Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Симъ окончилъ сынъ мой тогда почти свое длинное письмо, ибо конецъ онаго содержалъ въ себѣ побочныя и такія вещи, кои не стоятъ упоминанія, почему я, и минуя оныя, поспѣшу и самъ сіе мое письмо кончить, сказавъ вамъ, что я семь вашъ и прочее.

(Февраля 8 дня 1811 года).

Любезный пріятель! Какъ въ заочныхъ разговорахъ съ отсутственнымъ сыномъ своимъ находилъ я дѣйствительно великое себѣ удовольствіе, то, по полученіи пред слѣдовавшаго письма, не сталъ я долго медлить, но на другой-же день ввечеру, то есть въ 1-й день декабря, началъ писать къ нему свое 9-е письмо и написалъ въ сей вечеръ слѣдующее:

«Вчерашній день былъ у насъ опять праздникѣ, и мы цѣлый день всѣмъ домомъ были веселы. Причиною тому было то, что по-утру въ сей день пріѣхалъ извощик твой Алексѣй и привезъ къ намъ твои письмы и посылку. О, Павлушка! Какъ мы были всѣ тобою довольны и сколько разъ хвалили и благодарили тебя, наперерывъ другъ передъ другомъ, за твой трудъ и прилежность въ писаніи и за самый слогъ твоихъ писемъ. Но никого такъ много не удовольствовалъ ты, какъ меня, обстоятельнымъ своимъ всего-и-всего описаніемъ. А расцѣловалъ бы тебя я въ прахъ за твое любопытство и стараніе всё-и-всё видѣть и обо всёмъ меня извѣщать. Но ни чему такъ много не могъ я надивиться, какъ удивительному согласію нашихъ мыслей. Не успѣлъ я третьяго дня только подумать и самъ себѣ сказать: «ну, еслибъ Павлушка мой такъ уменъ былъ и догадался-бъ срисовать и прислать мнѣ планъ съ дома Михаила Васильевича, куда-бъ я тѣмъ былъ доволенѣ», — какъ погдяжз г, анъ! планъ тутъ уже и родился и въ лучшемъ еще совершенствѣ, нежели какъ какого желалъ я [2] Планъ дому, и дѣйствительно, былъ приложенъ къ письму моего сына. . Куда-какъ мы всѣ имъ довольны и какъ благодарны тебѣ за оный. Теперь имѣемъ мы о житьѣ-бытьѣ твоемъ несравненно яснѣйшее понятіе, нежели прежде. Теперь знаемъ и какъ на яву видимъ, гдѣ ты сидишь пишешь, гдѣ спишь, и что у васъ въ горницѣ, и гдѣ ты со двора входишь, и выходишь, и такъ далѣе. Ей, ей! спасибо тебѣ, что ты это сдѣлалъ, и я посылаю тебѣ за то особливый поцѣлуй по воздуху, а еще больше расцѣлую, если на досугѣ довершишь начатое и срисуешь мнѣ фасадъ сего дома и все это зрѣлище, которое вдаль у тебя изъ оконъ видно, ибо сего только теперь не достаетъ, а то бы мы знали, что и зрѣнію твоему при смотрѣніи въ окно представляется. Письма твои мы не можемъ устать читаючи. Послѣднее я болѣе уже шести разъ читалъ и самъ для себя, и для матери, и для Петра Гарасимовича, а сегодня и для Аграфены Михайловны. Сія не хочетъ никакъ болѣе твоихъ писемъ слушать, ибо въ-прахъ расплакалась от удовольствія при слушаніи онаго и приписываетъ тебѣ тысячу похвалъ за твою прилежность и за складъ твоихъ писемъ. Ты, и въ самомъ дѣлѣ, пишешь такъ, что я очень доволенъ.

«Изъ посылокъ твоихъ одну къ намъ привезли, а другую позабыли въ Дворениновѣ, но и привезенная вся перемерзла и измята. Однако, мы вчера послѣ обѣда съ удовольствіемъ всѣ ѣли и, тебя благодаря, говорили, что теперь мы власно какъ въ Петербургѣ и вмѣстѣ съ тобою поѣдаемъ заморскіе яблочки. Они и мерзлые очень еще вкусны.

«Переписка наша становится мнѣ часъ- отъ-часу пріятнѣе, и мы хорошо сдѣлали, что положили симъ образомъ переписываться. Посредствомъ оной мы знаемъ все о тебѣ и всѣ почти слѣды видимъ, а ты все знаешь объ насъ и власно какъ видишь, что съ нами происходить, а все сіе приноситъ и тебѣ и намъ взаимную отраду и утѣшеніе. Посмотрѣлъ бы ты, какъ растетъ мое сердце и какъ прыгаетъ от удовольствія всякій разъ, когда я слышу от постороннихъ похвалы тебѣ, твоему слогу и прилежности въ писаніи. У многих ли другихъ есть такой мальчишка, мыслю я нерѣдко и говорю самъ съ собою, какъ у меня? Малый, право, добрый, только дай Богъ, чтобъ былъ живъ здоровъ и не испортился, а то, можетъ, быть, стыда мнѣ не сдѣлаетъ!

