Феликс Медведев - После России

— Скажите, была ли неожиданной для вас нынешняя ситуация в России: Горбачев, перестройка, гласность?

— Мы всегда считали, что тоталитарная система не может существовать долго, она идет к пропасти, прежде всего в области экономической. Эти прогнозы я высказывал. Например, в 1984 году в статье «Четыре причины ухудшения экономики СССР». И они сбылись.

— Что ж. ваша работа, по-видимому. была не напрасна.

— Да. мы считаем, работали не напрасно, хотя наши идеи, наши статьи, наши теоретические разработки — все они замалчиваются в СССР.

Мы считаем себя оппозицией в стопроцентном смысле этого слова, оппозицией, которая ею стала не сегодня и не вдруг, а существовала многие десятилетия.

— Насколько мне известно, вы первыми начали писать о Сахарове?

— Во всяком случае, одними из первых. Было это году в шестьдесят седьмом. И потом не раз обращались к его публицистическим трудам. Недаром в 1973 году Андрей Дмитриевич в интервью шведскому журналисту заявил (и это был мужественный поступок), что он благодарен «Посеву» за его деятельность.

В журнале работали разные люди из разных волн эмиграции, но линия журнала не менялась: мы всегда говорили правду. И всегда в этом опережали советскую прессу. К примеру, в советской официальной прессе правдивая информация о коллективизации появилась только в конце восьмидесятых, а у нас — еще в годы сталинщины.

А вот что писал в нашем журнале в марте 1956 года В. Арсеньев: «Нынешний идеологический застой КПСС больше напоминает мертвящий холод сталинщины, чем период бурных и страстных исканий, которые имели место при Ленине. Подлинный смысл возведения на пьедестал Ленина и его периода заключается в другом. Власти нужно, как это уже делалось ею неоднократно, ввести народ в заблуждение, чтобы выиграть время. Выиграть же время власти нужно для того, чтобы разрешить очень сложную задачу — или идти по пути подлинной демократизации (на что власть не способна), или вернуться к единоличной диктатуре (что при настоящих настроениях в народе и даже в партии очень затруднительно), или сохранить нынешнее положение (невыгодное своей неопределенностью и неустойчивостью)».

Извините за длинное цитирование, но кажется, что последние фразы еще более актуальны сегодня, чем 35 лет назад…

— Печататься в «Посеве» всегда было опасно для советского человека, наверное, и вашим сотрудникам грезилась опасность?

— Да, можно назвать имена действительно людей героических, рисковавших жизнью. Многие из них погибли, многие стали жертвами КГБ. Так — это было в пятьдесят третьем году — большой резонанс в западной прессе получило дело Александра Рудольфовича Трушновича, который исчез при до сих пор не выясненных до конца обстоятельствах. Его похитили, завернув в ковер. Неизвестно, сразу ли его убили, или это был неудавшийся розыгрыш с якобы его перебегом. Но, по-видимому, при похищении он сопротивлялся и его пришлось уничтожить. Слухи были разные, даже, мол, его видели в лагере вместе с Валленбергом. История Валленберга широко освещается в советской прессе, а вот о Трушновиче молчат. А между тем биография его необыкновенна. Серб Александр Трушнович в первую мировую войну перешел на сторону России, затем воевал на стороне белых в корниловском полку. Поскольку он был югославским подданным, ему удалось с семьей выехать в двадцатых годах на родину, где он стал активным деятелем нашего Союза, а в конце сороковых годов вел работу в Западном Берлине. Работа НТС в Западном Берлине вызывала раздражение советских органов. Именно в пятидесятые годы была совершена серия терактов против НТС и «Посева».

Другой жертвой был Юрий Андреевич Трегубов, похищенный КГБ и отсидевший восемь лет. Он написал книгу «Восемь лет под властью Лубянки». Он жив и сейчас, пишет книги на немецком языке, стал немецким писателем.

В Австрии похитили Кремля — да, был человек с такой странной фамилией. Фамилия нерусская, но был он русским человеком и, по некоторым сведениям, умер в лагере. Сын Кремля стал профессором одного из американских университетов.

Широкую огласку получила и попытка покушения на тогдашнего председателя Исполнительного бюро Кало-вича. Гебист Николай Хохлов, посланный на это дело, в последний момент отказался его выполнять и перешел на сторону «противника». Он жив и сейчас, преподает психологию где-то в Калифорнии. Давно уже у него вышла книга «Право на совесть», весьма неплохая книжка, ее не мешало бы разыскать и переиздать. Героиня этой кни-ги — любимая женщина Хохлова, кажется, ее звали Ядвига, благословившая его на решительный поступок. Конечно, Москва не могла простить измены. И на одной из лосевских конференций Николаю Хохлову подсыпали радиоактивный талий. По-моему, это был первый случай такого применения препарата. В перерыве конференции восточногерманский резидент, работавший на КГБ, подсыпал Николаю Евгеньевичу этот страшный яд, но тот успел выпить лишь глоток. Поэтому и выжил. Лишился, правда, волос. Его быстро отвезли в американскую клинику и выходили.

Террор против нас начался сразу после смерти Сталина. Известно, что некоторые распоряжения на убийства подписаны Маленковым и Хрущевым.

— Неужели вопросы решались на столь высоком уровне?

— Да, не секрет, что советские правители решали судьбы некоторых из нас. Особенно мстили перебежчикам.

— Но сегодня вам уже не грозит такая опасность. Как теперь работается?

— Конечно, в переломные моменты истории становится интереснее и жить и работать. Интереснее, но и сложнее. Мы видим, как на родине повторяются наши идеи, наши мысли в документах, статьях, публикациях экономистов, историков, социологов. Поразительно, но повторяются даже программные положения НТС. В частности, именно наши постулаты в области экономической сферы, социальных отношений. Мы писали о том, что перестройку надо начинать с сельского хозяйства — в ненакормленной стране не проходят никакие реформы, писали о том, что какую-то часть пути надо пройти в рамках тоталитарного режима, но совершив перестройку, которая в тех масштабах максимально возможна. Тем не менее признавать нас Союз не хочет. Может, потому, что мы по-прежнему считаем: не может обанкротившаяся партия, чьи идеи и дела потерпели фиаско, вести и дальше страну «вперед». Мы, естественно, не хотим ни взрывов, ни крови, все это нам приписывается советской стороной, но, уверяю вас, это неправда. Все наши помыслы, в особенности последних лет, направлены только к одному — к варианту максимально безболезненного перехода к рыночной экономике. А самая первая статья на эту тему была напечатана «Посевом» в январе 1972 года и называлась «Плата за эксперимент».