Роберт Маттеони - Лука Модрич. Автобиография

На вторую ночь в Задаре отец разбудил меня около пяти утра. Ваня звонила мне, но я не слышал телефон. А мой папа – да.

– Сын, просыпайся, Ваня в больнице, скоро она должна родить…

В тот же момент я проснулся, надел первое, что попалось под руку, и сразу поехал в Загреб за 280 километров. Родители следовали за мной на своей машине. Я гнал, дорога была пустая. Мне было жаль, что я не был с Ваней в ту ночь. Когда она почувствовала, что у нее отошли воды, она была в квартире одна. Ее мама живет недалеко, и, как только Ваня ей позвонила, она сразу пришла, взяла нужные вещи и отвезла дочь в больницу. Потом, когда они рассказывали события той ночи, мы больше всего смеялись над историей с таксистом. Когда он приехал за ними и спросил, куда их нужно отвезти, они почти в один голос взволнованно ответили: «Сразу в роддом!» Таксист удивился и, будучи очень внимательным к беременной пассажирке, вез их со скоростью не больше 30 км/ч.

– Езжайте быстрее, умоляю вас, все со мной будет в порядке, – подгоняла его Ваня, которая хотела как можно скорее попасть в клинику.

Когда мы разговаривали по телефону, я был уже очень близко к больнице. Повышенный уровень адреналина во мне взывал:

– Ваня, подожди, прошу тебя, если можешь, я уже близко.

Она не могла больше ждать. Я только был перед больницей, когда она родила. Часы показывали 8:10, когда наш первый ребенок появился на свет и изменил наши жизни. Момент, когда я в первый раз увидел сына и взял его на руки, стал одним из самых счастливых в моей жизни. Я обнял Ваню так крепко, как никогда раньше, и хотел, чтобы эти первые моменты чистой радости продлились как можно дольше. Тогда мы пообещали друг другу, что будем вместе, когда она снова будет рожать! Так и было! Это был наш первый раз, мы не знали, что нас ждет, кроме того что Ваня родит с помощью кесарева сечения. Мы не могли предвидеть, что роды могут случиться за три недели до срока.

Ваня и ребенок должны были оставаться в клинике несколько дней. Я максимально включился во все то, что нужно было сделать. Несколько ночей я спал с ними в больнице. В первые четыре дня каждое утро приходили медсестры с одним и те же вопросом:

– У вас уже есть имя для сына?

Мы разрывались между несколькими именами. Ваня больше всего настаивала на имени Иван, и тогда я предложил: «Пусть будет Ивано!» Мой маленький мальчик и большая любовь!

Через две недели мы, наконец, могли вместе отправиться в путь. Я так радовался первому путешествию с сыном и женой в Задар. Мои родители и сестры были очень счастливы. Я наслаждался теми днями, все было так хорошо. Мои друзья детства приходили нас навестить. И конечно, мы часто играли в карты. Я был очень хорош в карточных играх. Нужно было быть сфокусированным на ходе игры, помнить, какие карты легли и какие козыри еще могут быть у соперника, как его можно победить. Я не люблю проигрывать даже в тренировочных матчах, а в картах и вовсе становлюсь громким и люблю спорить.

Полностью увлеченный картами с друзьями, вечером на нижней террасе дома на берегу моря, я не заметил момент, когда пришла Ваня. Было около одиннадцати вечера. Она хотела развесить сушиться постиранное белье, но ей стало плохо. Она с трудом спустилась к нам и пожаловалась, что ей нехорошо. В первый момент это показалось мне безобидным, и я сказал ей пойти наверх в комнату и прилечь. Мой папа ее проводил. Но вскоре мы услышали грохот, как будто что-то упало, и начавшуюся суматоху. Я сразу побежал наверх, из другой комнаты вышла Ванина мама.

