Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

По-утру одѣвшись послалъ я за дрожками къ пріятелю своему, Петру Николаевичу Юшкову, и хотѣлъ ѣхать на нихъ къ намѣстнику. Но какъ заѣхали мы съ женою къ г. Верещагину, то онъ не пустилъ насъ безъ того, чтобъ не взять у него кареты. Итакъ, ѣздилъ я къ намѣстнику, который принялъ меня очень хорошо и долго говорилъ со мною о моихъ обстоятельствахъ, унималъ обѣдать, но я не остался. По возвращеніи на квартеру, нашелъ я у себя множество гостей, и мы принуждены были стряпать для нихъ обѣдъ и затѣмъ промедлить до втораго часа. Это была четырнадцатая непріятность. Между тѣмъ узнали мы, что вновь поддѣланная подъ кибитку ось погнулась и не могла намъ служить долго. И сіе было пятнадцатое досадное приключеніе. Какъ выѣхалъ изъ Тулы, то опять одна лошадь рванула и переломился сторожокъ у одной изъ нашихъ кибиток. Это. было шестнадцатое досадное происшествіе, все остановки за остановками и непріятности. Въ вечеру заѣхали мы въ Ѳедешово къ нашимъ роднымъ Кислинскимъ, съ тѣмъ, чтобъ у нихъ ночевать. Но изъ нихъ не нашли ни кого дома, всѣ гдѣ-то въ гостяхъ были. Это была семнадцатая досада и непріятность. А какъ не нашли мы тутъ и овса лошадямъ нашимъ, то сіе составило восемнадцатую непріятность. Но симъ и кончился сей день.

На утріе, вставши очень рано, поѣхали мы въ свою деревню, отправивъ туда напередъ повара, для приготовленія намъ обѣда. Но cero принуждены мы были объѣхать, стоявшаго на дорогѣ и починивающаго испортившуюся кибитку, и это была девятнадцатая досада. Но симъ еще не кончилось все, а при подъѣзжаніи къ своей деревнѣ пропала у кареты Надежды Андреевны гайка съ одного колеса, что составило двадцатое досадное происшествіе. Наконецъ, послѣднюю непріятность имѣлъ я, по пріѣздѣ въ свою деревню, узнавъ, что въ ночь подъ сіе число какой-то бездѣльник воровски обилъ у меня въ саду множество яблокъ. Сіе увѣнчало уже всѣ прежнія непріятности, и такъ меня растрогало, что я даже пощипалъ за то садовника. Вотъ сколько досадъ и непріятностей имѣли мы въ семъ кратковременномъ путешествіи! Случись же такъ!

Но за то, во все тогдашнее пребываніе наше въ деревнѣ не имѣли мы ни какихъ непріятностей и время свое провели очень весело и имѣли множество удовольствій.

Мое первое дѣло было обѣгать всю свою усадьбу и пересмотрѣть всѣ углы и закоулки въ оной и въ каждомъ мѣстѣ помышлять о томъ, не надобно ли гдѣ чего сдѣлать. Потомъ занялся я распоряженіями, относящимися до производимыхъ тогда строеній и до пріуготовленія, доставленія и привоза разныхъ матеріаловъ къ онымъ. А не успѣлъ сколько-нибудь осмотрѣться, какъ приступилъ къ сниманію поспѣвшихъ яблокъ, а особливо крупныхъ и прекрасныхъ титовок, которыми удивлялъ и подчивалъ я родныхъ своихъ и милыхъ гостей Травиныхъ; ибо въ ихъ сторонѣ нигдѣ они такихъ большихъ и прекрасныхъ плодовъ не видывали. А какъ нашли мы въ садахъ своихъ и поспѣвшія сливы, то вмѣстѣ съ ними обирали мы оныя, что для нихъ составилъ особый родъ увеселенія. Не менѣе и съ особымъ удовольствіемъ занимались тѣмъ и всѣ мои дѣти; а жена тотчасъ приступила къ варенію изъ нихъ заѣдок.

Всѣми хозяйственными и садовыми дѣлами занимался я съ людьми моими наиболѣе въ утреннее время; а въ послѣобѣденное, а особливо въ вечернее время въ хорошую и теплую погоду хаживали мы обыкновенно по всѣмъ садамъ нашимъ гулять. И дабы прогулки сіи были намъ пріятны, то я, заставивъ музыкантовъ своихъ играть въ разныхъ мѣстахъ сада либо на волторнахъ однихъ, либо на всей духовой моей маленькой музыкѣ.

