Гунта Страутмане - XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

В то полугодие с августа 2008 до конца января 2009 года, когда происходили наши с профессором беседы и он рассказывал мне о событиях своей жизни, я была свидетелем того, как часто коллеги из многих стран мира звонили ему, спрашивали совета, звали на конференции, консультировались или просто приезжали поговорить. В свои 88 лет он оставался в центре интеллектуальной жизни, получая от сына Дмитрия новейшие книги по истории, только что опубликованные документы. Он успевал все прочесть, всему вынести свой приговор и оценку. Когда мы были студентами, профессор учил нас, как почувствовать книгу, как быстро, по диагонали читать текст, схватывая главное.

Читателю представлена литературная версия рассказа историка о его жизни, заботливо подготовленная Гунтой Страутмане и Иолантой Трейле; сохранена манера речи профессора, интонация. Книга была бы еще объемнее, если бы в нее были включены все беседы, зафиксированные аудиозаписями.

Мы живем в эпоху, когда непрерывно растет интерес к реальным рассказам о жизни человека, к тому, что пережито современниками на протяжении XX века. Услышанное, прочитанное, понятое и принявшее форму текста открывает для читателя шанс приблизиться и к осознанию смысла собственной жизни, лучше понять себя в противоречивых жизненных коллизиях и глубже уяснить влияние на человека социального времени, среды и окружения. Рассказ о жизни есть взгляд на прожитое, причем человек свидетельствует не только о себе, но и о своей эпохе. Это и творческий акт, связанный с конкретным моментом, когда один человек повествует о пережитом, а другой с диктофоном запечатлевает сказанное. Рассказ о жизни – не застывший жанр, в нем все меняется в зависимости от говорящего, от ситуации, от того, кто внимает рассказчику. Многократно прослушивая свои записи, я часто думала: что было бы, если бы профессор Крупников рассказывал о себе кому-нибудь другому? Был бы это другой рассказ? Возможно. Когда я отнесла ему в больницу первые 45 страниц полной версии, он прочел их и сказал недовольно: «Кого это все интересует!».

Для команды, работавшей над книгой, она приобрела особое значение: почти все мы знали профессора, для многих он был одной из рижских легенд, – часть уходившего в глубину и сейчас уже скрывшегося материка, о котором говорит киновед и театровед Валентина Фреймане в знаковой книге «Прощай, Атлантида». Здесь перед нами еще одно повествование о жизни, в котором талантливо запечатлен портрет времени и общества. Автора отличают феноменальная память, умение, не поддаваясь нынешнему диктату политкорректности, показать людей с их светлыми и темными сторонами. Открыто и безбоязненно говорит профессор о собственных промахах и заблуждениях.

С воспоминаниями Петра Крупникова перекликается по-своему книга Веры Кацены «Пешеход на войне», – и там мы видим, как юные подпольщики Латвии, решившие бороться за новый, справедливый мир, постепенно прозревают, открывая для себя замысел истинных режиссеров исторических событий, сотрясавших Латвию.

Фронтовой опыт Петра Крупникова дает нам возможность как бы увидеть воочию солдат той войны. Знание языков обеспечило ему важное место на судебном процессе в послевоенной Риге, который иногда называли «малым Нюрнбергом». В конце пятидесятых годов он переводчик Хрущева и Ульбрихта во время их приезда в Латвию; после этого визита разгромлены были национал- коммунисты и их надежды самим определять будущее республики.

Петр Крупников – профессиональный историк, и он не мог, рассказывая историю собственной жизни, не обратиться к важным историческим событиям и личностям, притом не только связанным с Латвией. Эпизоды новейшей истории Латвии, СССР и Европы он, согласно своему излюбленному тезису, старался рассматривать с различных позиций. Его рассказ приводит нас к пониманию того, что история – не только наука или безвредное развлечение ума. Для Петра Крупникова история – сумма интеллектуальных опытов, не учитывая или игнорируя которые мы сужаем понимание и сегодняшней нашей жизни, свою способность разумно действовать в современных ситуациях.

Читая книгу, невольно приходишь к мысли, что Петр Крупников по своей культуре мышления близок к французской школе «Анналов», которая, чтобы понять ход истории, обращается к исследованию ментальностей, к человеческим характерам, социальному статусу и мировоззрению. Критически думающий читатель тут может усомниться: как представитель советской историографии, с опытом коммунистического подполья может быть хоть в малейшей степени соотнесен с престижной западноевропейской исторической школой? Ответ найдется на страницах этой книги, в ее бесчисленных кратких рассказах, открывающих нам, как развивались личность Крупникова и его взгляд на мир.

У нас есть возможность как бы войти в семью Крупниковых, почувствовать атмосферу, в которой человек сызмала приучался к ответственности, умению выбрать трудный путь, дающий перспективу саморазвития. Один из представителей школы «Анналов» Марк Блок (Marc Bloch), говоря о методологии исторической науки, присоединяется к мнению, что история – самая трудная из всех наук. Профессор Крупников в рассказе о своей судьбе подчеркивает, что историческая наука открыта, историю приходится все время писать наново, ибо появляются все новые факты, документы; в каждую новую эпоху историкам нужно объяснять и интерпретировать их для своих современников. И тут крайне важно, насколько эрудирован, опытен и насколько органично чувствует, воспринимает ход истории сам историк. Для П. Крупникова всегда было важно понять и таких деятелей и их видение событий, которые не вписывались в его систему ценностей. Знание языков позволяло ему читать многое, что обычно не было доступно советским историкам, а также полнее использовать материалы спецфондов советского времени. Все это сделало профессора Крупникова проводником свободолюбивых идей для нескольких поколений студентов. Нужно учесть при этом, что свободно и непредвзято говоря с аудиторией, преподаватель в советское время сильно рисковал – среди его слушателей всегда мог найтись «осведомитель».

Историку необходимы критическое мышление, знание иностранных языков и способность видеть события в широком контексте. Студентам Крупникова приходилось составлять таблицы, целые «простыни», позволявшие увидеть события, одновременно происходившие в разных концах планеты. Профессор имел, так сказать, зрение и сокола, и лягушки (это античная метафора о двух способах видеть вещи и события – есть люди, хорошо видящие детали, но не способные разглядеть события в целом, и наоборот).

Воспитанное с детства самоуважение и уважение к другим было сутью этой натуры. Думаю, не одно поколение историков, слушавших его лекции, удивлялось, услышав первое обращение профессора: «Уважаемые коллеги!» Мы, желторотые студенты – его коллеги? Видя наше изумление, профессор объяснял, что к будущим врачам начиная с третьего курса обращаются именно так, поскольку в случае войны им предстоит немедленно отправляться в медицинский батальон, и все они становятся и впрямь коллегами профессионалов. Объяснения этого с легким привкусом советских реалий, в общем-то, и не требовалось: профессор Крупников, испытав на себе, как драгоценно для растущего человека уважительное отношение окружающих, умел только так, только в духе уважения относиться и к другим.