Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

Заказчика мягкого, интеллигентного, не бойца, хищные подрядчики раздевают самым беспощадным способом. Как только стройка началась, владелец проекта становится заложником подрядчика. Даже если стройка просто стоит, это уже стоит денег. Сбивается график работ. Если один субподрядчик на две недели задержался, то те, кто должен был прийти за ним, могут уйти на другой проект, им ведь надо зарабатывать на жизнь. Если стройка сильно задержалась, то проблемы накатывают как снежный ком: банк, страховая компания, и всё меньше желающих работать на твоем объекте.

Самая тяжелая ошибка, которую можно совершить при малом или крупном строительстве, – это заплатить вперед. Как только деньги за будущую работу получены, строители полностью теряют интерес к объекту и просто на нем не появляются. Можно обрывать им телефон, их можно судить, можно жаловаться на них куда угодно. Но время идет, стройка стоит, и клиента начинают просто раздевать, вытягивая из него все больше и больше денег, лишая его сна, здоровья, счастья в жизни, размазывая его в грязь, в ничто. Оказаться втянутым в проект с такими строителями ничуть не лучше, чем пойти в разведку с предателем.

Под новый 2006 год, в самый разгар строительства, мне стало страшно. Я стал думать, сколько же нам нужно будет платить за этот дом в месяц. И полученная сумма никак не соответствовала нашим доходам на текущий момент. Наш страховой бизнес быстро рос, но в кармане почти ничего не оставалось. От школы доходов тоже было мало. Зачем нам такой дорогой в эксплуатации дом?

У меня состоялся серьезный разговор со Светланой. Я на логику напирал и предлагал начать продавать дом прямо сейчас, так многие делают. Жена очень эмоционально к этому отнеслась, дом был ее детищем. Из аргументов у нее был только один: «Если бы я строила его на продажу, то строила бы совсем иначе». Но я это вообще как аргумент не воспринимал, поскольку то, как дом построен, не отвечает на вопрос, как за него платить.

Так и не стали мы его продавать, хотя в смысле цен время было очень подходящее по сравнению с тем, как если бы мы захотели продать его через пару лет.

Очень важно иметь в виду, что, когда рынок на подъеме, стоимость дешевых домов в процентном отношении растет больше, чем дорогих. И они идут в рост раньше, что тоже важно для оборота денег. А во время снижения цен, наоборот: чем дороже недвижимость, тем раньше она падает в цене, и тем больше процент, на который она снижается.

Когда человек строит дом для себя, чтобы в нем жить, – это одна история. Но, с точки зрения сугубо инвестиционной, если тратишь миллион, то гораздо правильнее купить четыре дома по 250 тысяч каждый, чем один за миллион. Их и распродать можно по одному, маленькими суммами, избегая высокой налоговой ставки. Так намного меньше риска потерять деньги. И так выше процент прибыли, когда все хорошо.

Примерно за год до выезда из СССР, будучи уже в эмиграционном процессе, мы, естественно, интересовались деталями жизни в США. Интернета и форумов тогда не существовало, и людей, которые бывали в Штатах, в нашем окружении тоже не было. Поэтому мы охотно откликались на просьбы знакомых повозить на нашем «жигулёнке» денек-другой по Москве кого-то, кто приехал из США. Заодно и прекрасная практика в английском. Как-то раз (уже не помню откуда) у нас появился упитанный американец, приехавший в Москву по делам. Я тогда как раз с преподавателем занимался и пытался на американце опробовать свои навыки, без особого, правда, успеха.

В другой раз мы два дня развлекали женщину лет пятидесяти, бывшую киевлянку, которая после двадцати лет эмиграции решила прокатиться по бывшей Родине. Светлана моя тоже родом из Киева, и кто-то из ее бывших одноклассников к нам эту женщину направил. Звали ее Верой. Жила она в штате Кентукки. Я уже тогда понимал, что это американская глубинка, но больше ничего о тех краях не знал. Работала Вера в госпитале медсестрой, хорошо зарабатывала. И муж ее в том же госпитале работал, не помню точно, по какой части.

Возили мы Веру по Москве летом 1990 года. Для большей безопасности движения я позвал товарища посидеть за рулем, он в гонках участвовал, большой мастер. Ему тоже было любопытно с человеком из Америки побеседовать. Вера дала ему на прощание десять долларов за услуги, ей было неловко, что человек просто так возит её целый день. Товарищ мой пришел от этой десятки в невероятный восторг. Тогда доллар меняли на черном рынке по 20 рублей, и вышла месячная зарплата опытного инженера.

Некоторая странность в поведении Веры (на эту деталь с немым восторгом обратил внимание наш водила) заключалась в том, как она садилась в автомобиль. На заднее сиденье «жигулей» Вера продвигалась не бочком, как мы все, а шла внутрь авто лицом вперед, как в обычную входную дверь. Видимо, дома у нее был автомобиль намного крупнее.

Еще она умудрилась поесть пельменей на Арбате, в новой, фартовой с виду, пельменной. И после этого день приходила в себя. Ностальгия в сочетании с «хорошо забытым старым» привела к тому, что Вера отстояла в очереди час, чтобы купить пять палок сервелата. Муж исстрадался, говорит. Нет у них там в Кентукки русского магазина, не Нью-Йорк. Через год, уже после приезда в США, мы позвонили Вере потрепаться и заодно спросили, понравился ли мужу сервелат. Она сказала, что съел кусочек и велел все пять палок выбросить.

Наш водила в самом начале знакомства вежливо поинтересовался у Веры, не захолустье ли штат Кентукки. В ответ она сказала фразу, которую я надолго запомнил и к которой много раз за последние 20 лет мысленно возвращался при разных обстоятельствах: «В Америке захолустья нет!»

Вокруг этой фразы можно написать роман, столько всяких мыслей приходит в голову. Первой моей ассоциацией было, как Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке» описывали мотели вдоль американских дорог. В каком бы ни случись оказаться захолустье, определенный уровень сервиса там будет непременно: чистая постель, свежий завтрак и так далее.

Сейчас, с развитием франчайзинга и сетевого бизнеса, этот разрыв «между городом и деревней» и вовсе сошел если не к нулю, то к чему-то малозаметному. На уровне магазинов и гостиниц во всяком случае. Вопрос: «А как там, в Кентукки, со снабжением?» – уже давно никто не задает. С зоопарками, театрами, музеями, парками аттракционов посложнее, но это не так важно для многих людей. Поедешь отдыхать – там всего этого будет в избытке.

«Захолустность» того или иного региона в США сегодня проявляется скорее в возможностях профессионального роста, выбора рода деятельности, деловой активности. Особенно если мы будем смотреть на это глазами нового, или не обязательно нового, эмигранта, которому надо определиться с выбором места жительства. Нет ничего случайного в том, что эмигранты селятся преимущественно там, где жизнь бурлит, где много работы, где большой выбор того, чем заняться.