Анатолий Максимов - Космическая одиссея разведчика. Записки сотрудника госбезопасности

Дорого или не дорого это стоило для автора. Уже через годы работы над «космическими заданиями» в ведущих ведомствах страны по космосу и во Минвнешторге проходили награждения, но автор из списка был удален по требованию «сверху» в НТР. Более того в 77-м году по этой же причине его имя оказалось вне списка в связи с награждением к 60-летию Октябрьской революции. Хотя список выполнения заданий «по космосу» по линии только НТР к тому времени был внушителен.

А в следующий год ему присвоили звание почетного чекиста, правда, за работу по линии внешней контрразведки. Совмещение этих двух направлений в работе разведчика не учли, хотя к этому времени он только по линии НТР имел четыре грамоты Председателя КГБ Ю.В. Андропова.

Ниже приводится несколько примеров по работе в рамках НТР по космической проблематике. Речь идет о помощи разведки в работах отечественных НИИ по подготовке длительной жизнедеятельности космонавтов и приборов на орбите Земли.

И только в один период — 1962–1967 годы.

Амберлиты. В начале шестидесятых годов наши специалисты искали возможность получения сверхчистых материалов для работы специальной техники и жизнеобеспечения космонавтов на около земной орбите.

Поэтому в поле зрения отечественных ученых и инженеров находились факты новых разработок Запада в области амберлитов (ионообменных смол), позволяющих создавать металлы и жидкие среды сверхчистого качества — абсолютно чистого, в котором отсутствовали даже следы других веществ.

Сегодня любая домохозяйка может купить простенькую систему очистки воды, главным узлом которой являются амберлиты, но тогда…

Работа над амберлитами велась в США, Англии, Франции и, конечно, в Японии. Серий амберлитов было множество. Широко велись над ними эксперименты по оборудованию ими промышленного производства. Дело в том, что универсальных смол не существовало, их нет и сейчас, а были избирательные смолы — для каждого материала своя.

Вот этим вопросом пришлось заниматься, работая в Японии и бывая там наездом. И с позиции Внешторга работая с фирмами из США и Франции.

Разведывательное задание гласило: добывать образцы, технологию производства и область применения с результатами испытания ионообменных смолы по американской маркировке серии «Х».

Разведчик понимал, что нужно искать источника, который смог бы на регулярной основе передавать разведке образцы и информацию, в первую очередь, американского производства. Разобравшись со спецификой проблемы, еще в Японии, он вел поиски среди специалистов химических компаний, которые были ведущими в области очистки воды. Исходил из того факта, что японцы весьма обеспокоены качеством своей продукции на мировом рынке, который зависит в большой степени от качества исходного сырья. Особенно в области электроники.

Предполагалось, что крупнейшие корпорации, известные в Японии как «большая десятка» — «дзайбацу», наладят для собственных нужд производство амберлитов, вернее всего, по американским лицензиям. Не исключалось, что в этом вопросе они, «дзайбацу», могли прибегать к промышленному шпионажу в отношении компаний в Америке и других странах. Так оно и случилось.

Удалось установить «деловой контакт» со специалистом на основе его интереса в Союзу, так как он считал себя социал-демократом, а в прошлом был японским комсомольцем.

«Фузи» плохо говорил по-английски, но общий язык с ним был найден. Более того, еще в Японии он начал передавать вначале образцы, а затем информацию для атомной, электронной, химической промышленности. Среди них были и те, что предназначались для нужд космической техники.

Информация касалась разработок в указанных выше странах смол и были экспериментальными. Отдельные их них удалось приобрести большими партиями, а их серийность и идентификация по разведзаданиям, говорила о том, что идут они для нужд атомной энергетики, микроэлектронике, судостроительной техники, жизнеобеспечения космических систем, в том числе и для длительного пребывания человека в космосе.

Для поддержания с источником информации постоянной связи Фузи был включен в агентурную группу «Сенсей».

Чтобы завершить очередной экскурс работы разведчика с позиции Внешторга по Японии, хотелось бы добавить впечатления автора о встречи в Стране восходящего солнца с… «эхом войны». Бывая за рубежом, приходилось познавать это трагического звучания «эхо», столь понятное для русских в Хатыне, французов в Орадуре, англичан в Ковентри, а в Японии в Хиросиме.

На Песаревском кладбище побывал Фузи. Его потрясение увиденным дневником Тани Савичевой стоит перед глазами автора по сей день. Вероятно, каждый, кто бывал в Хиросиме должен испытывать глубокое душевное волнение. Испытал его и автор.

Эхо войны…

Время было особым, ибо намекало на желание американского агрессора применить атомное оружие против Страны Советов, еще вчера вышедшего из кровопролитной войны. Ниже приводится случай из того времени, когда Германия и Япония были по одну сторону баррикад против СССР, согласно тройственной «оси Берлин-Рим-Токио».

Почти через двадцать лет «эхо войны» прозвучало в столице японской империи — Токио и настигло автора своей «консервативной дремучестью» японских верхов.

Итак, весна 63-го года застала автора в столице Страны хризантем — Токио. Однажды автор вошел в вестибюль многоэтажного здания супермаркета «Мицукоси». Визит в магазин только внешне носил характер бытового посещения, а по плану оперативной работы в городе был частью проверочного маршрута, его начального пути.

В вестибюле было прохладно благодаря темным мраморным стенам и полу — контраст по сравнению с ярким солнцем шумной Гинзы, торгово-увеселительного квартала японской столицы. Мягкий свет и ненавязчивая электронная музыка действовала умиротворяюще. Звук рождался в углу вестибюля, где на высоком постаменте сидела хрупкая японка в европейской одежде — тапере в подобных заведениях. Нужно было задержаться при входе и посмотреть, не войдет ли вслед наблюдение.

Разведчик подошел к девушке, которая, не переставая играть моцартовскую «Аве Мария», наклонилась к гайджину (так в Японии зовут иностранцев).

По легенде заход в супермаркет предусматривал посещение музыкального салона универмага, где намечалось обсудить проблему качественной записи произведений одного из советских композиторов.

— Вы не подскажите мне этаж, где находится музыкальный салон? — обратился разведчик к японке.

Она произнесла традиционное японское «хай», склонила голову в знак уважения к посетителю и продолжила по-английски: