Валентина Сергеева - Князь Димитрий Донской – надежда народа русского

– Эй, взять его! Пусть посидит самозванец под замком да поразмыслит.

Михаил схватился было за меч, да куда там. Скрутили ему руки и повели в темницу. А ближние бояре стали упрекать Дмитрия:

– Нехорошо, княже, поступил. Узнают ордынцы – разгневаются, хуже будет. А кроме того, хотя Михаил Тверской и виноват перед тобой, но обещал ты, что обойдёшься с ним как с братом. Хорошо ли княжеское слово ломать?

Задумался князь Дмитрий – и велел выпустить Михаила из заточения. Однако обиженный тверич простить Дмитрия не пожелал. Решил он во что бы то ни стало отомстить москвичам.

– Я им поверил, – жаловался он своим боярам, – а они так меня осрамили! Связали да в темницу бросили, как вора.

Сговорился Михаил с литовцами и подбил их идти на Москву. Те на своём пути жгли и грабили селенья, угоняли людей в полон. Великий князь Дмитрий, митрополит, бояре и множество народа заперлись в московском кремле. Вот и кстати пришлись каменные стены! Три дня простоял литовский князь Ольгерд под кремлём. Долго ждать зимой в открытом поле он не решился, чтоб не сгубить своё войско голодом. К тому же на выручку москвичам могли подоспеть рати других князей, союзников Дмитрия. Тогда Ольгерд приказал сжечь кругом Москвы всё, что до тех пор уцелело, не щадя ни деревень, ни церквей, ни монастырей, и отправился восвояси.

Тверской князь вновь поехал в Орду. Выслушал Мамай его жалобы и предложил:

– Возьми моё войско, приведи Русь к повиновению. Если добром не хотят – силой заставь!

Однако Михаил подумал и отказался: он знал, что возбудит к себе общую ненависть, если приведёт ордынцев на русские земли.

– Отправь лучше на Русь посла с грамотой, – попросил он Мамая. – А в той грамоте прикажи, чтобы все меня признавали великим князем.

А Дмитрий Московский между тем велел и владимирцам, и рязанцам, и ростовцам не обращать внимания на ханские ярлыки. Когда вернулся из Орды Михаил Тверской, князь Дмитрий отвечал ему так:

– В Орду больше не поеду, и тебя на великое княжение не пущу.

Однако нужно было хоть на время задобрить Мамая, чтоб не ждать удара в спину. Тот был падок на подарки – Дмитрия он не любил, однако гонцов с дарами от него охотно принял. До того, кто прав, а кто виноват, ему вообще-то дела не было. Кто больше дал – тот и хорош! «Позабыл» он, что сам подбивал Михаила Тверского воевать с Дмитрием. Отписал ему так: «Ты рати нашей не взял, сказал, что справишься своей силой. Вот и делай теперь, как знаешь!» А сам на радостях руки потирает: перессорятся князья, авось перегрызут друг другу глотки.

Снова тверской князь кинулся к литовцам. Но Дмитрий Иванович не остался без подмоги! Сторонников у него оказалось гораздо больше, чем у Михаила – люди, уставшие от грабительских набегов и междоусобиц, охотно пошли за молодым князем, в котором видели защитника. «Веник не сломишь, а по пруточку весь переберёшь – вот и нас вконец истребят, если будем ссориться да врозь по углам сидеть». Под знамёна Дмитрия встали князья – суздальский, нижегородский, ростовский, ярославский, смоленский, брянский, новосильский… Не хотели они подчиняться ни литовцам, ни ордынцам.

– Если послушаем тверского князя, он наделает нам беды, – говорили люди. – Довольно ему поднимать смуту, призывать чуженинов на Русь!

«Не кланяться ханам надо, – думал князь Дмитрий, – а мериться с ними силами. И тех, кто в Орде ищет союзников, бить крепко, чтоб неповадно было!»

Он собрал под свои стяги такую большую рать, что литовский князь Ольгерд испугался и не пошёл на Русь. Михаил Тверской, не видя ниоткуда помощи, покорился. Он пообещал признать московского князя над собой старшим и не просить впредь заступничества ни у хана, ни у литовцев. Тогда Дмитрий заключил с ним мир.

Узнав, что князья не перессорились насмерть, Мамай страшно разгневался. Он решил сам привести Дмитрия к покорности, проучить его навсегда. «Руссы – наши рабы. А значит, головы они должны держать опущенными. Если одна голова дерзостно поднялась, надо её срубить!»

Ордынские рати двинулись на Нижний Новгород.

Русское войско вышло навстречу врагу и встало на реке Пьяне. Однако оплошали воеводы – решили, что ордынцы далеко и бояться нечего.

– Может, они и вовсе к нам не сунутся. У нас – сила!

Чтобы не скучать, стали воеводы устраивать охоту, травить зверей и птиц. Простые ратники ездили по ближайшим селениям, привозили оттуда хмельной мёд и пиво. Никто не знал удержу! Об оружии все и думать бросили. Палицы лежали не насаженными на древки, щиты и копья грудами, как дрова, валялись в обозных телегах. Никакого порядку не стало в войске. До того дошло, что даже дозорные перестали надевать кольчуги, выходили в караул в исподних рубахах.

– Уж больно жарко! Взопреешь в доспехе-то.

Если кто из старых, опытных ратников ворчал – мол, за Пьяной пьяные, – воеводы только отмахивались: по всему видать, не будет боя.

Об опасности не думали и жестоко поплатились за беспечность. Как-то ночью тайно подошли ордынские рати и ударили русским в тыл. А у тех оружие лежало в обозе! Воины, не успев приготовиться к бою, в панике побежали к реке. Гибли под ударами сабель воеводы и простые ратники. Многие утонули… Так погиб молодой сын суздальского князя, бросившийся в реку на коне.

Разгромив русское войско, ордынцы пошли на Нижний Новгород, захватили его и сожгли, затем разграбили Рязань.

– И верно говорили – «за Пьяной пьяные». Горем пьяны! От слёз вдовьих река солона сделалась…

Мамай ликовал. Теперь его главным желанием было, соединив все силы, ударить на Москву. А Дмитрий понял: нельзя надеяться на авось! Вдвое, втрое хитрее и умнее врага надо быть.

Мурза Бегич был опытный военачальник, испытанный в боях и походах. Поставив его во главе войска, Мамай дал ему наказ:

– Разбей, раздави Митю Московского! На аркане притащи его в Орду, чтоб на Руси и думать забыли о мятеже.

Бегич согласился:

– На Пьяне твой слуга разгромил русское войско. Не осталось у них сил, чтоб противиться! Ратники – не грибы, из-под земли не растут.

Однако князь Дмитрий на сей раз не стал полагаться на удачу. Он велел как следует разведать расположение ордынского войска, а затем, выйдя к реке Воже, занял удобное место на холме. Дно реки на переправе усыпали железными колючками, чтоб помешать вражеской коннице. Русская рать изготовилась к битве. Увидел Бегич, что не вышло застать противника врасплох, смутился и не стал переходить реку. Несколько дней стояли оба войска, не начиная боя.

В походном шатре князь Дмитрий советовался с воеводами, как быть дальше.

– Более медлить нельзя, – утверждал горячий Андрей Полоцкий. – Перейдём реку первые и ударим по басурманам!