Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

«Радуюсь, что первое мое письмо дошло къ тебѣ вѣрно и въ свое время, ибо я такъ и располагалъ, чтобъ оно къ твоему пріѣзду поспѣло, и доволенъ тѣмъ, что оно тебя сколько-нибудь утѣшило. Отѣ тебя мы всѣ получили и, кажется, что и ты наши получать будешь. Мы со всякою почтою къ тебѣ писали и писать станемъ. Не пропускай и ты, для Бога, ни одной, чтобъ мы о тебѣ знали, отпиши, какъ кто тебя приметъ и кто болѣе всѣхъ будетъ къ тебѣ благосклоненъ. Теперь ждемъ вскорѣ извощика твоего и съ нимъ твоихъ писемъ. Жаль, что ты не примолвилъ, одинъ ли онъ, или съ сѣдоками поѣдетъ. Прости, мои другъ; севодни полно….. зовутъ ужинать…..»

Чрезъ двои сутки послѣ сего, и именно ввечеру 27-го ноября, продолжалъ я писать къ нему слѣдующее:

«Вотъ опять начинаю къ тебѣ писать, мой Павлушка, и опять заочно съ тобою бесѣдовать. И какъ я въ сей разъ положилъ, чтобъ въ письмѣ моемъ было болѣе лота, то написать еще кое-что можно. Это въ награду за твою прилежность; однако, и то правда, что сколько ни охотникъ я писать, но къ тебѣ писать мнѣ всего пріятнѣе.

«Я начну опять разсказываніемъ о себѣ. Оба сіи дни провели мы благополучно. Вчера былъ у насъ въ городѣ пиръ во весь міръ. Былъ нашъ господинъ градоначальник имянинникомъ. Еще не успѣло разсвѣнуть, какъ явился ко мнѣ Костик съ докладомъ: «князь-де прислалъ и требуетъ казенной посуды, блюдъ, столовъ и прочаго». Ну, думаемъ мы: конечно, собрался всѣхъ звать и сдѣлать наконецъ хоть одинъ обѣдъ, пора надуматься, столько лѣтъ живемъ вмѣстѣ, а никогда его хлѣба-соли не видали. Итакъ, говорю Костику: «пожалуй, пожалуй, отпускай все, что надобно». Немного погодя сказываютъ мнѣ, что человѣк-де от князя пришолъ. «Ну, вотъ, думаю, я и зватый». Но не тутъ-то было: хорошохонько и въ сей разъ обманулся я въ своемъ мнѣніи: «князь-де приказалъ просить рыбы», — и только всего. Досадно мнѣ, но нечего дѣлать. У самихъ нѣтъ почти рыбы, а ему изволь давать, какъ оброчный крестьянинъ, кормить Кирѣева! Хотѣлъ-было отказать, но посовѣстился. Такъ и быть….. Посылаемъ къ нему поздравлять, а Елизавета даритъ и манжетами. Послѣ обѣда, ну-ка боярыни и барышни наши собираться, завиваться и пудриться. Хлопот-то, хлопотъ! бѣганья и суеченья, почти до самаго вечера проубирались. Наконецъ, ѣдемъ къ нему и думаемъ найтить у него толпу народа. Суетимся заранѣе, что будетъ душно и какъ бы послѣ не простудиться. Но что-жъ? Вмѣсто того находимъ князя одного, лежащаго на канапе, а княгиню на другихъ (sic); спальню же-наполненную поющими женщинами и дѣтей пляшущихъ. Что за диковинка, думаемъ. Диковинка та, что Кирѣевы не бывали, и его сіятельство изволилъ кушать съ одними купцами въ тулупахъ и Варсобинымъ и подгулять. Я еще въ первый разъ вижу его подгулявшимъ. Садимся. Сидимъ часъ, сидимъ другой. Князь говоритъ: «Ну, что? хотѣлъ-было позвать обѣдать, но счолся, что человѣкъ съ двадцать своихъ будетъ, такъ посадить негдѣ, за тѣмъ и раздумалѣ». Изрядно! мы не въ претензіи, спасибо и за намѣреніе. Думаемъ, по крайней мѣрѣ, не отпуститъ насъ безъ ужина, и сидимъ еще часъ и больше. Слушаемъ только шпынскія и ругательскія повѣствованія о старикѣ капельмейстерѣ и сынѣ его Романѣ. Нелегкая догадала ихъ безъ меня на Катерининъ день приттить поздравлять его съ музыкою. Съ какой стати? Но были притомъ столь глупы, что не примѣтили, что князю было то не угодно, а сочли, что эта честь, оказываемая ими, была ему крайне пріятна, и потому ну-ка вчера опять, и одинъ Романъ ужъ съ духовою музыкою. Но досталось же имъ от князя на лапу! Въ прахъ разругалъ и разцыганилъ обоихъ простаковъ. Но имъ и ништо!….. Не суйся въ воду, не спросившись броду! Жалъ только, что не въ глаза, а при насъ только. Намъ хотя и сторона было дѣло, однако, досадно невѣдомо-какъ, но такъ и быть. Продолжаемъ сидѣть, хозяева молчатъ, — собираемся ѣхать и никто ни одного словечка. Итакъ, благополучно принуждены мы были отправиться и, вмѣсто обѣда или ужина, довольствоваться парочкою чашечек чайку.