«Неупущеніемъ видѣть Сарскосельскій садъ и всѣми замѣчаніями твоими объ немъ я чрезвычайно доволенъ и хвалю тебя безпристрастно за твое любопытство и примѣчательность. Таковыя замѣчанія дѣлаютъ тебѣ истинную честь и не стыдно ихъ прочесть всякому. Сообщай, мой другъ, мнѣ и о другихъ видѣнныхъ тобою предметахъ и вещахъ таковыя-жъ; а особливо, когда досужно и писать о прочемъ будетъ нечего. Ты самъ тѣмъ больше будешь практиковаться въ описаніяхъ таковыхъ, а здѣсь не только мнѣ, но и многимъ принесутъ они великое удовольствіе.

«О заботахъ и суетахъ твоихъ мы сожалѣемъ, однако, не столько о томъ, какъ о недостаткахъ во всѣхъ надобныхъ вещахъ изъ провизіи и съѣстнаго. Ей, ей! ты будешь у меня тамъ голоденъ. Какъ поѣдетъ Алешка опять, то пошлемъ къ тебѣ что-нибудь съ нимъ, а между тѣмъ какъ-нибудь, мой другъ, уже пробавляйся. Какъ быть! вѣкъ изжить, не поле перейтить! надобно и нужду умѣть терпѣть. Обстоятельство, что ты самъ теперь видишь, что денежки тебѣ поберегать надобно, мнѣ пріятно и подаетъ надежду, что ты по-пустому ихъ не много растеряешь. Разумъ твой ручается мнѣ въ томъ.

«Что-жъ касается до словъ, изъявляющихъ упованіе твое на Бога, то строки сіи мнѣ всего пріятнѣе; я читаю ихъ всегда съ отмѣннымъ удовольствіемъ, и желалъ бы, чтобъ ты чаще напоминалъ сіе Всеблагое и Безконечное Существо и, воображая себѣ живо Его близкое присутствіе, во всѣхъ нужныхъ случаяхъ бралъ къ Нему свое прибѣжище и просилъ о вспоможеніи и вѣрилъ, что Оно тебѣ оное и окажетъ.

«О безпокойствахъ твоихъ дорогою сожалѣемъ; но, слава Богу, что они миновали благополучно. Зимою можетъ быть уже по-спокойнѣе тебѣ будетъ ѣхать назадъ, а особливо, еслибъ Богъ сдѣлалъ и ты поѣхалъ бы съ радостнымъ сердцемъ. Но какъ-то тебѣ, бѣдняжкѣ, зимою по Петербургу ходитъ и ѣздить будетъ, у меня сердце замираетъ от одного помышленія о томъ, чтобъ ты не могъ простудиться и занемочь. И вздохи объ отвращеніи сего возсылаю я то-и-дѣло къ Небесамъ. Для Бога, только не пренебрегай болѣзненныхъ припадковъ, если по несчастію случатся какія и захватывай ихъ по-ранѣе, чтобъ не могли усилиться и произвести худыхъ слѣдствій; обстоятельство, что у тебя щека-было распухла, о чемъ ты упоминаешь въ письмѣ къ сестрѣ, намъ очень непріятно.

«Мы всѣ сіи дни съ отправленія къ тебѣ писемъ по почтѣ и съ А. Г. Шишковымъ находились благополучно и у насъ ничего особливаго не произошло. Петръ Гарасимовичъ затѣваетъ скакать въ Москву по почтѣ одинъ на короткое время. Родня его, Бибиковъ, сказываютъ, при смерти болѣнъ. ѣдетъ, чтобъ убѣдить его съ нимъ пораздѣлаться сколько-нибудь въ разсужденіи своей претензіи, но не знаю, поѣдетъ ли подлинно, а въ успѣхѣ дѣла его сомнѣваюсь: какъ ни богатъ Бибиковъ, но не думаю, чтобъ отдалъ онъ ему деревню, на которую нашъ Петръ имѣетъ нѣкоторое право. Не такъ люди бываютъ нынѣ совѣстны! Аграфена Михайловна Челищева къ намъ пріѣхала севодни по-утру, и ѣдучи въ легкомъ платьѣ, озябла, какъ кочерыжка, и теперь лежитъ въ превеликомъ жару и тоскѣ. Боимся, чтобъ не слегла. У насъ въ сіи два дни стала совершенная зима и снѣга навалило множество. Многіе изъ твоихъ сверстниковъ и знакомыхъ собираются теперь ѣхать въ Питеръ. Александръ Андреевичъ Хомяковъ и Албычевы всѣ ѣдутъ. Большой хочетъ въ отставку, а Василій и другой въ выпуск.