Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

Потом путчисты оказались без яиц, и их за пару дней смыло потоком истории, а тот “развал страны”, которого они пытались избежать, сорвав подписание нового союзного договора 20 августа, от этой их жалкой клоунады лишь ускорился. Сразу же после вывода войск из Москвы о выходе из СССР поочерёдно заявили союзные республики, а спустя ещё 3,5 месяца оттуда вышла и Россия, так что Советский Союз окончательно перестал существовать.

Это, конечно, была для меня большая неожиданность. Человеку, родившемуся в Империи, прожившему в ней бо́льшую часть жизни, трудно поверить, что она закончилась безвозвратно. Вернувшись в Москву, как герой “Жажды жизни” Джека Лондона, я продолжал ещё долго “прятать сухари в матрас”: поселился в квартире на “Речном вокзале”, главным достоинством которой являлось то, что оттуда можно было в любое время суток за 15–25 минут добраться до международного Шереметьево. У героя Джека Лондона несколько недель ушло на то, чтобы одолеть свои страхи; я переехал с Речного в Хамовники лишь через 7 лет.

Впрочем, когда уже в 2010-е начался проект по воссозданию Империи – сразу ожило в памяти предчувствие из августа 1991-го. Другой вопрос, что в 50 лет всё воспринимается не так, как в 25. Тогда мне казалось, что свобода – это уехать. Сегодня мне кажется, что свобода – это не бояться. И эту свободу сотни тысяч россиян обрели именно в августе 1991-го, выйдя на улицы города, запруженного танками и бронемашинами. Много ли от той внутренней свободы осталось в нас четверть века спустя?

21 августа 1968 года советские танки, войдя в город, раздавили на пражских улицах и площадях мечту наивных чешских коммунистов о “социализме с человеческим лицом”.

21 августа 1991 года такие же (а может, и те же самые) советские танки, выйдя из Москвы, унесли на своих гусеницах последние обрывки этой мечты. Кстати, Горбачёв в 1950-е годы на экономфаке МГУ учился вместе с теми самыми наивными чехами, которые за 20 лет до перестройки попытались допустить свободу и совесть в условиях тоталитарной коммунистической диктатуры.

С тех пор уже нигде, никто и никогда “социализма с человеческим лицом” строить не пытался. Строили звериный капитализм, демократию, диктатуру, welfare state, госкапитализм, суверенную клептократию – но лозунг “социализма с человеческим лицом” в наши дни является полным неликвидом. Под ним не ходят на выборы в демократических странах, его не пишут на знамёнах диктаторы, даже китайским коммунистам он не пригодился.

Хотя, если вдуматься, лозунг-то неплохой. Справедливое распределение общественного богатства – но при этом с уважением к личности, человеку и его правам… В этом даже нет ничего невозможного. Только это не должно называться “социализмом” – после всей крови, которая под этой вывеской пролилась в XX веке.

Первого человека в космос запустила вовсе не та страна, где Королёва, Туполева, Вавилова, Жирмунского и Юдина гноили по тюрьмам, разоблачали “врачей-убийц”, отрицали генетику с кибернетикой и славили академика Лысенко. Не Сталин и Берия и не Ежов с Абакумовым готовили первый в истории человечества космический полёт.

Почему сталинский СССР не мог оказаться первым в космосе – совершенно ясно хотя бы из истории советского ядерного проекта. Благодаря довоенным работам советских физиков – академика Абрама Иоффе и таких его учеников, как Курчатов, Харитон, Семёнов, Кикоин, Тамм, Ландау, – к 1940 году СССР по уровню исследований в области расщепления атома не отставал ни от немцев, ни от Америки. И учёные, занятые в этих проектах, настойчиво докладывали руководству страны о стратегической важности развития ядерного направления. Если бы в сталинском СССР вожди умели прислушиваться к учёным, то не оказалась бы в 1940 году похоронена под сукном записка директора Института химической физики академика Семёнова о необходимости программы по созданию своего ядерного оружия. И, возможно, Вторая мировая закончилась бы к 1943 году падением советской атомной бомбы на Берлин.

Но в стране ГУЛАГа вождей интересовало мнение не учёных, а спецслужб. Поэтому зелёный свет советской ядерной программе был дан только после того , как чекисты доложили о существовании таких разработок у немцев и американцев. И величайшим успехом этой самой программы стало проведение в СССР первого испытания ядерного оружия, по выкраденной у американцев документации, в 1948 году – через три года после того, как США продемонстрировали миру уже не опытные, а действующие образцы такого оружия, поразив ими цели в 10.000 км от своих берегов.

И с космонавтикой при Сталине/Берии было бы ровно то же самое: Советский Союз начал бы ею заниматься лишь после 5 мая 1961 года, когда в космос слетал американец Алан Шепард.

Государство, где наукой и техникой рулят спецслужбы, не может стать первым ни в какой области передовых современных технологий. Государство, где документам, выкраденным у немцев или американцев, доверяют больше, чем экспертизе своих собственных гениальных учёных, обречено на вечное отставание, на статус догоняющего и подсматривающего за чужими успехами в замочную скважину.

Никита Хрущёв, какой бы он ни был мудак и упырь, совершил в Советском Союзе одну очень важную вещь. Руководствуясь своими личными мотивами (страхом перед новым переворотом), он развалил твердыню сталинско-бериевской вертикали, вывел страну из-под прямого управления чекистов, положил конец экономике ГУЛАГа. Думал он при этом не о демократизации, либерализации или “социализме с человеческим лицом”, а о том, чтобы избавиться от альтернативного Кремлю центра государственной власти на Лубянке. Но одним из результатов этого разгрома спецслужб стало высвобождение творческой научной мысли из удушливых тисков невежественного чекистско-марксистского руководства. В новых условиях вчерашние узники бериевских “шарашек” получили возможность реализовать свои революционные замыслы без руководящих указаний со стороны чекистов, и так СССР – в первый и единственный раз за всю свою историю – 12 апреля 1961 года сумел поразить мир передовым научно-техническим достижением.

А знаете, что самое важное в законодательной отмене рабства?

Вот ни разу не моральный аспект, не религия, не либерте, эгалите, фратерните и все такие высокие материи.

Главное в отмене рабства – стальные яйца у того, кто на это решается.

Потому что для рабовладельческого общества это очень важный институт, системообразующий.