Михаил Колесников - Все ураганы в лицо

Никто не заметил появления в Верном Авалова. Покинув Старую Бухару, Авалов долго добирался до Семиречья. А когда добрался, то узнал, что Анненков, Щербаков и Дутов разбиты, бежали в Китай. Авалов не растерялся. Оставив чолоказаков на постоялом дворе сторожить товар, он отправился к помощнику военкома Мирзоеву, с которым, как он знал, был связан атаман Анненков. Мирзоев обрадовался гостю. Придвинув вплотную к лицу Авалова обритую синюю голову, Мирзоев шептал:

— Формировать батальоны, полки будешь! Хороший глаз нужен. Сам знаешь, кого формировать надо. Будь маленький, маленький, самый незаметный. Помни, что ты — контр-ры-волюция! Знаешь, чего семирек боится?

— Нет, не знаю.

В узких глазах Мирзоева блеснул огонек.

— Введения хлебной монополии боится. Нужно слухи пускать. О чем Фрунзе думает? Он говорит: в семиреченских полках много кулаков, нужно эти полки перебросить в Ташкент, там их от кулаков очистить. Большой бунт поднимать надо! Крепких хозяев спасать надо. Наши табуны спасать надо. Твоего атамана спасать надо.

Авалов с жаром принялся готовить «большой бунт». Авалов, до этого относившийся презрительно к «инородцам», сейчас ловил себя на мысли, что испытывает подобострастное почтение к неподвижной тяжести Мирзоева. В этой тяжести было нечто прочное. Заговорщики всячески старались использовать национальную и религиозную вражду, тайно привозили в воинские части бочки со спиртом, спаивали и командиров и подчиненных.

После того как Дмитрий Фурманов объявил приказ о переброске воинских частей из Семиречья в Ташкент и Фергану, мятежники арестовали комендантов города и крепости, командира Третьей Туркестанской дивизии, командира кавполка Масанчи и работников областного революционного комитета. Они без труда захватили крепость, где находились почти все боеприпасы дивизии. Гарнизон Верного примкнул к мятежникам. Из окрестных селений в город стекались кулаки, объединялись в отряды. Мирзоев создал «боевой совет», своего рода «временное правительство Семиречья», куда вошли Авалов, белогвардейские офицеры, местные эсеры, меньшевики и анархисты.

События приобрели такой размах, что Фрунзе вынужден был поставить обо всем в известность Ленина.

Фурманов и еще пятнадцать политработников остались в крепости. Их пока почему-то не трогали; но все равно они находились в руках у мятежников. «И самое большое, что сможем сделать, — это умереть как следует, если уж к тому идет дело…» — записал Фурманов. Он знал, что Фрунзе уже принимает меры, формирует бронеотряды и роты с пулеметами. Но помощь может прийти слишком поздно.

Как бы поступил в подобной раскаленной атмосфере Михаил Васильевич? Конечно же, не сидел бы, ожидая красивой смерти. Надо действовать! Изолировать главарей мятежа, взять в руки мятежную толпу. «Как ее взять в руки, мятежную толпу?.. Прежде всего перед лицом мятежного собрания надо выйти как сильному: и думать, мол, не думайте, что к вам сюда пришли несчастные и одинокие…»

И он вышел к ним, стал убеждать, разъяснять, что все они обмануты белогвардейцами. Лучше одуматься, пока не поздно. Из Семипалатинска, из Ташкента идут войска. Советская власть утвердилась навсегда. Кому нужно кровопролитие, во имя чего?

А в это время посланные им разведчики связались с комиссаром Четвертого кавалерийского полка Иваном Долженковым. Долженкову удалось задержать кулацкие отряды, спешившие на соединение с мятежниками.

Ночью Фурманов выбрался из крепости. В два часа он встретился с Четвертым кавполком на подступах к Верному. Полк вошел в город. Посты мятежников были сняты, заговорщики схвачены. На второй день утром, двадцатого июня, Дмитрий Фурманов доложил в Ташкент о ликвидации мятежа. Авалов и сопровождающие его чолоказаки заблаговременно покинули город. След их затерялся в пустынях и горах Семиречья.

Командующий в это время вынужден был следить не только за событиями в Верном, но и за тем, что происходит в Бухаре. Через границу Персии караванами сюда беспрестанно подвозили оружие. В Старую Бухару стекались «добровольцы» — от белых офицеров до басмачей. Белогвардейцы и английские инструктора обучали армию эмира. Эмир провел две мобилизации молодежи. Теперь он и его беки располагали почти сорокапятитысячной армией. Фрунзе по-прежнему мог выставить всего лишь десять тысяч бойцов. В районе Термеза зашевелились англичане. Доходили слухи, будто на Термез из-за границы идет десятитысячная армия.

Что представляла из себя Бухара? С 1868 года она была в зависимости от России, через эмират проходила русская железная дорога. Эмират занимал двести двадцать тысяч квадратных верст.

Так как Туркестан входил в состав РСФСР на правах автономной республики, то сложилась совершенно нелепая ситуация: в тело социалистического государства клином врезалось феодальное государство. Это был нож в сердце Туркестана. Связь со странами Востока эмир поддерживал в основном через Аму-Дарью. Создав военную флотилию на Аму-Дарье, Фрунзе тем самым выбил у эмира ключевые позиции. Что это была за флотилия? Восемь 75-миллиметровых орудий, восемь 57-миллиметровых, десять 37-миллиметровых, установленных на старых катерах. На Аральском море стояло семь пароходов, три баржи; на Аму-Дарье — девять пароходов, один катер, два теплохода, двенадцать барж и четыре баркаса. Из Самары он вызвал еще шесть катеров и гидроотряд. Вот и вся флотилия.

Старую Бухару взять приступом было бы нелегко: толстые и высокие стены, широкий защитный пояс, высокие башни над одиннадцатью воротами. На ночь ворота запираются.

Но Фрунзе и Куйбышев хорошо были осведомлены, что делается за толстыми стенами: в глубоком подполье недавно организовалась бухарская компартия; она готовила восстание. Компартия насчитывала пять тысяч членов. Двенадцатого августа Фрунзе подписал директиву:

«В связи с ожидаемым выступлением бухарского народа на путь открытой борьбы со своим эмиром и его правительством приказываю…»

Красная Армия должна быть готова в любую минуту выступить на помощь восставшему народу.

Прежде всего командующий усилил охрану и наблюдение на границе с Персией и Афганистаном, а также охрану железной дороги. В Новую Бухару были переброшены два авиаотряда. Аму-Дарьинской флотилии поставили задачу не допускать никаких переправ противника на участке от Керки до Термеза, то есть у самой южной границы.

Чтобы изолировать Бухару от войск беков и отрядов басмачей, Фрунзе создал несколько сильных ударных групп: Чарджуйскую, Самарканд-Бухарскую, Катта-Курганскую, Каганскую. Эмират оказался в кольце. К участию в операции был привлечен отряд бухарских красных войск.

Когда Фрунзе пугали тем, что у эмира почти пятикратное превосходство в силах, он строго отвечал: