Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Тутъ, от пріѣзжавшаго также къ ней изъ Тулы зятя ея г. Верещагина, услышалъ я нѣчто новое и неожидаемое, а именно, что есть слухъ, что командира моего Николая Сергѣевича переводятъ от насъ въ Калугу. Я тому вѣрилъ и не вѣрилъ, но вкупѣ и не зналъ радоваться ли тому, или жалѣть, если сіе сбудется, ибо, при всѣхъ дуреньяхъ своихъ, былъ онъ человѣкъ прямо добродушный, и мы къ нему уже попривыкли. Впрочемъ, госпожа Бакунина такъ была намъ рада, что не отпустила от себя и на другой день безъ обѣда, а старшую дочь мою опять у себя гостить оставила, обѣщавъ на тѣхъ же дняхъ прислать ее къ намъ вмѣстѣ съ своими родными.

Не успѣлъ я изъ сего путешествія возвратиться, какъ полученные вновь и пустые ордера обезпокоили опять духъ мой. Нѣкоторымъ изъ волостныхъ крестьянъ вздумалось съ глупыми дрязгами своими, не просивъ напередъ меня, иттить въ Тулу и просить самого намѣстника и Давыдова, а тѣ, принимая глупыя и пустыя ихъ просьбы и входя въ оныя, дѣлали только мнѣ разстройку въ порядкѣ управленія.

Чрезъ три дни послѣ того, проведенные мною отчасти въ обыкновенныхъ моихъ кабинетныхъ упражненіяхъ, отчасти въ угащиваніи пріѣзжавшихъ къ намъ въ оные разныхъ и проѣзжихъ и тутошнихъ гостей, — пріѣхали къ намъ Волковскіе, привезя, съ собою и нащу Елизавету. Мы постарались и ихъ угостить у себя взаимнымъ образомъ. Господина Хвощинскаго любилъ и почиталъ я всѣмъ. сердцемъ; а г. Верещагинъ насмѣшилъ насъ своими жалобами на мои музыкальные часы, недавшіе ему во всю ночь уснуть порядочно. «Такая бѣда, говорилъ онъ, не успѣю, проснувшись от игры ихъ, начать опять засыпать, какъ они опять тюрюрю, тюрюрю. Что ты изволишь!» — «И, братецъ! сказалъ я; тебѣ бы только кликнуть малаго и велетъ снять большую гирю, такъ бы они и замолчали и будить тебя перестали», — «Ну, этого я истинно не зналъ, сказалъ онъ, а то бы и самъ это сдѣлалъ!»

Гости сіи не только у насъ тогда ночевали, но и пробыли весь почти послѣдующій день. И какъ присовокупились къ нимъ многіе и другіе, то былъ у насъ сей день прямо гостиный и довольно веселый. Какъ въ числѣ сихъ были и выпущенные недавно изъ гвардіи г. Алабинъ и г. Албычевъ, то, по случаю разговора о моемъ сынѣ, брался г. Верещагинъ чрезъ родню свою г. Бакунина въ Петербургѣ сдѣлать то, чтобъ и его выпустили также, и выпросилъ у меня копію съ его пашпорта, которую я ему и далъ, хотя и не полагалъ дальней на то надежды.

Едва только сихъ.; гостей от себя спровадилъ, какъ вдругъ сказываютъ мнѣ, что прискакалъ опять нарочный гонецъ ко мнѣ изъ Тулы. Былъ онъ от г. Давыдова съ требованіями различными, и наиглавнѣйше — о наискорѣйшей присылкѣ всѣхъ имѣвшихся у насъ въ наличности тогда денегъ. И что-то было странное и удивительное: командиръ мой метался, какъ угорѣлая кошка, давай то, давай другое и скорѣй, скорѣй, скорѣй. «Господи, говорилъ я, что это такое и что значитъ?» Однако, все сіе меня не такъ смутило и встревожило, какъ въ то же время полученное извѣстіе, что и самъ онъ чрезъ четыре дня послѣ того къ нам-пріѣдетъ, а недѣли чрезъ двѣ прибудетъ и самъ намѣстникъ. Легко можно заключить, что сей послѣдній слухъ былъ для меня не весьма радостенъ. «Это за чѣмъ такимъ Богѣ несетѣ», сказалъ я, посмутившись и гораздо духомъ и не сомнѣвался въ томъ, что, тутъ дѣло не пройдетъ опять безъ безпокойствъ и интригъ разныхъ.

Но какъ бы — то ни было, но я принужденъ былъ съ настаніемъ послѣдующаго Дня спѣшить отправленіемъ въ Тулу зелени, карповъ и подводъ за ново-опредѣленнымъ учителемъ въ школу, а между тѣмъ суетиться о скорѣйшемъ отправленіи и оныхъ, ибо по всѣмъ обстоятельствамъ видно было, что они командиру моему гораздо понадобились, ибо въ самое тоже время я въ питейной ихъ конторѣ всѣ сколько ни-было денегъ выгребены и въ тотъ же часъ отправлены были въ Тулу, а по всему тому заключалъ я, что конечно произошло въ Тулѣ нѣчто особливое и опасался, что не дошло [ли] уже дѣло до считанія моего командира.