Всѣмъ симъ доставлялъ я гостямъ своимъ возможнѣйшее удовольствіе. А дня чрезъ четыре послѣ нашего пріѣзда пріѣхали къ намъ и Василій Ивановичъ Кислинскій, съ семействомъ своимъ, и умножилъ наше общество. Они прогостили у насъ болѣе суток. И какъ я не преминулъ гостю моему, небывавшему почти никогда въ моей деревнѣ, показать ему всѣ мои сады и все въ нихъ вновь сдѣланное и устроенное, то онъ, будучи самъ охотникомъ до садовъ, не могъ довольно всѣмъ налюбоваться и съ особливымъ удовольствіемъ гулялъ по онымъ съ дѣтьми своими и нами. Въ особливости же хвалилъ онъ мой низок, который тогда далеко еще таковъ хорошъ ни былъ, какъ послѣ. Въ построенномъ же на ребрѣ горы и тогда уже отдѣланномъ храмѣ сидѣли мн съ нимъ долго и любовались прекраснымъ мѣстоположеніемъ, изъ него видимымъ.

Племянницы мои не долго тогда у насъ уже были и, распрощавшись съ нами, поѣхали въ Тверь; мы проводили ихъ почти съ слезами, равно какъ, предчувствуя, что намъ не долго уже оставалось дружбою и ласками ихъ къ себѣ пользоваться. Съ ними вмѣстѣ до Москвы поѣхалъ и сынъ мой, которому нужно было побывать въ Москвѣ, для покупки намъ новой двумѣстной кареты, которой у насъ недоставало. Коммиссію сію онъ и выполнилъ и, купивъ намъ новую прекрасную карету за 360 рублей, чрезъ нѣсколько дней къ намъ возвратился.

Между тѣмъ безпрерывно занимался я экономическими своими дѣлами и упражненіями, заботился о поспѣшествованіи производимыхъ перестроек, также о поправленіи и украшеніи своихъ садовъ. Для каждаго изъ нихъ вздумалъ я составить особую, въ осьмую долю листа, книжку и въ каждой изъ нихъ помѣстить планъ того сада, и потомъ, по нумерамъ, о каждой яблони помѣстить свои замѣчанія. Все сіе составило хотя хорошей, но для меня, какъ особливаго охотника до садовъ, пріятной работы, которою я нѣсколько дней сряду занимался. Книги сіи и понынѣ у меня существуютъ и служатъ памятникомъ тогдашнихъ моихъ трудовъ и занятій.

Но болѣе всего озабочивался я о промѣнѣ, или вымѣнѣ себѣ усадьбы покойнаго брата моего Гаврила Матвѣевича, нужной весьма мнѣ для расширенія и распростренія (sic) моего ближняго и лучшаго сада. При всякомъ воззрѣніи на сіе мѣсто, возобновлялось вожделѣніе мое получить себѣ оное; но со владѣльцемъ его, племянникомъ Андреемъ Михайловичемъ, долго не могъ я никакъ сладить. Были у насъ съ нимъ о томъ многократные переговоры, но онъ какъ ни молодъ еще былъ, но довольно имѣлъ ума и способности въ выможженію от меня колико можно множайшихь для себя выгодъ. Нѣсколько разъ давалъ онъ намъ слово промѣнять, и опять оное нарушалъ. Увеличиваемыя со дня на день его требованія были слишкомъ велики и несоразмѣрны. Ему хотѣлось за сію усадьбу, несодержащую въ себѣ и со всею горою и неудобными мѣстами и двухъ десятинъ, получить от меня въ Епифанской моей деревнѣ не менѣе восьми десятинъ. И какъ тамошняя добрая полевая земля дороже была здѣшнихъ и двадцати десятинъ, то не хотѣлось намъ столько ему дать. Но желаніе получить въ свою власть сію усадьбу превозмогло наконецъ всѣ затрудненія и мы съ возвратившимся изъ Москвы сыномъ моимъ на-силу-на-силу уговорили удовольствоваться даваемыми ему шестью десятинами, а въ добавок къ тому 20 прививныхъ яблонок. Признаться надобно, что я никакъ бы не согласился дать ему взамѣнъ столько Епифанской земли, если бъ не дорога была мнѣ борозда къ загону и если-бъ не было у меня на умѣ Епифанскую свою деревню отдать въ приданое за моею дочерью. Итакъ, и вся она должна была со всею своею землею перейтить въ другія руки; слѣдовательно, и было мнѣ ни мало не жаль оной, и вся вымѣниваемая усадьба пришлась мнѣ почти совсѣмъ даромъ.