Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

В принципе не существует на свете юрлица с такой формой собственности, чтобы его нельзя было использовать для отмывания денег. Оно же, выражаясь юридическим языком, легализация средств, добытых преступным путём. Необходимых условий для отмывания существует ровно два. Во-первых, нужно иметь эти самые деньги, которые ты собрался отмыть. Во-вторых, нужны механизмы обналички, которые тем более надёжны, чем меньше заметны и публичны. Наверняка в России существует не одна тысяча некоммерческих “помоек”, с помощью которых те или иные деньги выводятся из государственного бюджета в частный карман госчиновника либо укрываются от налогообложения. Правило их функционирования всегда одно: деньги любят тишину. Объявляя государственный тендер с намерением увести госбабло в свой карман, чиновники из кожи вон лезут, чтобы сделать факт его проведения максимально непубличной информацией. Благотворительные фонды, которые публично отчитываются перед жертвователями и попечителями о каждой привлечённой копейке, которые много лет проходят плановые и внеплановые налоговые проверки, которые по каждому денежному переводу ведут прозрачный и понятный бухучёт по строгой форме, очень плохо годятся на роль подобной помойки. Даже про фонд “Федерация”, к деятельности которого в благотворительном сообществе возникает столько вопросов, мне ни разу не доводилось слышать, что деньги, на которые он финансируется, поступили в его кассу из незаконных источников. Мне может не нравиться, как их там расходуют, но у меня нет сведений, что они свои деньги где-то не там взяли.

Действительно, есть такие фонды, в уставе которых прописаны возрастные ограничения, потому что эти фонды по профилю детские. Может быть, их даже большинство. Наверняка большинство денег, собираемых российскими фондами, направляется на лечение и реабилитацию детей. Тем не менее, фондов, помогающих взрослым людям, в России тоже достаточно много. На сайте любого фонда, ведущего публичную деятельность, можно посмотреть, кому и как он помогает, и разобраться, имеет ли смысл обращаться в эту организацию со своей бедой, или она для данного фонда не профильная.

Я знаю ровно один благотворительный фонд, учредители которого прямо прописали такое ограничение в своём уставе. Это фонд Кати Бермант “Живой”, созданный для помощи взрослым. Логика ограничения простая и понятная, если заглянуть в отчёты о текущей деятельности этой организации. Она специализируется на решении медико-социальных проблем, требующих достаточно скромных денежных сумм. Пролистав несколько страниц с отчётами, вы не найдёте сборов на сумму больше 450.000 рублей, но чаще собирают меньше сотни. Оплата лечения за границей, как правило, требует денежных затрат другого порядка. Но если вы заглянете на сайт другого фонда той же Кати Бермант, который называется “Детские сердца”, то сможете отыскать там отчёты об оплате лечения за границей, потому что в отдельных случаях других вариантов спасения жизни пациента врачи не предлагают.

Люди, которые утверждают подобную чушь, не представляют себе, как устроена благотворительность в России. Меж тем, информация эта совершенно не секретна и публична. По любому получателю помощи можно зайти на его страницу и прочитать, когда он обратился в данный фонд, за сколько времени были собраны требуемые суммы, каков был результат. Каждый фонд отчётливо себе представляет, какую сумму и за какой период он может собрать. Если имеются сомнения в том, что сумма подъёмная для данного конкретного фонда в текущий момент, за этот случай просто сразу же не возьмутся, но подскажут, куда обратиться с такой проблемой. На моей памяти (а я занимаюсь благотворительностью в русском интернете с лета 1998 года) ещё ни один пациент в России не умер от того, что какие-то фонды не успели собрать ему деньги и он вовремя не получил назначенное врачами лечение. Обратных примеров – когда деньги были собраны, но медицина оказалась бессильна – в практике любого фонда достаточно много, потому что в общем случае мы говорим о тяжёлых и трудноизлечимых заболеваниях, которые зачастую слишком поздно диагностируются.

К сожалению, многие россияне вообще не представляют себе, какую помощь и на каких условиях они могут получить от благотворительных организаций. Кто-то никогда в жизни об этом не слышал, другой слышал, но просто не верит, что чужие незнакомые люди зачем-то захотят возиться с его проблемами. “Партизанские” методы сбора денег в частный карман известны более широко – просто потому, что они повсюду рекламируются средствами агрессивной и навязчивой рекламы, веерными рассылками, массовыми кросспостами в социальных сетях. Фонды так себя вести не могут и никогда не будут. Чтобы их найти, их нужно специально искать, и первые страницы поисковой выдачи будут плотно забиты устаревшими просьбами о материальной помощи, которые ретивый СЕОшник однажды вывел в топ, а за то, чтобы их потом убрать оттуда за неактуальностью, заплатить ему забыли. Тем не менее, на первой же странице выдачи Гугла можно найти и “Подари жизнь”, и “АдВиту”, и “Веру”, и Фонд Хабенского… Но увы, не все граждане добираются и до этой самой первой страницы. Многим кажется проще и естественней начать с рассылки почтового и поискового спама по всем доступным каналам.

Такое действительно может случиться, причём не только с благотворительными фондами, но с абсолютно любым сервисом на свете: вы обратились, а вам не ответили. Можно допустить, что контактные адреса электронной почты, в формате info@название_фонда, размещённые на заглавной странице сайта любой такой организации, утратили актуальность в первый же год своего существования из-за огромного количества спама, который обычно на такие адреса валится. Но там же рядом есть и телефонные номера, по которым можно позвонить, – так и следует поступать человеку, у которого срочное дело. Дальше вам подскажут менее публичный адрес для присылки документов.

Претензии людей, профессионально занимающихся благотворительностью, к “партизанам” я неоднократно уже излагал. Все партизаны действуют по принципу “после нас – хоть потоп”, потому что это их первый и последний опыт, о последствиях которого для других потенциальных получателей помощи им думать просто некогда. Что же касается “доходов” или “упущенной выгоды” – это конспирологические бредни. Любой благотворительный фонд, ведущий активную деятельность, с каждым следующим годом собирает всё больше денег – на эту известную динамику не оказывают существенного влияния даже экономические кризисы. С годами естественным образом повышается осведомлённость жертвователей о любом работающем фонде, приходят новые доноры, придумываются корпоративные благотворительные программы, подтягиваются массовые СМИ, совершенствуются механизмы привлечения денег, появляются новые площадки, растёт синергия между участниками рынка. Да и вообще, благотворительный сегмент в России – достаточно молодой, поэтому его рост является совершенно естественным и органическим процессом. За один только 2015 год численность россиян, лично вовлечённых в благотворительность, выросла с 33 до 44,5 млн человек. При этом и доля, и абсолютная численность жертвователей в некоммерческие организации растёт быстрей любого другого сегмента. В прошлом году в фонды жертвовал 41 % взрослых россиян, в нынешнем – уже 50 %.