Я был шокирован и абсолютно окаменел от страха, потому что Ваня не могла нормально дышать. Быстро отреагировал мой друг и кум Марко: мы подняли ее и решили сразу везти в больницу. На заднем сиденье машины ее держала мама, пока сама Ваня была в полубессознательном состоянии. Мы максимально быстро ехали к больнице, когда папа позвонил своему старому другу, доктору Накичу. Папа сказал ему, что мы смогли вытянуть из Вани, что у нее сильно давит в груди. Сильная боль в спине, вероятно, была последствием падения, но давление в грудной клетке в первый момент ассоциировалось с сердечным приступом. Поэтому медицинская команда была уже готова вмешаться, когда я на бешеной скорости привез Ваню в больницу. Ее осмотрели, и один из врачей сразу же заподозрил тромб в легких. Они поместили ее в специальную палату, где она получила нужное лечение. Врачи сказали нам, что ей сейчас нужен покой и что будет лучше, если мы поедем домой. Я уже немного успокоился, но в ту ночь все мы практически не сомкнули глаз. Мы были в постоянном контакте с больницей, и меня успокаивало знание, что состояние Вани стабильно. На следующий день, когда мы пришли к ней, мы получили более ясную картину. Врачи решили, что сгусток крови появился как реакция тела на беременность. Это была очень серьезная ситуация, которая, к счастью, закончилась хорошо. Насколько все было серьезно, может свидетельствовать тот факт, что на следующий день Ваня не помнила, что у нее есть сын. Ваню отпустили домой на амбулаторное лечение, но весь следующий месяц я каждый день возил ее на уколы в больницу, где она должна была быть под постоянным надзором. Лечение против сгущения крови она получала еще полтора года. Но, к сожалению, это был не конец.

В «Динамо» я не смог осуществить свою большую мечту – выступить в Лиге чемпионов. Это престижное соревнование, в котором лучшие сражаются с лучшими, – мечта каждого игрока. С этим стремлением я пришел и в «Тоттенхэм», хотя в Англии, может, и сложнее отобраться в Лигу чемпионов. Во-первых, потому что конкуренция в Премьер-лиге чрезвычайно высокая и за первые четыре места борются семь-восемь клубов высшего класса. Нигде нет такой борьбы за верх турнирной таблицы, как в Англии. А история «Шпор» не обещала ничего хорошего, потому что клуб почти полвека был без выступлений в самом сильном клубном чемпионате. Но летом 2010 года моя мечта все-таки сбылась. В двух отборочных матчах мы проявили себя гораздо лучше «Янг Бойза». Но, честно говоря, первый матч не оставил мне хороших воспоминаний: я получил травму, а мы проиграли. В ответном матче я не выступал, но парни блестяще сыграли и со счетом 4:0 уверенно вышли в Лигу чемпионов. В группе с нами оказались хорошо мне известные «Вердер», «Твенте» и миланский «Интер», на тот момент действующий чемпион Европы. Мы были очень собраны и заняли первое место в группе. Я очень хорошо помню матч в Милане с «Интером», среди прочего и потому, что я ушел с поля через 10 минут. Наш вратарь Гомез получил красную карточку, и тренер Реднапп должен был вывести резервного вратаря Кудичини. По тактическим причинам он решил заменить меня, оставив физически более мощных игроков, чтобы компенсировать меньшинство. На том матче блистал Гарет Бэйл. Хотя мы проиграли 4:3, больше всего говорилось о его хет-трике. Из-за травмы у Гарета был сложный путь до «Шпор». Именно этот матч стал началом его великого подъема. У нас уже тогда были хорошие отношения, которые только укрепятся позже в нашем новом общем клубе. Первый гол в Лиге чемпионов я забил в домашнем победном матче против «Вердера»: это навсегда стало для меня добрым воспоминанием. В одной восьмой финала нам по жребию выпал «Милан», клуб за который я подростком болел, потому что в нем играл Бобан. Этот «Милан» не был таким же сильным, как в девяностые годы, но у них были отличные игроки. Одним из самых значимых для меня был Златан Ибрагимович, чей футбол и сила духа меня всегда воодушевляли. У них были и Неста, Зеедорф, Тиагу Силва, Гаттузо и виртуоз Андреа Пирло. Время перед новым выступлением на культовом стадионе «Меацца» в Милане было для меня очень напряженным. Прежде всего потому, что в Кубке Англии мы проиграли со счетом 4:0 «Фулхэму». А вечер после матча превратился в маленькую драму. Ваня приготовила ужин, после которого мы смотрели телевизор. Я пошел спать пораньше, потому что у меня начал болеть живот. Я думал, что засну и все пройдет. Но мне становилось все хуже, и где-то около шести утра я понял, что больше не могу терпеть боль. Я позвонил клубному врачу, и он сразу заключил, что, скорее всего, это аппендицит. Меня отвезли в больницу на операцию. Я расстроился, как и всегда, когда появлялась какая-то проблема со здоровьем: это всегда значило возможный перерыв. Кроме того, должна была состояться первая операция в моей жизни, так что я даже не старался скрыть страх. Но все прошло очень быстро, и началась гонка со временем. Матч с «Миланом» по графику был примерно через две недели, и я хотел сделать все, чтобы к этому моменту быть готовым, тем более врачи разрешили мне тренировки. На восьмой день после операции я был на базе и тренировался, а еще через три дня летел с командой в Милан. Хотя я и был доволен уже тем, что нахожусь в составе, Реднапп удивил меня на тренировке накануне матча: