Гунта Страутмане - XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

Ему присуща была также смелость открыто признавать свои ошибки, но в случае нужды он находил в себе силы отразить несправедливое нападение. Прошлое – свершившийся факт, его нельзя изменить, однако мы можем изменить свое к нему отношение, поскольку меняются наши знания и представления о мире. Рассказ П. Крупникова о его жизни переплетается с устной историей; будучи профессиональным историком, он становится посредником между «большой историей» и той конкретной, которую видел своими глазами, в которой участвовал сам. Тони Джадт (Tony Judt), имея в виду культуру воспоминаний в послевоенной Европе, писал: «Память по существу своему спорна и непослушна: то, что один человек признает, другой не видит в упор». В этой книге почти ничего не сказано о Холокосте, прямо не задевшем семью Крупниковых, но страшный опыт своего народа, так же, как свою принадлежность к нему, профессор осознавал всю жизнь.

Петр Крупников рисует пестроту и красочность мультинационального рижского общества с азартом живописца, его воспоминания дают богатейший материал для осмысления, так же, как для спора и сомнений. Будь профессор жив, он наверняка принял бы и полное отрицание своей точки зрения, с присущей ему элегантностью попросив собеседника представить свои аргументы. Матерью музы истории, Клио, замечает герой и автор книги, была Мнемозина – память, а она никогда не служила одной-единственной, якобы правильной точке зрения.

Рассказ о жизни Петра Крупникова – это и духовное завещание будущим поколениям, формула идеи и интеллектуальной ответственности: «История – это в первую очередь опыт народа, народная память. Но она редко бывает подкреплена документами. При этом один документирует происходящее так, другой иначе. Еще одно: есть первоисточники, найденные с огромным опозданием, ибо архивы – неиссякаемый источник все новых находок. И есть люди, заинтересованные в этой материи более или менее профессионально; они осознают историю и рассказывают, и пишут о ней. Им приходится считаться с народной памятью, но также и с теми установками, которые идут сверху, от властных структур…»

В исследованиях о мемуарной литературе советского периода еще почти нет анализа повседневных черт этого мира: как и какие отдушины находили люди для сохранения и развития своего духовного мира, какие книги читали, чем интересовались, как выделялись неформальные лидеры поколения и группы единомышленников, какие стратегии использовались, чтобы не оказаться под колпаком вездесущих надзорных и карательных органов.

Если бы такое исследование об интеллектуальной жизни Риги тех лет было осуществлено, оно ни в коем случае не могло бы обойти личность профессора Крупникова. Пришлось бы для начала вспомнить, что – как замечено нашим рассказчиком – у современной Риги не одна история, а несколько: это история латышской Риги, балтийско-немецкой Риги, а также и русской, и еврейской Риги. И всюду на скрещениях эпох, культур, языков и событий мы непременно встретили бы историка Петра Крупникова.

История как рассказ о прошлом всегда находится в точке скрещения искусства и политики. Однако с тех пор, как история стала наукой, она опасно приблизилась к политике. Эта близость заставляет задаваться вопросом: кому или чему служит история, кому или чему – историк? Это вопрос совести. Петр Крупников знает, что история существенно влияет на жизнь его самого и любого человека. Именно потому для него важно было не забывать тот мир, которого уже нет, и оживить свидетелей прошлого без искажений и грима. Клио одаряет своим касанием очень немногих. Культура умолчаний, неизбежная при политических диктатурах, принуждает искать язык и способы, как сказать о том, что умалчивается. Петр Крупников нашел такой язык и его стилистику.

Начиная с пятидесятых годов XX века многим поколениям советских студентов на протяжении сорока лет посчастливилось слышать и переживать рассказы об истории профессора Крупникова, блистательного интеллектуала. Они стали свидетелями того, что внутренняя свобода человека непобедима. Возможно, эти студенты тогда не подозревали, что слышанное уже изменило их самих и их будущее. И может быть, мы все еще не осознали, какой удачей для нас была встреча с этим человеком.

Петр Крупников – живое воплощение истории. […] Его знания – лишь одна сторона, вторая – его талант рассказчика и одинаково свободное владение (иногда синхронно) латышским, русским и немецким словом. Петр умеет оживить прошлое в настоящем и заставить говорить даже камни. Квинтэссенция опыта целых народов завораживает его так же, как детали, мелочи, в которых порой немало комичного […]

Он заставляет сиять все, что захватывает его самого, заражая этой увлеченностью и других.

Публикации работ Крупникова лишь в малой мере отражают поразительную самобытность его выступлений и частных бесед. Мне доводилось слышать немало первоклассных, выдающихся ораторов. Но, кажется, никогда до него я не встречал такой меткости в отборе фактов, аргументов и доказательств, такой точности в эстетике анализа, такой силы убежденности.

[…] Лекции Крупникова воспринимались как законченные произведения искусства. Впечатление это было порождено безупречной формой организации материала, неожиданно широким кругозором и неисчерпаемым богатством мыслей.

Петр Крупников в шестидесятые годы ex cathedra порекомендовал нам прочесть стенограммы заседаний Сейма Латвии. Я последовал его совету, и передо мной открылась целая панорама страстей, суждений и предрассудков, порой и глупостей; в то же время истинная забота о судьбах государства проглядывала даже в ультрапатриотических речах. Честно говоря, тогда, читая эти материалы, я не был способен отделить зерна от плевел. Но для меня это была наука на всю последующую жизнь: надо знать историю своей страны. В ней ты можешь найти и мудрое наставление (пригодное и для наших дней), и материал для раздумий, и образцы, достойные подражания. В то же время ты убеждаешься, что люди и их природа не слишком-то меняются с течением времени. Сменяются эпохи, способы аргументации, проблемы. Но человек со своими достоинствами, идеалами, слабостями и ошибками – все тот же.

Приведены фрагменты воспоминаний современников и коллег профессора, опубликованных к его 85-летнему юбилею в сборнике статей Deutschland, Rußland und das Balticum. Beiträge zu einer Geschichte wechselvoller Beziehungen. Festschrift zum 85. Geburtstag von Peter Krupnikow. Herausgegeben von Florian Anton und Leonid Luks.