Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Со всѣмъ тѣмъ, сколько я ни доволенъ былъ симъ случаемъ и сколько ни льстился, что я въ сей разъ от Григорова отдѣлался, однако, въ томъ обманулся. Григоровъ, переночевавъ сію ночь у г-жи Дуровой во дворцѣ, по-утру приходилъ опять ко мнѣ и не упустилъ мучить меня своими вопросами и требованіями объ отдачѣ дочери, и я принужденъ былъ ему сказать, что покуда я не узнаю ничего точнаго о себѣ самомъ до тѣхъ поръ не могу и помыслить о томъ, чтобъ вступить въ какія-нибудь намѣренія и предпріятія относительно до дочери моей. И я устоялъ въ томъ, сколько онъ ни приставалъ ко мнѣ, и такъ, что не подалъ ему никакой еще важной надежды. По счастію, заѣхавшіе ко мнѣ въ то утро гости и обѣдавшіе у меня воспрепятствовали ему далѣе меня мучить, и онъ пошелъ от меня ни съ чѣмъ. Гость, заѣхавшій тогда ко мнѣ, былъ г. А лбычевъ, Михайла Николаевичъ, всѣмъ намъ добрый пріятель и весьма честный человѣкъ. Мы проговорили съ нимъ все утро о Бородинѣ. И какъ по случаю, что братъ его родной былъ женатъ на сестрѣ г. Бородина, было ему многое кое-что объ немъ извѣстно, то узналъ я о многихъ касающихся до жениха сего, и до того мнѣ неизвѣстныхъ обстоятельствахъ, которыя нерѣшимость мою въ разсужденіи сего сватовства еще болѣе увеличили; ибо было много кой-чего такого, о чемъ надлежало гораздо подумать.

По разъѣздѣ тогдашнихъ гостей, принялся я за канцелярскія свои прямо топорныя и скучныя работы. Г. Дурову угодно было предписать намъ сочинить наиточнѣйшія вѣдомости о хлѣбномъ урожаѣ въ сей годъ въ волостяхъ нашихъ. И какъ было всего труднѣе узнавать от мужиковъ самую истину, ибо всѣ они немилосердно лгали и урожаи свои утаивали, то имѣли мы превеликія хлопоты и трудовъ множество, которые всѣ были почти пустые и ни мало не нужные. Я принужденъ былъ многіе дни сряду трудиться надъ сочиненіемъ вѣдомостей, требуемыхъ г. Дуровымъ, и на-силу-на-силу ихъ кончилъ.

Между тѣмъ, приближался день именинъ дочери моей Настасьи и вступленіе въ ново-построенный домъ брата зятя моего, а ея мужа. И какъ мы на новоселье приглашены были, то и ѣздили всѣ и съ Ламковскими родными туда, и тамъ въ обоихъ домахъ праздновали и нѣсколько дней провели очень весело; чѣмъ и кончился октябрь мѣсяцъ.

Мѣсяцъ ноябрь началъ я провождать не весьма съ спокойнымъ духомъ. Ежедневныя почти жалобы сына моего на его нездоровье, то на помраченіе, дѣлающееся часто въ его глазахъ, то на сильную головную боль и другіе болѣзненные припадки озабочивали меня и всѣхъ моихъ родныхъ очень, и тѣмъ паче, что ничто и ни какія лѣкарства не хотѣли ему помогать. Съ другой стороны, огорчало насъ обоихъ съ нимъ бѣдственное положеніе общаго нашего друга и лучшаго собѣседника отца Ѳедота. Оба мы ѣздили къ нему въ самый первый день сего мѣсяца и нашли его едва имѣющаго только жизнь и скорыми шагами приближающагося къ переселенію въ вѣчность. Впрочемъ, какъ зять мой Шишковъ отъѣзжалъ въ сіе время вмѣстѣ съ женою своею для житья въ Тулу, по предводительской его должности, то взяли мы сына ихъ Николиньку, который у нихъ одинъ только въ-живыхъ и былъ, опять жить къ себѣ.