Я и успѣлъ все повелѣнное въ самомъ скоромъ времени выполнить и радъ былъ, что сжилъ и сію коммиссію съ рукъ своихъ.

А симъ и кончу я сіе мое письмо, сказавъ вамъ, что я есмь вашъ, и прочее.

(Декабря 18-го дня 1810 года).

Любезный пріятель! Отправивъ помянутымъ образомъ и деньги, и все прочее въ Тулу и оставшись съ любопытнымъ ожиданіемъ дальнѣйшихъ изъ Тулы вѣстей, принялся, я опять за прежнія свои комнатныя упражненія, которыя состояли около сего времени наиболѣе въ писаніи по вышеупомянутому — новому предмету, относящемуся до красотъ натуры, которое, при всѣхъ тогдашнихъ моихъ частыхъ смущеніяхъ и душевныхъ безпокойствахъ, шло съ такимъ успѣхомъ, что менѣе нежели въ три недѣли сочинилъ и написалъ цѣлую книжку о красотѣ натуры, подъ заглавіемъ «Опытъ руководству къ описанію красотъ и пріятностей натуры», которая и понынѣ еще цѣла и хранится въ библіотекѣ моей въ манускриптѣ. Кромѣ того, занимался я продолженіемъ сочиненія матеріала для «Экономическаго Журнала». Сынъ же мой занимался также безпрерывно кое- чѣмъ, ибо онъ сдѣлался такимъ же охотникомъ до всегдашнихъ упражненій, какъ и я. Впрочемъ, почти ежедневно занимались мы съ нимъ, какъ собственною своею, такъ и казенною музыкою, которая часъ- отъ-часу приходила въ лучшее совершенство и доставляла обоимъ намъ множество удовольствій и пріятныхъ минутъ въ жизни. Она не только часта игрывала у насъ въ домѣ, а особливо при случаѣ пріѣзжающихъ къ намъ очень часто гостей, но не одинъ разъ таскали мы ее въ большой казенный садъ и заставливали играть духовую, либо предъ эхоническимъ нашимъ зданіемъ, либо въ превеликой нашей ротундѣ и утѣшались слушаніемъ оной вдали и съ вечерней нашей сидѣлки. А неудовольствуясь тѣмъ, для ежедневной репетиціи завели порядокъ, чтобъ въ каждой вечеръ приходили они играть зорю предъ окнами дома моего и тѣмъ оканчивали день свой. Сверхъ того, не пропускали мы ни одного хорошаго и удобнаго къ гулянію дня, чтобъ не выходить въ сады наши и не утѣшаться въ нихъ возобно- вляющимися тогда красотами натуры. Словомъ, если бы только не прерывали забавы наши столь частыя тревоги и душевныя смущенія и безпокойства, то жить бы намъ было очень весело.

Но сіи проклятыя не только не хотѣли пресѣкаться, но съ каждымъ днемъ умножались и увеличивались еще болѣе. Не успѣлъ я помянутымъ образомъ отправить въ Тулу наши деньги, какъ, въ тотъ же еще день къ вечеру, возвратилась къ намъ изъ Тулы наша Марья Юрьевна, гостившая опять нѣсколько недѣль у господина Давыдова въ домѣ и, пришедши къ намъ по-утру, насказала столько вѣстей, и вѣстей столъ важныхъ, что онѣ всѣхъ насъ перетревожили и до крайности смутили. Состояли они наиглавнѣйше въ томъ, что тогдашняя любовница намѣстникова, госпожа Вельяминова, возненавидѣвъ за что-то командира моего г. Давыдова, положила непремѣнно и старается всѣми силами столкнуть его изъ директоровъ, а на мѣсто его перевесть своего мужа. И какъ на умѣ у ней расхитить и разворовать нашу волость и тѣмъ поправить разстроенное состояніе своего мужа, то, для удобнѣйшаго произведенія, того въ дѣйство, помышляетъ и меня) отженить от волости прочь и на мѣсто мое опредѣлить мужнина брата Степана Ивановича Вельяминова, имѣвшаго только двѣ способности въ свѣтѣ, а именно: ѣздить и гайкать съ собаками, да играть въ карты и мотать, а болѣе ничего. Но какая до того нужда, а надобно, чтобъ все было уже подъ стать, и что бѣдный человѣкъ намѣстникъ, любя до обожанія сію злодѣйку и повинуясь ей, о томъ и старается, а потому и хочетъ самъ и невзначай пріѣхать къ намъ въ Богородицкъ и отыскивать все, чѣмъ бы можно было и г. Давыдова, и меня обвинить, и обоихъ насъ лишить мѣстъ нашихъ.