«Что касается до моихъ въ сіи дни упражненій, то я продолжалъ прежнее дѣло и писалъ третью часть моей исторіи и спѣшу до возвращенія твоего написать поболѣе, чтобъ тебѣ было что почитать.

Петръ Гарасимовичъ съ Елизаветою еще здѣсь, и теперь мы съ цѣлый часъ про тебя съ ними разговаривали. Онъ не съ меньшимъ любопытствомъ воскресенья дожидается, какъ и я. Завтра, какъ свѣтъ, ѣдутъ они домой, собираются по-немногу ѣхать въ Тверь и везутъ съ собою Настасью; дожидаются только пути. Намъ безъ нихъ будетъ скучно. У насъ все старое-по-старому, а вновь ничего особливаго нѣтъ. О Свѣчинѣ дѣйствительно представлено. Человѣка сего всѣ не хвалятъ, а жену его еще того больше. Съ маленькаго твоего крестника сыпь все еще не сходитъ.

«Вотъ наше все пересказалъ. Теперь опять возвращусь къ тебѣ. Какъ-то ты, мой другъ, поживаешь въ Петербургѣ? Теперь уже слишкомъ три недѣли, какъ ты уже тамъ. Надобно уже въ сіе время тебѣ вездѣ побывать и многихъ узнать, а можетъ быть учинилъ уже ты и начало своему дѣлу. Кого-то отыщетъ Богъ въ твои помощники? И къ кому-то ты всѣхъ чаще ходишь, и въ чемъ наиболѣе препровождаешь свое время? Тепла-ль твоя квартера? Не терпишь ли ты холоду и голоду? Купил ли ты сундукъ на платье? Неотмѣнно-бъ надобно съ замкомъ крѣпкимъ. Присовѣтовали-ль тебѣ явиться къ полку, и не явился ли уже ты, и не несешь ли службы? Всего-то сего мы еще не знаемъ и всё любопытны узнать. Петръ Гарасимовичъ говоритъ, что тамъ будто нѣтъ обыкновенія ходить съ человѣкомъ. Это превеликая коммиссія: легко можно потерять и шубу, и муфту; все нанимать надобно стеречь. Весьма любопытенъ я узнать, къ кому-то ты прежде адресовался? Николай Степановичъ Тютчевъ всѣхъ къ тебѣ ближе. Думаемъ не къ нему-ли? Хорошо, что сталъ съ тобою Петръ Ѳедоровичъ, не такъ тебѣ скучно, да и людей больше. Я думаю, скрипки у васъ не будутъ гулять. А у насъ Ольга распѣваетъ все, играя на фортепіанахъ пѣсеньки. Стала-бъ пѣть изрядно, когда-бъ болѣе упражнялась. Небось ты, Павлушка, въ сіе время весь Петербургъ высмотрѣлъ и многимъ налюбовался? Но жаль, что годовое время не такое, чтобъ съ удовольствіемъ вездѣ ходить и все разсматривать дозволяло. Стужа у васъ, небось, больше нашей, а у насъ зима по сіе время ни-то еще, ни-сё; снѣгу очень мало. Великій тебѣ и всѣмъ намъ сдѣлаетъ долгъ Михаилъ Васильевичъ, если онъ пріѣдетъ. Я никакъ сего не уповаю. Если-жъ нарочно для тебя, то я не буду знать, какъ его за то благодарить: столь много одолжитъ онъ меня въ семъ случаѣ! На досугѣ постарайся побывать въ Академіяхъ и въ Адмиралитетствѣ, и посмотри какъ корабли строятъ. Чрезъ Д. С. Сонина можно тебѣ сіе послѣднее сдѣлать. А въ Академію можешь сходить въ книжную академическую лавку, для взятья каталога, и тамъ распросишь о средствахъ, какъ бы можно побывать въ Кунсткаморѣ. Любопытенъ я очень знать, найдешь ли ты Малиновскаго, и какъ онъ тебя приметъ? И ежели хорошо, то посмотри, не можно ли тебѣ чрезъ его побывать въ Эрмитажѣ. Это бы весьма не худо, и ежели удосужишься, то побывай и въ Петропавловскомъ соборѣ. Я воображаю себѣ то удовольствіе, какое ты имѣть будешь при узрѣніи многихъ тобою невиданныхъ вещей. Ну, теперь полно и въ сей день!»