бог, не человек, чья работа труднее и важнее.

Еще один верный способ вернуться с небес на землю — таксисты. Мне иногда кажется, что Шакира специально приплачивает таксистам, чтобы те не позволяли мне задаваться. На днях я сел в такси, и водитель — на вид ему было около пятидесяти — взглянул в зеркало заднего вида и сказал:

— Вы были любимым актером моего дедушки. Он смотрел все ваши фильмы. — Он помолчал немного. — Он недавно умер.

— Мне очень жаль, — ответил я. — А вы сами что-нибудь смотрели?

— Нет.

Обратно меня вез другой таксист. Он тоже взглянул на меня в зеркало заднего вида и сказал:

— О, я вас знаю!

Я обрадованно кивнул. Надеялся услышать что-то вроде: «Как здорово вы сыграли в “Бэтмене”».

— В молодости вы были Майклом Кейном, да?

Великий британский актер театра и кино Алек Гиннесс, сыгравший Оби-Вана Кеноби в оригинальной трилогии «Звездные войны» (это его самая известная роль, но он также прославился сотрудничеством с величайшим режиссером своей эпохи Дэвидом Лином, снявшись в его картинах «Большие надежды», «Оливер Твист» и «Мост через реку Квай»), признался, что ему так же не везет на таксистов. Однажды он сел в такси, и водитель сказал:

— О, я вас знаю!

Алек открыл было рот, желая подтвердить, что он действительно Алек Гиннесс, но водитель возразил:

— Нет-нет, не подсказывайте! Дайте вспомнить. Обязательно вспомню до конца поездки.

Они приехали, Алек расплатился, а водитель торжествующе произнес:

— Узнал! Вы Телли Савалас [40].

— Нет. Не угадали, — ответил Алек.

— Эх! Жаль, что вы не он, — сказал таксист. Алек кивнул и с печальной улыбкой Оби-Вана Кеноби растворился в ночи.

Я до сих пор помню, как сильно нервничал, снимаясь в эпизодических ролях в картинах с большими звездами — помню даже физическое ощущение нервозности, — и как мои кумиры добрым словом успокоили меня. С некоторыми — Фрэнком Синатрой, Сидни Пуатье, Грегори Пеком — мы даже потом подружились. Другие взяли меня под крылышко, и я учился у них мастерству, пока шли съемки. К примеру, Ноэль Коуард, исполнивший роль криминального босса в «Ограблении по-итальянски», был блестящим комическим актером и обладал непревзойденным чувством юмора. Каждую среду, пока длились съемки, он приглашал меня на ужин в Savoy Grill. Ноэль родился в неблагополучном районе Лондона, трудом проложил себе дорогу, создал себе образ и был человеком, который всего добился только сам. Он был моим вдохновителем, и когда у меня появилась возможность поработать с ним и узнать его поближе, я не поверил своей удаче. Добродушный, остроумный, он был прекрасным собеседником. Как-то раз мы заговорили о Ванессе Редгрейв: тогда о ней писали все газеты, так как она возглавила протесты против войны во Вьетнаме. «Активистам повезло, — сказал Ноэль. — С таким ростом, как у Ванессы, их издалека видно». Заговаривали со мной и другие звезды — например, Софи Лорен и Уильям Холден. В фильме «Ключ», где они сыграли главные роли, у меня был эпизод, но мое имя даже не упомянули в титрах. Даже Вивьен Ли, одна из моих любимых актрис всех времен, как-то дала мне добрый совет.

Мы с ней встречались всего один раз, в 1966 году в Лондоне, и этот вечер я буду помнить всегда. Ко мне подошел Джон Гилгуд, представился и сказал, что его подруга — миниатюрная дама в темных очках — только что посмотрела «Элфи» и фильм ей очень понравился. Дама сняла очки и оказалось, что она — Вивьен Ли, самая что ни на есть настоящая. Тогда я планировал приступить к съемкам в фильме «Поторопи закат», и мне нужно было научиться говорить с акцентом южных американских штатов. Набравшись храбрости, я воспользовался моментом и попросил свою героиню преподать мне урок актерского мастерства.

— Как вы учились южному акценту для съемок в «Унесенных ветром»? — спросил я.

— О, — улыбнулась Вивьен, — это легко.

Она была очень мила со мной, надоедливым молодым актером, и ничем не выдала, что этот вопрос ей, наверное, задавали уже сотню раз.

Я просто сто раз повторила скороговорку «ми-ме-мя-мё-мю». Но только так: «миииэ-меееэ-мяяяэ-мёёёэ-мюююэ».

Так что если в «Поторопи закат» я говорю как Скарлетт О’Хара, вините в этом Вивьен.

Я также помню маленькие знаки внимания, которые оказались очень важны для меня, тогда еще совсем молодого актера. Когда я готовился играть в фильме «Сыщик» вместе с Лоуренсом Оливье, меня волновал один вопрос, одна наша чисто английская проблема. Дело в том, что Лоуренс Оливье носил титул лорда. Как мне его называть? Обращаться ли к нему — а он был единственным актером на съемочной площадке, в фильме играли только мы двое — «лорд Оливье» или, как в Средневековье, «милорд»? Но Ларри предвосхитил мою тревогу и любезно написал мне письмо перед съемками. «С того момента, как мы пожмем друг другу руки, зовите меня Ларри, и никак иначе». Я вздохнул с облегчением. Одним поводом для беспокойства меньше.