Въ четвертый день сего мѣсяца случилось мнѣ въ ночь подъ сіе число видѣть страшный, удивительный сонъ. Приснилось мнѣ, будто зять мой Шишковъ хочетъ и собирается проткнуть мнѣ ножемъ грудь, и будто я и даюсь, и онъ дѣйствительно проткнулъ, и кровь черная полилась ручьемъ изъ груди моей. Однако, мнѣ не было больно, и я остался живъ, потому что онъ прокололъ высоко и не повредилъ легкаго. Сновидѣніе сіе было для меня столь поразительно, что я записалъ оное въ своемъ ежедневномъ журналѣ, и ждалъ, чтобъ въ тотъ день чего ни произошло; что нѣкоторымъ образомъ по тогдашнему мнѣнію и совершилось, ибо по его, какъ думали мы тогда, мытарству пріѣзжалъ ко мнѣ въ тотъ самый день прежній мой командиръ г. Юницкой съ Бородинымъ. Мы были въ самое то время, какъ они пріѣхали у нашего городничаго, князя Назарова, и за нами прислали. Я тотчасъ догадался, что пріѣхали не даромъ, а мучить меня опять сватовствомъ, и въ чемъ и не обманулся. Г. Бородину дочь моя такъ полюбилась и онъ столь пламенно желалъ на ней жениться, что метался ужемъ и жабою и вездѣ, гдѣ могъ, искалъ себѣ пособія. И какъ г. Юницкой, живучи не въ дальнемъ разстояніи от его жилища, былъ ему знакомъ, то и прибѣгнулъ онъ къ нему съ просьбою, чтобъ ему съѣздить вмѣстѣ съ нимъ ко мнѣ и стараться меня убѣдить и склонить къ его желанію. Г. Юницкой, и дѣйствительно, говорилъ со мною очень много и дружескимъ образомъ о семъ предметѣ; однако, я и въ сей разъ от него кое-какъ отдѣлался, не сказавъ ничего рѣшительнаго. Симъ образомъ, судилъ я тогда о упомянутомъ моемъ сновидѣніи. Но, ахъ! какъ сильно въ заключеніяхъ своихъ тогда обманулся! Нѣтъ вижу, что сонъ сей былъ предзнаменательной всему впредь быть имѣющему, и несчастное супружество дочери моей Ольги дѣйствительно произошло от усилія зятя моего Шишкова, и мы наиболѣе по его настоянію ее замужъ выдали, какъ о томъ упомяну я подробнѣе впереди. Словомъ, онъ наиболѣе погубилъ ее и пронзилъ грудь мою великимъ объ ней прискорбіемъ. Едва мы от помянутаго критическаго посѣщенія отдѣлались, какъ новая неожидаемость смутила наши мысли и всѣхъ насъ перетревожила. На другой же послѣ сего день съ пришедшею почтою получили мы письмо от старшаго г. Верещагина, служившаго тогда въ Тулѣ губернскимъ прокуроромъ. Въ ономъ писано ко мнѣ было что господинъ Хомяковъ, Михайло Васильевичъ, бывшій директоромъ надъ тульскимъ народнымъ училищемъ, идетъ въ отставку, и выгодное мѣсто сіе опрастывается. А какъ ему, по дружбѣ своей къ нашему дому, давно хотѣлось, чтобъ сынъ мой могъ пристроенъ быть къ сему мѣсту, то совѣтовалъ онъ мнѣ поспѣшить какъ можно пріѣздомъ своимъ съ нимъ въ Тулу.

Предложеніе сіе и смутило насъ и привело въ размышленіе. Мнѣ и хотѣлось, и не хотѣлось оторвать от себя своего сына, который составлялъ наилучшую отраду въ моей жизни, но и пропустить сего случая не годилось и было не можно. Итакъ, рѣшились мы отправиться въ сіе путешествіе. И какъ оное сопряжено было съ нѣкоторыми особливостями, то разскажу я вамъ объ немъ въ подробности.

Итакъ, но наступленіи 6 числа ноября, хотѣли-было мы по-утру рано въ сей путь отправиться, но отдумали и поѣхали послѣ обѣда въ губернскій нашъ городъ Тулу добиваться сыну моему мѣсто. Ѣхать намъ было очень дурно: случилось на ту пору колоть превеликая и дорога прескверная, а притомъ холодъ и стужа превеликая. На-силу до вечера дотащились мы до Дѣдилова. Тутъ нашли мы обозъ съ книгами знакомца нашего, московскаго купца Попова. Одинъ изъ работниковъ его сдѣлалъ шалость, выстрѣлилъ изъ пистолета и чуть-было не сжегъ всего Дѣдилова. За сіе его схватили, представили въ нижній земскій судъ, и они уже цѣлыя три дни по сему дѣлу пластались, такъ что хотя от исправника и велѣно было ихъ освободить, но они все еще ихъ держали и прижимая хотѣли сорвать съ нихъ срыву, не смотря хотя уже засѣдатель схватилъ съ нихъ синюю бумажку. Итакъ, принужденъ былъ уже я вступить въ посредство и велѣлъ головѣ его освободить. Напившись чаю, мы тутъ ночевали, постлали намъ постелю на нарахъ, хотя спокойно и хорошо, но подлѣ дверей; частая ходьба, влетающая съ надворья стужа, крик ребенка не далъ намъ въ ночь сію спать спокойно, и я простудилъ грудь свою.